ги была посечена шрапнелью. Рамы ощерились по краям осколками стёкол.
Бабка помотала горько головой.
— Бардак.
И пошла к дому Фукса. Пашка за ней.
Они ввалились в гостиную как два заражённых. В грязных халатах, которые только с издёвкой можно было назвать «банными». И у Скорого, и у Бабки волосы подпалились до рыжины. И тот, и другой извозюканые кровью Векселя. Картинка ещё та.
Вся бригада, собравшаяся в круг, и видимо что–то обсуждавшая, замерла с открытыми ртами.
Бабка поехидничала:
— Что, деточки? Покойников никогда не видели?
Анечка тихонько подсказала:
— Бабуля, тебе надо лицо помыть… И руки.
— Эт, да. Эт, надо, — и, на вопросительные физиономии, отмахнулась. — Потом. Всё — потом. Сначала в душ. Надо это дерьмо смыть… И с тела, и с души.
— А он не работает… — остановил Короткий. — Бак на чердаке пробило. Вся вода вытекла.
Ольга пришла в себя.
— Мила, давайте в сауну, там ещё тепло.
Потом обратила внимания на ноги приехавших. Ахнула:
— Так вы босиком воевали?!! Мужики, Шило, Короткий, принесите им обуться. Господи! Принесите им нормальную одежду. Я сейчас полотенца дам.
— Так. Ладно. Пошли, Паша, помоемся.
Таня засуетилась.
— Я с вами.
— Так ты же вроде чистая, — посмотрела на неё Бабка.
— Вы посмотрите на себя! Оба еле ноги переставляете! Я хоть помогу воды в тазики набрать.
— А-а, ну, ладно. Пошли.
Ольга удивилась:
— Так вы что? Вы вместе будете мыться.
— Да, Олечка. Мы же бригада. Мы друг друга всякими видели. Так что…
В предбаннике Пашка как–то застеснялся. Женщины уже разоблачились. Таня, хоть и смущалась, но тоже, даже несколько демонстративно, сняла с себя всё. А Пашка сидел в замызганном халате. На что Бабка не преминула поехидничать:
— Что, муженёк? Боишься, что не справишься, с двумя–то?
Потом смягчилась.
— Давай Паша. Времени нет на стеснения. Нам ещё планёрку надо…
Попариться, конечно, не получилось — баня остыла. Но помылись нормально. Танечка потёрла спины и Бабке и Скорому.
Она, в процессе, рассказывала:
— Мы вас ждали–ждали… Не дождались… Утром поехали искать… И увидели, там… На берёзе…
Она судорожно завздыхала.
Пашка спросил:
— Танечка, а ты–то зачем туда поехала?
— Ну, так ты же сам сказал: «от бригады — никуда».
— Тебе плохо было? — вспомнил Дугин слова Анечки.
— Да. Вывернуло наизнанку.
Бабка забеспокоилась:
— А Беда — как?
— А у Маши обморок случился.
Бабка огорчённо потрясла головой.
— Ну, бля. Щас помоюсь, мужикам такой пистон вставлю!
— Не надо, — успокоила Тьма. — Вы же привыкли. Ну и мы тоже должны… Тут, как только за стены выехал, так и начинается… Надо привыкать.
Она повздыхала.
— Но только после этого… Паша, мне покоя не даёт одна мысль…
— Какая, солнышко моё, мысль?
— Паша… … Мы хорошие, или плохие?
Пашка обнял голую девушку, чмокнул в щёчку.
— Мы, Танечка, хорошие.
— А тогда зачем вы так?..
Бабка объяснила:
— Чтобы нового Векселя не появилось. А если и появится, чтобы знал — какой его ждёт конец. Ты видела, что с Надеждой сделали? Видела ведь?… Вот. Так это — по его приказу.
Милка встала, вылила на себя тазик воды и категорично заявила:
— И вообще, это тебе всё приснилось. Это просто плохой сон. Поняла, пичуга?… Так. Всё. Пошли одеваться.
Одежда уже лежала на лавке, аккуратно по–армейски сложенная.
Глава 39.
Их троица ввалилась в разгромленную гостиную общежития.
Дед уже смёл в кучу осколки стёкол и куски штукатурки и, совковой лопатой, выбрасывал мусор в пустой оконный проём. Он спросил Бабку:
— Это… Как там тебя… Шеф. А в городе можно стекло достать?
— Здесь всё можно достать. Только не нужно.
Дед возмутился:
— Так — сквозняк!
— Не надо ничего, Дед. Мы уезжаем отсюда. Тут становится слишком опасно.
Дед согласно покивал.
— Да и шумно очень…
Скорый поинтересовался:
— Севостьяныч, а где остальные?
— Да вон… Во второй комнате сидят.
В каюте Беды и Шила сидела вся Бригада, включая Надежду.
Молча пододвинулись, освобождая на койках место для вошедших. Беда взяла стул и поставила его на середину. Кивнула приглашающе:
— Садись, Шеф.
Бабка уселась и первым делом спросила:
— Надя, они тебя на шоссе с собой не возили?
— Нет… А что?
— Ну, слава Богу, хоть на это ума хватило… Так. Мужики. Ну–ка объясните мне, на кой вы попёрлись на Сафоновское шоссе? И главное — зачем девчонок с собой повезли?
Шило опустил голову, часто заморгал.
— Бабка, мы же с Фуксом поехали тебя искать. А наткнулись на это…
— А что — нельзя было сориентироваться и увести женщин от этого места?
— Когда догадались… Уже поздно. Надо было от тварей отстреливаться. Они нас в клещи ухитрились… Бабка, ты не думай что мы какие–то. Я себя до сих пор проклинаю, что с Машенькой такое…
Беда его перебила:
— Бабка, не ругайся. Ничего с нами страшного не случилось. Ну подумаешь… Одна переблевалась, вторая в обморок шмякнулась. Я, например, хочу стать как Игла. Ей всё нипочём.
— Так. Ладно. Но чтобы впредь, внимательнее отслеживали обстановку и берегли психику женщин. Это вас мужики касается. Теперь дальше… Бекас, мы можем отложить твои дела на сутки? Тут видишь — что творится. Мы эту ночь должны были по делам Иглы смотаться. Но обстоятельства. Мать бы их перетак.
Кваз согласился:
— Да… В принципе — время терпит.
— Ладно, тогда сегодня ночью нас поведёт Ванесса.
Кваз повернул балду в сторону Бабки.
— Какая Ванесса? Это — та самая Ванесса?
— Да. «Та самая». И не вздумай мне про неё хоть слово плохое сказать. Понял?
Бекас дёрнул плечом.
— Да мне, собственно, всё равно.
— Ну вот. А теперь спать. Отсыпаться. Насыпаться впрок. Уже две ночи мотаемся как придурки по Улью.
Бабка внимательно посмотрела на Деда.
— А ты будешь нас охранять. Никого не впускай. Нам будут нужны свежие головы. Автомат тебе дать?
— А винтовка есть?
— Нет. Винтовки нет. Но есть один карабин Симонова. Знаком?
— Поди, разберусь. Я же деточки не какой–то пупырь валуевый. Я же воевал.
Все разошлись по каютам. Пашка вручил Деду СКС. Прошёлся досмотром по помещениям и последовательно усыпил всех. Потом и себя приголубил.
* * *
Проснулся от того, что за дверью разговаривали.
Пашка прислушался.
Дед кому–то объяснял:
— Спят все. Будить не велено.
Другой, это был явно Фукс, объяснял:
— Дед, ты просто не понимаешь — кто перед тобой. Это начальник всего города.
Дед спокойно стоял на своём:
— Ничего не знаю. У меня один начальник — Сергейчук Мила Львовна. Других мне не надоть.
Пашка чмокнул проснувшуюся Танечку.
— Лежи золотце.
В армейском темпе напялил штаны, ботинки, пристегнул кобуры, накинул куртку, вышел в коридор. Из–за своей двери выглянула Бабка.
— Скорый, кто там?
— Вроде — Фукс.
Мила исчезла на пару секунд и вышла в накинутом халатике. Скомандовала Пашке:
— Зайди в комнату, но стой у двери. Подглядывай и подслушивай.
У двери общаги, перед суровым Дедом стояли Фукс и Алмаз. За их спинами кучковалась группа личной гвардии Алмаза.
Бабка сказала:
— Пропусти, Дед. Это городская власть.
Дед сделал шаг в сторону от двери, освобождая проход.
Бабка шёпотом похвалила.
— Молодец Севостьяныч. Спасибо за службу.
Тот вытянулся, молодецки и, так же шёпотом, рявкнул:
— Рад стараться… — и сам же посмеялся.
Бабка указала на табуретки.
— Присаживайтесь. Уж извините, угощать нечем. Холодильник накрылся.
— Я по делу, — успокоил Алмаз.
— Если насчёт Векселя, то извини. Я отчитываться не собираюсь.
— Да насрать на того Векселя. Туда ему и дорога. Я… Ну во первых я пришёл сказать спасибо. Твоя бригада, можно сказать, спасла город. И особенно меня.
Алмаз встал, шагнул к Бабке и галантно поцеловал её руку.
— Второе. Твой долг считай уплачен. Ты мне ничего не должна. Не мотайся в поле, не рви жилы, работай спокойно.
Бабка подняла брови, покивала.
— Это да! Это подарок! За это, Алмаз, благодарю.
— Третье… Я по быстрому, я же понимаю, что вы ночь на ногах… Третье. Дай мне твоего ментата, — он выставил ладони, — не на совсем, не на совсем. На время. Мы решили весь чиновничий корпус и все силовые структуры проверить на лояльность.
— У тебя же Зиночка.
— Бабка, она же на внешников работает…
Бабка нахмурилась.
— А… Как же… Нихрена!
— Она фиктивно на них работает. На самом деле она наша. Мы через неё им кое–какую незначительную информацию сливаем. И дезу… Но всё равно, какой–то червячок гложет…
— Алмаз, как я могу тебе человека «дать». Это с самим ментатом надо говорить.
Бабка пошла, приоткрыла дверь в комнату молодых.
— О! Они уже оделись. Беда выйди, поговорить надо.
Вышла Маша.
— Тут городская власть просит тебя им помочь. Что скажешь?
— Надолго?
— Нет, — вступил Алмаз, — дня на три.
— Ну, хорошо. Когда начнём?
Бабка влезла в разговор:
— Погоди соглашаться. Алмаз, сколько ты ей будешь платить?
— Девушка, простите, не знаю вашего имени…
— Мария Максимовна, — представилась Беда.
— Мария Максимовна, сколько вы хотите?
Та пожала плечиками:
— Не знаю.
— По чёрной в день, — озвучила Бабка. — Это ей. И по чёрной в день её охране. Шило, иди сюда.
Вышел медведеобразный Шило, встал рядом с Марией.
— Он будет постоянно при ней, — поставила вопрос ребром Шеф.
Алмаз согласился:
— Хорошо, хорошо. Пусть будет постоянно.
— Всё?
— Нет. Бабка, ты собралась уезжать?
— Да. В городе оставаться опасно. У меня ребёнок.