— Разорвать?
— Нет. Наоборот. Укрепить и сделать безболезненным. Ты же, наверняка, ревнуешь. А это плохо. И Таня тоже…
— Вот и я именно про это. В тебе нет самолюбия.
— А самолюбие–то тут при чём? Господи! Далось оно тебе.
Бабка посмеялась тихонько.
— Другой бы ходил, задрав нос, героем бы себя чувствовал. В Улье женщин дефицит, а у тебя сразу две. Любой мужик сидел бы в «Каспии», рассказывал в подробностях и картинках как он жарит двух баб… А ты… Тебе, видишь ли, надо, чтобы мы не страдали.
Пашка вздохнул:
— Мила, я же не пацан. Зачем мне эта дешёвая слава? Сама подумай… Что это за победа? Победа над женщиной… Это чести не прибавляет. А приобрести друга, в любимом и любящем человеке, намного дороже, чем зависть самцов всего стада. Вот скажи… Ты мне друг?
— А ты что — сомневался?
— Вооот. И это ценнее чем интимные победы или глупая похвальба. А то, что мы в постели ладим, это только бонус к дружбе. Приятный, не скрою, и желанный бонус. Вот так я мыслю.
Бабка оглянулась на спящую команду.
— Это ты всех усыпил?
— Нет. Они сами уснули.
— Добавь им сна. А то…
Через час, Мила встала с тахты, взяла полотенце и пошла голышом в туалет. Через некоторое время вернулась. Сообщила.
— Вода в кранах есть.
— Ты что — мылась? Холодной водой?
— Нет, Паша. Я просто полотенце намочила и обтёрлась.
Она села рядом.
— Вот ты скажи… Как ты ко мне относишься? Только честно.
— Не буду говорить «люблю». Слово какое–то затёртое. Я тобой дорожу и я для тебя на многое готов.
— Угу… А вот Тьма?
— Что, Тьма?
— Как ты к ней…?
— Таня тоже дорогой для меня человек. Я не могу от неё отказаться.
— Кхм… А твоя бывшая. Ну, та, которая «там» осталась.
— Лариса?.. Лариску я люблю. Я её никогда не забуду. Тысячу лет буду жить и не забуду.
— Мда… Кхм… У тебя, Паша, большое сердце.
Пашка пожал плечами. Что, мол, поделаешь…
Бабка встала. Натянула бельё, повернулась спиной.
— Застегни лифчик. Спасибо.
Развернулась.
— Ладно. С Татьяной я поговорю. Чисто, по Бабий. Попла'чусь, пожалуюсь… Поди найдём общий язык, не дуры.
И пошла на свою тахту.
Только она улеглась, как Ванесса резко села на постели и чётко сказала.
— Да, я слушаю…
Глава 36.
От неожиданности, в руках Скорого и Бабки моментально оказались пистолеты.
Бабка тихо спросила:
— Ванка, что с тобой?
Та выставила ладонь.
— Помолчите… Да… Я поняла. Сейчас… Дайте мне немного времени.
Мазур растолкала Короткого.
— Аркаша, прости, но ты мне нужен.
Короткий сел, продрал глаза.
— Что случилось, Несса?
— Подумай, пожалуйста, как объяснить… существу… что такое «верх» и «низ». Все подумайте.
Пашка попробовал подсказать.
— Сила притяжения. Отпустить что–то из руки. Направление падения и есть — низ.
— Это–то понятно. Но для того, чтобы что–то отпустить… Например — камень… Нужно поднять камень. То есть наклониться. Наклонится «вниз», взять что–то в руку. Последует вопрос — что такое камень и что такое рука. И понятие «низ» по прежнему не расшифровано.
Ванесса обхватила руками голову.
— Господи, как же это сформулировать…
Бабка удивилась.
— Он понимает просьбу «дать немного времени» на раздумье, и не знает что такое «верх» и «низ»?
— Я общаюсь с… С этой сущностью… Не словами, а образами. Понятие «время» для него очевидно. Понятие «много» и «мало», ему известны. Понятие «дать время», «подождать», «повременить» — это простейшие образы временных отрезков. Это всё просто… Но, по–прежнему неясны банальные понятия. Верх, низ, параллельно, перпендикулярно.
Бабка подсказала:
— Небо вверху, земля внизу.
— Он только учится пользоваться зрением.
И тут проснувшийся Шило брякнул:
— Да пусть хряпнется мордой о землю… Вот ему и «низ».
Ванесса долго сидела в молчании. Морщилась и иногда разочарованно постанывала.
— Ничего не получается. Он впервые пользуется настоящим живым телом.
Бабка пожалела Улей:
— Прямо как котёнок.
— Нет. Намного хуже. У котёнка инстинкты. У этого нет вообще ничего.
Ванесса встала и начала одеваться.
— Надо ехать его искать. Я чувствую примерное направление. Он ментально сильно излучает.
Короткий, Скорый и Бабка тоже полезли в обмундирование.
Бабка как всегда закомандовала:
— Шило, где у нас «ночники»?
— В рюкзаке.
— Сколько?
— Только два.
— Давай. Ты остаёшься с девчонками. Просыпайся окончательно и оскалься.
— Понял, — Шило в темпе начал одеваться.
Вчетвером вышли в прохладу ночи. Монокуляры одели Ванесса и Короткий. Бабка и так всё что надо видела. Пашка остался слепым, если не считать яркого звёздного освещения.
— Где? — спросила Бабка.
— Юго–восток. Где–то так…
Шеф закрыла глаза.
— Там ничего нет. Трогай, Короткий. Поехали устанавливать контакт. Если подружимся с Ульем, это… Это полный пипец.
Ванесса громко сказала:
— Не двигайся… Это я не вам… Господи, он же не знает, что такое отрицание! Замри!… Хорошо… Мы приближаемся.
После получаса блужданий по бездорожью их вынесло к посёлку. Перелезли через полотно железной дороги и поехали вдоль него. Слева осталась стекляшка вокзальчика, на которой Ванесса прочитала.
— Станция Тоцкая. Не помню… Милла, посмотри туда, — указала рукой.
— Ничего не вижу. А что я должна увидеть?
— Да не знаю я!… Господи! Ему плохо становится!… Аркаша, держи это направление.
Отъехали от посёлка вдоль лесополосы километра полтора и Бабка «увидела».
— Вижу тварь. Примерно на десять часов.
— Что он делает?
— Лежит. Размерами с рубера. Или крупный топтун… Светится слабо, я только что заметила. Вон там, на поле. Надо эти посадки объехать.
Выскочили на поперечную добротную трассу. Завернули налево и по полю погнали назад.
— Вот он, — выдохнула Ванесса.
Скорый скомандовал:
— Короткий, развернись и подкати к нему кормой.
А сам привёл пулемёт в боевое положение. Остановились метрах в двадцати от темной туши, размером так, с корову, лежащую под звездами, на гороховом поле.
Ванесса прошептала:
— Мы рядом…
Здоровенный топтун, лёжа, тяжело вздохнул и пошевелился.
Ванесса выскочила из лунохода, но Короткий неожиданно рявкнул:
— Куда!! Сидеть!! На место, я сказал!!
Растерянная Мазур вернулась в Багги.
— Общаться ты можешь и отсюда.
Ванесса посидела, помолчала. Пашка не видел её лица, но представлял… Так тормознуть гордую Мазур. Короткий сильно рискнул. Сильно.
— Мы рядом, — повторила Ванесса. — Если вы меня слышите, приведите тело в движение.
Топтун всхрапнул и нелепо дрыгнул лапами.
Бабка, Скорый и Короткий напряжённо сидели и слушали, как Игла разговаривает с Создателем Мира.
— Это дыхание… Наполнение организма… окислителем… Да, да. Именно эти процессы. Да. Дыхание должно быть непрерывным, иначе организм погибнет… Да, правильно. Перестанет существовать… Да, эти сокращения необходимы. Пусть продолжаются в автоматическом… э… независимом режиме. Это два главных процесса в объекте. Их нельзя… их опасно прерывать.
Ванесса отдулась.
— Уф, вроде бы пошло… Так. Дальше… Спрашивайте… Это конечности… Эти выступы предназначены для перемещения в пространстве… Нет, пока не надо пытаться. Чёрт, он же не понимает отрицания… Временно необходима неподвижность… Да. Отсутствие движения.
И пояснила друзьям:
— Для него всё оказалось намного сложнее, чем предполагалось. Он не ожидал. Но быстро учится.
— Быстро? — удивилась Бабка. — Да он же валяется, как дохлый.
— А что вы хотите. В этом топтуне только мизерная часть его сознания. И это первый выход в мир. Ладно, продолжаем…
Сосредоточилась. Помолчала.
— Почему?… Я поняла… Я понимаю — это тяжело… Да… Да, я, вернее всего, буду вынуждена прекратить его существование… Да, верно, он попытается это сделать… Внимание, бригада! Он уходит. Он устал и сейчас выйдет из топтуна.
Скорый скомандовал:
— Игла, передайте мне прибор.
Надел ПНВ, пригнулся к прицелу.
Стрелять не пришлось. Через десяток секунд топтун мелко задрожал в агонии и сдох.
Все долго сидели молча в темноте.
Пашка поставил КПВ вертикально и развернул своё кресло лицом вперёд.
Ванесса перегнулась через ферму, дотянулась до Короткого. Тот недоуменно повернул к ней лицо, и Мазур его чмокнула куда–то.
— Аркаша, не переживай. Я не обиделась. Нет, поначалу–то я обиделась, а потом поняла, что сама пыталась сделать глупость, и меня срочно надо было остановить. Потому ты и накричал на меня. Не переживай. Я же ментат. Я всё поняла…
Она обняла его в совершенно нелепой позе и замерла.
Бабка спросила:
— Может уже того… Поедем, уже?
— Сейчас, — Пашка вытащил тесак, — Короткий, посвети фарами. Бабка дай пакет.
И пошёл потрошить топтуна.
В «мебельном», все с напряжением ждали их возвращения.
Выезжавшая четвёрка расселась по диванам. Никто не решался перебить их тяжёлое молчание.
Наконец Бабка медленно покивала, и так же медленно и очень мудро изрекла.
— Мда… Вот. Такая вот. Хрень. Съездили.
Беда спросила:
— Что, всё так серьёзно?
Ванесса ответила:
— Очень серьёзно… Можно я посплю. Я сильно устала.
— Конечно, спи. Ты у нас сегодня героиня, — разрешила Бабка.
Тут и Пашка понял, как он смертельно устал. Вроде — ничего не делал, а чувствовал себя так, словно смену вкалывал как ишак. Лёг на диван не раздеваясь, прижал к себе Танечку и провалился в сон.
* * *
Утром, седло, как ни странно, нашла Тьма.
Она подсказала.
— На заправке… На въезде… Стоит такая здоровенная… Эта… Фура.
И Пашка с Коротким рванули проверить.