Бабка гнала как на формуле‑1, шепотом складывая многоэтажный мат. Резина на кустарно отрегулированных развалом–схождением колёсах, задымилась.
Существо постояло на кромке леса, попереступало своей сотней ног, развернулось, и подалось на восток, в сторону моря черноты.
— Стой Бабка. Он уходит … Бабка, слышишь?! Останови, не гони, а то убьёмся где–нибудь нахрен!
Бабка затормозила луноход. Пашка заглянул через спинки сидений на своего шефа. Лица не видел, но руки, впившиеся в руль, побелели и подрагивали. Дугин отдельно плеснул начальнику спокойствия. Бабка, не поворачиваясь, сказала:
— Спасибо, Паша.
За ту минуту, что отрывались от скреббера, они упороли от леса километра на три. А то и на все четыре.
Пашка оглянулся назад, посмотреть — как там команда на уазике.
Те подлетели к багги и затормозили, подняв тучу пыли.
Якорь выскочил из–за руля и распахнул пассажирскую дверцу. Залез в салон и как–то странно там завозился. Потом, с Гунном, подмышки и за ноги вытащили из салона девушку, Янку–Зарю. Нехорошо вытащили. Как тряпичную куклу. Положили на траву, головой на колени Гунна, засуетились вокруг. Пашка просканировал её на скорую руку. Пробормотал:
— Да твою же мать!
— Что? — забеспокоилась Бабка.
— У девочки сердце остановилось.
Бабка скомандовала:
— Сиди! Не лезь!
Но из пепелаца уже вылазила Игла.
Она укорила Милку:
— Подруга, ты что, с ума сошла?! Там женщина умирает!
Пашка выметнулся из салона, подлетел к лежащей на обочине, белой как извёстка, девушке.
Следом выкатилась Тьма. Она выхватила из талисмана шприц и вколола Янке всё содержимое.
А Пашка оттолкнул сидящих перед Зарёй на коленях Якоря и Данию и положил руки на девичью грудь. Левое предсердие порвалось. Клапан не открылся. То ли от природы слабенький орган, то ли инфразвуком долбануло так мощно.
Ванесса присела с другой стороны и тоже констатировала:
— Разрыв сердца.
Очнувшаяся под спеком Янка тихо спросила:
— Я умру?
— Не знаю девочка, — откровенно ответила прямолинейная Ванесса.
Та обречённо закрыла глаза и слёзы потекли по вискам.
Пашка не дискутировал. Некогда. С полминуты он сращивал разорванный мускул. Сияние над его руками клубилось, потрескивало и шипело коронарными разрядами. Ванесса подсказала:
— Павел, под аортой ещё посмотрите.
— Это где?
— Дайте руку.
И Игла указала Пашке ментально на трещинку под сплетением крупных сосудов.
— Хорошо, Павел Дмитриевич. Теперь запускайте.
Скорый запаниковал:
— Ван… Игла, я не знаю как…
— Смотрите… Видите, вот здесь. Это предсердный узел. А это желудочковый. Сможете их активировать.
— Попробую.
Удалось только с четвёртой попытки. Оказывается надо было воздействовать не на собственную нервную систему, а на дублирующую её грибницу. Пашка плеснул туда энергии, и сердце заработало. Скорый проследил ещё немного за неровным процессом. Немного успокоил его. И орган мощно погнал кровь по организму.
Дугин попробовал растворить образовавшиеся сгустки в капиллярах. Получилось. Минуты полторы он исправлял последствия сбоя кровеносной системы. Сил на эти, вроде бы мелочи, ушло огромное количество. Девушка порозовела и ровно задышала. Открыла глаза, прошептала:
— Говорят, перед смертью всегда легко становиться.
Пашка усыпил её на всякий случай. И от перенапряжения потерял сознание. Успел почувствовать, как его голову подхватила Тьма, не дала ему брякнуться мордой на гравий.
Очнулся в машине, полулёжа на своём сиденье. У губ тут же появилась фляжка. Хлебнул, посмотрел. Над ним склонилась его Танечка. Он попытался встать, но она прижала его к креслу:
— Лежи, Пашенька, лежи. Полежи ещё немного. У тебя вон — губы синие. Лежи, миленький.
— Как там девочка?
— Вроде нормально.
— Пойду, посмотрю. Дай ещё хлебнуть.
Встал, кряхтя, как старый дед. С трудом вылез из пепелаца и поддерживаемый Тьмой, побрёл на дрожащих ногах к бригаде Якоря. Следом потянулась вся Бабкина бригада. Только Короткий остался за рулём, на всякий случай. Из уазика выскочил Гунн, подставил плечо с другой стороны и, вместе с Танечкой, почти волоком приперли «лекаря» к «пациентке». Усадили рядом с больной.
— Ну, как она? — волновался Гунн.
Дания, с распухшим от слёз носом, с надеждой смотрела на Пашку.
— Сейчас.
Скорый сосредоточился на даре. Осмотрел девочку. Нормальное здоровье! Он аж улыбнулся:
— Нормально. Всё нормально, ребята.
И разбудил Янку.
Бригада Якоря набросилась на неё:
— Как ты? Что–то болит? Все нормально?
Дания протиснулась между сиденьями, обняла девушку и заревела в голос.
Янка–Заря осмотрелась удивлённо, поводила плечами:
— Я что, не умерла?
— Ладно, — сказал Пашка, — вы тут разбирайтесь, плачьте, радуйтесь и всё такое. Нам ехать пора.
Ванесса предупредила:
— Девочка, у тебя сердце слабенькое, тебе нельзя в рейды.
— Я знаю. Я думала — Улей все исправил.
Тут подошла Бабка. Строго спросила:
— Якорь, кто тебе эта девочка?
— Как, «кто»?! Подруга… Нет–нет. Не в том смысле… Ну… Ты поняла.
— Меня интересует такой вопрос. Кто несёт ответственность за этого ребёнка?
Якорь нахмурился:
— Я за неё отвечаю. Я, Бабка, больше её в рейд не возьму, слово даю.
— Ну, это–то, как раз, твоё личное дело. Я что хочу сказать… Посиди Скорый, пока я поговорю… Так, вот. Если ты за неё отвечаешь, то ты и будешь платить за её лечение.
Якорь, никак не ожидавший такого поворота событий, открыл рот.
— Ты видишь, — продолжала строго шефиня, — что у меня знахарь чуть ласты не склеил, вытаскивая вашу девочку с того света?
— Ну, да… Бабка, я всё понимаю… Я готов платить… Я буду должен. Сейчас у меня пусто… Но я заплачу… Говори сколько.
— Много, Якорь. Очень много. Ты столько и за тысячу дней не найдёшь… У меня к тебе деловое предложение. Ты и твоя бригада забудете про этот случай. Никто её, — Бабка ткнула пальцем, — не лечил. Она и не болела… Но если информация где–то выплывет, то я с тебя с живого не слезу. Ты у меня каторжником станешь. Ты, кстати, ещё за досрочно погашенный кредит мне должен. И за буксировку твоего сарая. Так что — вот.
Посмотрела внимательно на бригадных.
— Вот такая форма оплаты… Ну как? Мы договорились?
— Да! — заторопился Якорь. Наверно боялся, что Бабка передумает. — Бабка, мы — могила. Слышали бригада? Ничего этого небыло. Запомните — ничего…
Дания, отлипла от Янки, повернулась к Пашке, вытирая рукавом слёзы.
— Скорый, я тебя век… Я тебе… В любой момент… Всё что прикажешь…
Пашка вздохнул:
— Ты Бабку слышала?
— Да, да, да! Всё! Ничего не было. Ничего…
— Ну и ладненько.
И он покорячился из уазика на свежий воздух. Подальше от слёз и соплей.
А Бабка интересовалась у Янки.
— Девочка, тебе сколько лет?
— Двадцать восемь.
— В Улье давно?
— Дней шестьдесят.
— А чего в рейд понеслась?
— Споранов подзаработать.
— Угу. Похвальное стремление… А по профессии ты кто?
— Специалист тылового обеспечения.
Бамс! Все уставились на Янку, с полным недоумением.
— А где ты училась?
— В Рязани. В высшей школе эмвэдэ
— А-а. Так ты специалист по снабжению?
— Ну… Да…
— Работала где?
— Во второй Рязанской колонии.
— Так это… Рязани вроде нет в перезагрузках.
— Я в отпуске была, в Соловом..
— Угу… Зайдёшь ко мне в Полисе. Хорошо?
— Хорошо…
Бабка развернулась и пошла к своей багги. А следом Пашка, с Ванессой, Таней и Дедом.
До Воскресенок дошли без приключений.
Пообедали в школьной столовой.
Мама Рая поинтересовалась:
— Эти ребята с вами?
— Нет, это отдельная бригада.
— Тогда, деточки с вас четыре спорана.
Якорь отсчитал шарики. Сопроводил словами:
— За такой обед не жалко. Теперь постоянно к вам буду заезжать.
Раечка, как всегда, затараторила о низкой цене, о том, что могут ещё с собой наложить, о том, что…
Пашка пошёл на второй этаж проведать Любушку.
Девочка сидела на кровати в окружении ребятишек и что–то им рассказывала.
Увидела Скорого, скомандовала ребятне:
— А ну–ка бегите на улицу. Мне с человеком поговорить надо.
Похлопала по постели:
— Садись. Ну как ты?
— Нормально, деточка. Нормально.
— Скорый, никакая я тебе не деточка. Перестань так относится ко мне. Мне уже четырнадцать.
Пашка запаниковал. Завопил мысленно:
— Ванесса Витольдовна!!
— Хорошо, Любаша… О чём ты хотела поговорить?
— Скорый, ты женат?
Пашка снова возопил:
— Ванесса, помогите ради Бога!!
А Любе ответил:
— Да, красавица, женат.
По коридору застучали трекинги, и в палату вошла Мазур.
— Ну–ка, Любонька, дай–ка я тебя посмотрю.
Девочка послушно улеглась на койку.
Ванесса сказала Павлу:
— Посмотрите, Павел Дмитриевич. Дайте руку… Видите?
Честно говоря Пашка ничего особенного не видел. Ноги почти зажили, а в остальном вполне здоровый ребёнок.
— Правая почка, в результате удара взрывом, опущена. Мочеточник перегнут. Пока ничего страшного, но в будущем могут быть осложнения.
— А что делать?
— Надо как–то исправлять. Беда в том, что вокруг нет мускулатуры, которая могла бы изменить положение…
Задумалась. Просветлела лицом — нашла выход:
— Надо жировую ткань нарастить под органом. Не знаю, насколько это эффективно. Надо попробовать.
Любаша спросила:
— А это больно.
— Нет, что ты, — успокоила Игла. — Ну что, пробуем?
И два лекаря, одна дипломированный хирург–виртуоз, второй необразованный знахарь, взявшись за руки, принялись за волшебство.
Девочка заулыбалась:
— Щекотно.
Они ушли от уснувшей во время процедуры Любашки минут через десять. Ванесса вдохновенно расписывала Пашке перспективы такой парной работы в области медицины.