Пашка подбежал к машине. Пепелац уже стоял, прикрывая место происшествия от невольных свидетелей.
— Все видели, как последний кинулся на Скорого?!
— Он же связанный, — возразил Шило.
— Он его пытался укусить. А ты, — она ткнула пальцем в Скорого, — ты просто испугался. Понял?! Идиот!
Потом, уже спокойней, добавила:
— А мы здесь совершенно не при чём. Не хватало нам ещё группового.
Скорый объявил:
— Так, всё. Я пошел сдаваться. Бабка, ещё откорректируешь показания.
Уложил пистолеты в кобуры. Кобуры снял с ног, отдал Тьме и начал стягивать броник.
— Я бы тебе откорректировала! Ох, я бы тебе так откорректировала!… — Неистовствовала Бабка, потрясая кулаком у Пашкиного носа. — Ладно. Всё сделаем. Не первый раз. Только спокойно там. Больше не глупи. На рожон не лезь. Понял?! Скорый, ты понял, что я сказала?!!
— Бабка, я понял, не волнуйся.
* * *
От ворот подбежал Гравёр. Следом ещё один боец.
— Вы что тут?! Рехнулись?! Скорый, ты что сделал?! Это же самосуд!
Пашка вздохнул.
— Они девочку насиловали.
— Ну, так надо было сообщить! Девочке простительно. Она — пострадавшая! Но ты!…
— Времени не было сообщать.
— Этого, — Гравёр кивнул на застреленного, — Надо было сдать органам, и всё! А ты… Сейчас я тебя буду арестовывать, а ты даже не думай сопротивляться! Я — представитель закона!
— Гравёр, я всё прекрасно понимаю. Арестовывай.
Пашка протянул вперёд руки, как бы предлагая надеть на него наручники.
Начальник караула кивнул одному бойцу.
— Браслеты не него надень.
Потом удивлённо осмотрел тройку подбежавших за ним бойцов.
— А на воротах кто?… Вы что?! Совсем охренели?! Мишин! Калатай! Быстро на пост!! Бегом, мать вашу!!
Два бойца вихрем помчались к безнадзорным воротам, в которые уже радостно втягивалась колонна пикапов.
Пашка не мог удержатся. Посмеялся.
— Вот тебе смешно, а из–за тебя КПП без присмотра остался! — выговаривал начальник караула.
Бабка влезла:
— Гравёр, ну ты чего? Он–то тут причём?
— Вечно все вы, блин… «Не причём»… — злился Гравёр, — Пошли Скорый. Ты арестован.
— А браслеты одеть?
— Жирно тебе будет! И так сойдёт! Пошли.
Бабка спросила в спину Гравёру:
— А куда ты его?
— В полицию! Куда же ещё?!
— Так чего пешком–то? Садись. Поехали.
И они поехали.
Все зашли в отделение.
Гравёр сказал в окошечко дежурному.
— Привет Рама. У меня убийство. Оформляй задержанного.
Рама нажал на кнопочку и из коридора выскочили два крепеньких полицейских.
Дежурный скомандовал:
— Задержанного в КПЗ… Возьми бланк Гравёр. А, кстати! Не намекнёшь, кто задержанный–то?
— Да вот он, — ткнул в Скорого.
— Это же, как я понимаю, Скорый?
— Правильно понимаешь, — ответил Гравёр и пошел куда–то оформлять протокол происшествия.
— Скорый, ты сам пойдёшь, или как?
Бабка засуетилась:
— Он сам пойдет. Сам.
А Пашка добавил.
— Рама, ты же не думаешь, что я начну громить отделение?
— А вот хрен вас знает. Я тут всякого навидался. Иди за этими бойцами.
И Пашку отвели в камеру.
Вот с преступностью в Полисе было плохо. Совсем плохо. КПЗ пустовала.
Пашка перешагнул порог и сказал сопровождающим:
— Спасибо.
Те заржали:
— Да на здоровье!
Закрыли двери, и ушли, похахатывая.
Через несколько минут один из них вернулся, забряцал ключами открывая камеру.
— Пошли. Начальство вызывает.
На лестничной площадке конвоир указал:
— На второй этаж.
Завёл в кабинет.
Фукс сидел за столом, перебирая какие–то бумаги. Скомандовал конвою:
— Свободен…
И Пашке:
— Скорый, это что за детский сад?
Пашка, не спрашивая разрешения сел на стул.
— Фукс, они девочку насиловали. Лет шестнадцать. Ну, ладно бы там — просто совокуплялись. Они же…
Фукс перебил.
— Я её видел. Она сейчас медицинское освидетельствование проходит. Потом тебя проверят.
— А меня–то зачем?
— Ты свою рожу в зеркало видел?
— А! Ну, да… Получил я в репу знатно…
Пашка потрогал затылок, поморщился.
— Да и сзади чем–то приголубили, паскуды…
— Рассказывай.
Пашка рассказал.
— Дак, подожди… Это дело что?… Это дело — ЗА периметром было?
— Ну да, — пожал плечами Дугин, — сразу у леса, на опушке.
Фукс посмотрел на него, задумчиво поджал губы.
— Мда…
Нажал кнопку селектора.
— Говорит начальник полиции майор Руденко. Кто на связи?
— Сержант Калатай, товарищ майор!
— Гравёр где?
— Наряду просрачки даёт.
— Это — правильно. Это — надо… Позови–ка его.
Через пару секунд запыхавшийся Гравёр взял трубку.
— Я слушаю, Фукс.
— Здорово капитан. Слушай сюда. Ты подозреваемого в убийстве где задержал?
— У стены Полиса…
— Прямо у стены?
— Нет, Фукс… За минным полем. Метрах в ста.
— Метрах в ста? — с нажимом спросил полковник. — Или чуть дальше?
Пашка ничего не понимал в этом разговоре. А вот Гравёр видимо понял какую–то свою ошибку.
Он плюнул в сердцах:
— Тьфу, чёрт!
— Там следы преступления остались?
— Ну, естественно. Мы ничего не трогали.
— Возьми рулетку, замерь расстояние.
— У меня нет.
Короткий из–за двери сказал:
— У меня в гараже есть. Пятидесятиметровая.
— Вы что там — подслушиваете?! Совсем с ума посходили?!
Потом объявил на КПП в селектор.
— Сейчас подъедут с рулеткой.
Короткий и Бабка умчались на улицу.
Вошла медицинская сестра. На вид совсем девочка. Но внешность в Улье обманчива.
Она профессионально пропальпировала Скорому черепушку и ушибленный бок. Констатировала.
— Черепно–мозговая травма. Средней тяжести. Перелом носа со смещением. И два нижних левых ребра сломаны. Составить протокол?
— Посидите, подождите. У меня такое впечатление, что он не понадобится… Я про протокол.
Минут через десять селектор ожил.
— Майор, я замерил дистанцию.
— Ну и?
— Сто восемнадцать метров… Мать его!…
— То есть — это уже не в нашей юрисдикции?
— Выходит так, Фукс.
— А на кой хрен ты его арестовывал?
— Ну… Вот так вышло… Виноват…
Фукс отключился.
— «Виноват», он! Бестолочь… Так, Скорый, ты жалобу на него писать будешь?
— Да ну, Фукс, не городи. Человек делал свою работу… А тут что — закон такой?
— Да. Закон, это святое.
— Слушай, Фукс, а где можно взять законы? Почитать.
— В вестибюле. На столе, возле доски объявлений. Целая пачка. Бесплатно. Ну, ладно. Свободен. Лизонька, вы тоже.
— Ему, — Лизонька ткнула в Пашку, — перевязку надо сделать.
— Скорый, пойдёшь с доктором, она тебя перевяжет… Это обязательно. Понял?
— Понял, пойдёмте Елизавета… — Павел затянул вопросительную паузу.
— Александровна.
— Да, Елизавета Александровна, пойдёмте.
Павел вышел на крыльцо полицейского участка с забинтованными лицом, головой и рукой на перевязи. Доктор Лиза подошла к делу основательно. В свободной руке держал несколько книжиц законов.
* * *
К самому крыльцу подкатила вся команда.
Скорый привычно кинул тело на своё сиденье. Рядом с освобождённой девушкой. Поморщился от боли в подреберье.
— Ну, что там? — Спросила Танечка.
— Не знаю. Ничего не понял. Фукс, какой–то законодательный казус нашёл.
Бабка взвешенно пояснила.
— Стометровая зона. Законы Полиса действуют до границ поселения. А граница проходит по краю минного поля. Сто метров! И если что–то там происходит… Ну, за границей. То Полиса это не касается. Если конечно не угрожает городу…
— Я тут законов набрал. Нам бы юриста в команду… А то, видишь как получается.
— Может объявление дать, — предложила Бабка.
Беда возмутилась.
— А я — что? Не подхожу, что ли?
— Так ты у нас юрист?
— Я магистр управления персоналом. Бухгалтерия, экономика, статистика, кадровое дело. И основы юриспруденции — перечислила Беда.
— Ты смотри. Какой у нас ценный кадр нашёлся. Бухгалтерию потянешь?
— Такую примитивную, как у тебя? — усмехнулась Маша. — Конечно потяну!
Пашка просканировал сидящую рядом Надежду.
Девочка была подавлена. Полыхала чувством вины и самоуничижения на фоне тяжёлой, чёрной депрессии.
— Приедем домой, надо будет поправить ребёнку психику, — подумал Скорый. А пока плеснул немного спокойствия.
Беда выглянула меж спинок сидений.
— Надежда, ты вот об этом даже не думай. Поняла? У тебя впереди всё будет хорошо.
Девочка тихонько ответила:
— Нет. Не будет хорошо. Кому я теперь нужна? Как я домой вернусь? Такая…
— Скорый, может усыпишь её? — спросила Бабка.
— Да, действительно, — поддержала Мазур.
И Пашка затормозил в Надюшкином мозгу активные процессы.
Спросил у Беды:
— А о чем таком она думала?
— О суициде.
Бабка посетовала:
— Ну и куда мы её? К квазу поселим?… Ладно. Возьму её к себе.
Подумала маленько. Хмыкнула.
— Такими темпами нам скоро кроватей не хватит. Надо пансионат быстрее строить.
Закатились в ограду общаги, и Скорый с Бабкой пошли устраивать кровать для новенькой. Собрали, установили, застелили.
Короткий принёс девушку и положил на койку.
— Полечу, — решил Пашка, — останьтесь здесь кто–нибудь. Придержать, если вырублюсь. Чтобы не долбанулся харей об кровать.
Все женщины остались. А мужики пошли к Фуксу, топить сауну.
Пашка не успел начать лечение, как в комнату ввалился Дед.
— Готово! — и протянул Беде обувку, — примеряй.
Та сняла свои кроссовки, обула ботинки, хрустнула липучками, встала покачалась с носка на пятку.
— Дед, ты гений.
Мария чмокнула старика в щёку. Дед засмущался и ушёл к себе.