— Ч-чёрт! Руку отбила.
И Пашка, поцелуями лечил Танечкину руку, добавляя своей энергии, обезболивая ушибленное место.
Она вдруг снова всхлипнула.
— Завтра ведь опять к Бабке пойдёшь…
Он целовал её глаза и щеки.
— Таня, солнышко моё… Я тебе не стану врать. Если ей понадобится — пойду. У Бабки выхода нет. Ей не к кому обратиться за помощью. Она глава серьёзной группы. Для неё, любая связь на стороне — риск. Можно нарваться на шантаж, на попытку повлиять на всю группу, на попытку выманить побольше местной валюты. Вот чем это опасно. Её связь на стороне ставит под удар всю команду. Ну, вот скажи мне, ради Бога, — как ей поступить?
— Я не знаю. Я хочу, чтобы ты был со мной…
— Я и так буду с тобой. Меня у тебя никто не отнимает. И уже не отнимет. Ты же была в рейде. Ты сама видела как там всё. Смерть за каждым поворотом. Сегодня живём, завтра уже нет. И Бабка всегда на острие опасности. А если она в плохом настроении, рассеянная, не выспавшаяся, злая… Может банально погибнуть вся команда. То, что у нас с Милой, это банальный вопрос выживания в этом долбанном мире. И я, думаешь, могу ей отказать в такой малости. Да я и не хочу отказывать. Скажу честно — я её люблю. И как товарища, и как женщину.
— А я?! А со мной, что?! Просто поигрался?! Так выходит?!
— Золотая моя, ничего я не «поигрался». Ты дорогой для меня человек. Я тебя люблю и как друга, и как девушку. Мне с тобой хорошо.
— Нельзя любить двоих. Так не бывает.
— Это Улей, радость моя. Тут вечная война. Тут мораль и нравственность другие. Ну, вот люблю я двух женщин… Даже трёх. У меня ведь вот тут, — он приложил руку к сердцу, — моя Лариса… И что мне теперь делать? Скажи мне, умная моя девочка, что мне делать?
— А ты точно меня любишь?
— Танечка, ты же этот… Эмоционатор. Просто прощупай меня. Или завтра подойди к Марие. Она — ментат. Пусть она меня просканирует и скажет — как я к тебе отношусь.
Танечка откинулась на подушку, полежала, помолчала, прислушиваясь к чему–то, и сделала вывод.
— Нет. Не обманываешь… Да. Наверно тут всё по–другому. Паша, ты ведь меня не бросишь?
— Я за тебя, птенчик мой, жизнь отдам…
— Ладно. Мне надо всё это переварить. Давай спать.
И они уснули.
* * *
Утром следующего дня и Ванесса, и Мария, как–то странно смотрели на Скорого. Ментаты, что с них возьмёшь. Видимо проснулись во время Пашкиных упражнений. Там же, такие эмоции излучались, что о–го–го.
Пашка в первые минуты такого отношения засмущался. А потом махнул рукой и повёл себя как обычно.
Бабка вообще держала себя так, как будто ничего особенного не произошло.
Таня, увидев внимательные взгляды Беды и Иглы, покраснела как рак. Потом о чём–то пошепталась с Бедой.
Чего уж они там насекретничали, какие проблемы решили, — неизвестно. Но Таня после разговора с Марией прямо засияла. И весь день старалась держаться поближе к Пашке. И разок, когда никого рядом не было, прижалась к нему всем телом, обняла за шею и поцеловала Скорого в губы. Он спросил:
— Ну, что, Тьма ты моя светлая? Обдумала ситуацию? Успокоилась? Что–то решила?
Танечка радостно отрапортовала:
— Ничерта не решила. Мозги набекрень. Не хочу ничего решать. Пусть всё как есть.
Пашка взял её лицо в руки, посмотрел внимательно в глаза, чмокнул в нос.
— Всё у нас будет хорошо. Ты только глупости не делай. И всё у нас будет хорошо.
В гараж вошел Короткий, Таня отпустила Дугина и продолжала негромко.
— Я ведь ничего особенного у жизни не прошу. Мне не нужен принц, дворец и богатство. Просто — любимый муж, дети, дом, достаток. Я что — недостойна этого?
— Таня, ты сможешь потерпеть с годик?
Тьма удивилась.
— Чего потерпеть?
— Дом я смогу построить, или купить, только через год. Примерно. А может даже через два.
Таня снова обняла Дугина, чмокнула его в щёку. Поиронизировала.
— Да потерплю уж. Чего там…
И упрыгала торговать с Бедой картами.
Следующие дни бойцы посвятили конструированию прицепа.
Всё та же сетчатая, жёсткая конструкция. Моторный отсек впереди, двигатель в поперёчном положении. Четыре независимые подвески, четыре гидродвигателя. Система клапанов и перепускных контуров. Управление двигателем, предполагали запараллелить с системой управления двигателем тягача. А сам прицеп сделать несбрасываемым. Бригада, после всех успехов на дорогах Стикса, уверовала в свою силу и непобедимость.
На дышло приварили узел передачи управления.
Неваляшку собрали за четыре дня.
Прицепили к пепелацу ещё не обшитый прицеп, этакую сетчатую конструкцию, покатались по просторной ограде. Понравилось.
На обкатку собралась вся бригада. Облачились, взяли оружие, расселись по местам и выехали за город. Поначалу покатались по дорогам.
Бабка села за руль. Тронулась, прибавила газку.
— Ух ты!
Багги легко, как пустая, набрала скорость. Бабка отпустила педаль и снова придавила.
— Ух ты! Как мне это нравится!
Снова сбросила скорость и даванула до полика. Пассажиров прижало к спинкам сидений.
— Ух ты!
Потом свернула с грунтовки в чисто–поле и куролесила минут десять по распутью. Пока вся бригада в один голос не потребовала.
— Дай я!!
И полдня катались по очереди и по дорогам и по бездорожью.
Короче, тандем получился на славу. Всем понравилось. Всем не терпелось — в поход.
Даже Ванессе. Той надо было провести разведку. Она попросила помощи.
— Если мы всей боевой бригадой проведём реконгсценировку…
Пашка удивлённо поднял брови. Ванесса поиронизировала:
— Да, Павел Дмитриевич, я знаю и такое слово. Так вот, если вы мне поможете, то я вам буду очень благодарна. Если вы не сможете оказать мне помощь, я пойду сама.
Короткий внимательно оглядел бригаду и отрезал:
— Я, в любом случае, пойду с Ванессой Витольдовной.
Бабка скомандовала:
— Так. Ладно. Поехали домой. Там обмозгуем это дело. Но я думаю съездить куда–нибудь… ну, так, незатейливо — надо. Проверить работу нашего лунохода в деле.
Потом спросила:
— Ванка, когда тебе надо в разведку?
— В течение пяти–семи дней.
— Ладно. Вставим в план мероприятий.
Потом мужики до темноты обшивали неваляху жестью.
Короткий выволок из угла здоровенный лист десятимиллиметровки. Втроём разрезали его болгарками по чертежу и сварили бронированный кожух на двигатель прицепа. Посидели на табуретках, подумали — вроде ничего не забыли.
— Всё, — скомандовал Короткий, — на сегодня хватит. Пошли ужинать.
И мастера потопали в общежитие.
За столом, после ужина, развернули карту и обсудили завтрашнюю тренировочную поездку.
Бабка сказала:
— Можно бы было съездить в четыреста восьмой, он вчера перезагрузился. Но там сплошные болота. Делать совершенно нечего. Вот тут четыреста пятьдесят первый кластер. Перезагрузился шесть дней назад. Но та же песня. Только сибирские болота и больше ничего. А вот четыреста пятьдесят второй, вроде может подойти. Деревня Байбы. Время с момента перегрузки — пять дней. Но напрямую не пройдём. Если туда скататься… Ну, так… На пробу. То придётся круг делать шестьдесят километров. Снова через Саргатку, чтоб ей пусто было.
И Бабка строго посмотрела на Ванессу. Та даже бровью не повела. Начальник группы продолжила:
— Ну что, — едем?
Слово взял Короткий:
— Ничего особенного брать оттуда не будем. Постреляем немного. С собой возьмём сварочный аппарат. На всякий случай. Запасные шланги. Пару гидро–движков. Несколько трубок. Ну и всё.
Скорый тоже включился.
— Кто поедет?
Все без исключения подняли руки.
— Тогда сегодня готовим экипировку и проверяем оружие. Завтра с утра набиваем рюкзаки, заправляем фляжки и можем отправляться.
Танечка, сидящая рядом со Скорым подняла руку. Бабка спросила:
— Что у тебя, Тьма?
— Надо завтра с утра у Анечки спросить. Прогноз.
— Это — да. Это — надо. У кого ещё что? Нет? Тогда все свободны.
И все разбрелись «по интересам».
Павел привычно расставил у стены напротив кровати броню и сайгу, на стул положил АПСы в кобуре. Сверху расправил камуфляж, под стул сунул омонки.
Рядом, у своей кровати, Танечка пыталась копировать Пашкины манипуляции. Вот только на камуфляже она не остановилась. Сняла с себя всё и, голышом, демонстративно, залезла под одеяло на Пашкину кровать.
Дугин выключил свет, тоже разоблачился, и в чём мать родила присоединился к Тане.
Глава 29.
Утром, после традиционных водных процедур, все облачились, загрузили в рюкзаки сухпайки и полторашки с водой. Наполнили фляги живцом до горлышек. У каждого на шее, на шнурке, висел шприц со спеком.
Скорый скомандовал:
— Проверим стволы.
Все проверили Апээсы и автоматы.
Отнесли рюкзаки в пепелац, уложили их в «специальные» ниши под сиденьями. Прищёкнули весь длинноствол в «специальные» крепления. Разложили «лишние» оснащённые магазины в «специальные» кармашки на спинках. Оценили с восхищением новшества Короткого.
Вернулись в общагу, сели пить утренний чай и ждать, когда проснётся Анечка.
Минут через двадцать Бабка сообщила:
— Проснулась, моя птичка. Пойду, поговорю. Беда и Тьма со мной. Остальные на месте.
Ванесса возмутилась:
— А я?!… Милка! Что за дискриминация?!
Бабка объяснила:
— Ты с нами в поход вообще–то собираешься? Или как? Ну вот! А если Аньке в ручонки попадёшь, то уже никуда не уедешь. Она тебя просто не отпустит.
И Ванесса, вздохнув, села на место.
Минут через пятнадцать вернулись.
— Ну? Как? — поинтересовались сидевшие в гостиной.
— Говорит, что всё пройдёт нормально. Придётся пострелять немного. А так — ничего особенного. Но на обратном пути надо будет заехать в Воскресенки.
— Это Анюта сказала?
— Да… Ребёнок не знает, конечно, названий сёл. Но просила на обратном пути, на половине дороги повернуть налево. В большую деревню. А это только Воскресенки. Других больших сёл там нет.