– Вперед! – приказал капрал. – С Богом!
Все осторожно покрались к разбитому каземату. Целясь в каждый сугроб, камень и дымящиеся бревна. Из бойниц и пробоин валил дым черными клубами. Красный кирпич выщерблен от выстрелов. Побит осколками. У голландцев в руках винтовки ремингтоны, у остальных – старенькие винчестеры.
Вот и пушка. Кстати, хороший трофей. Морская. Можно на любой вельбот установить. Я уже начал считать прибыль и настроение заметно улучшилось. В дыру разбитого каземата уходил кровавый след. Ясно. Крысы внутри. Теперь осторожно. Я и капрал пропустили вперед пехотинцев, готовя для броска гранаты. Слишком ценные, чтобы ими раскидываться просто так. Голландцы должны справиться. Парни не подведут. Дик первым заметил опасность. Вскинул к плечу ремингтон. Присел. И тут я увидел русского у разбитой стены. Солдат точно сидел напротив входа. Рваная форма. В пол воткнут смешной трехгранный штык. Черный дымок вился по полу. Среди мусора и каких-то обрывков жженых шкур. Запах смерти кружил голову.
– Огонь! – приказал капрал.
И даже я несколько раз выстрелил в неподвижного солдата. Не мог остановиться. А потом нахмурился, чувствуя подвох! Как это он так напротив входа точно сел? Почему не укрылся? Не уполз? Дик, парень из маленькой Голландии, тоже что-то почувствовал, стал распрямляться. Водя винтовкой в разные стороны.
И все-таки не смог среагировать на ожившие внезапно шкуры. Я инстинктивно сделал два шага назад и присел, укрывшись за спинами товарищей. А Дик – нет. Не успел. Мастерски брошеная саперная лопатка раскроила пехотинцу череп, как спелый арбуз. Голландец кулем свалился в каземат. Чудовище в шкурах дико завопило, подхватило с пола воткнутый штык и понеслось на нас! В другой черной руке блеснул нож. Нас атаковало дикое животное! Русские специально таких приручали, вылавливали в лесу или в снегах и готовили для контратак, нарушая все мирные и джентльменские конвекции. Парни защелкали затворами. Кто-то успел выстрелить. Но только не Вейт! Сбоку в него ударил топор. Подрубил ноги. Вонзился в живот. Второй голландец, на которого мы тоже возлагали огромные надежды, за миг до смерти попытался прикрыться винтовкой. Удары топора разрубили оружие пополам и с противным чмоканьем стали входить в тело. И тут мы начали нести потери, люди просто таяли! Дилфу досталось от ножа и штыка. Шея, грудь, грудь, живот. Он так и застыл растерянным, уже мертвым, а его продолжало рвать рычащее чудовище, наносившее без остановки удар за ударом. Более опытный Смит разрядил в него сбоку винтовку. Стукнул прикладом. И взял на штык. Потеснил. Теперь они двое орали. Один с одного конца винтовки, другой – с противоположного. Чудовище, насаживаясь на штык, пыталось достать Смита своими ножами. Кто-то стрелял куда-то вбок, за стену, не обращая внимания на двоих дерущихся. Явно найдя цель поинтереснее и опаснее.
– Граната, – как всегда спокойно сказал капрал и бросил ядро в пробоину. Все шарахнулись назад. Даже Смит, выпуская винтовку, оставляя оружие в теле чудовища.
Громыхнул первый взрыв.
Я поджег трясущимися руками фитиль и закинул свою гранату в каземат.
Сзади раздался рев. Страшный. Дикий. Древний. Кишечник болезненно сжался, освобождаясь. Присел со страху. Трясясь, обернулся на трескотню выстрелов. На берегу творился необъяснимый ужас. Наши высадились и сейчас беспорядочно стреляли в тундру. Отчаянно матерились и громко взывали к Господу. Большими прыжками на них несся огромный исполинский медведь. Величиной с корабль и замок! Вот пасть его распахнулась, и он утробно заревел, скаля колонные клыки. Животный смрад донесся и до нас. За медведем, не торопясь, скользили люди в шкурах. С палками в руках. Я сглотнул. И привлеченный шумом, посмотрел себе под ноги. Там крутилась, брызгая огнем и остатками фитиля, ручная граната. Моя. Ручная граната. Прилетевшая обратно из каземата.
– Черт! – крикнул я и попытался отшатнуться назад.
– Shit! – закричал британец, и вслед за отчаянным воплем громыхнул взрыв. Я поморщился, когда взрывная волна влетела в пробоину стены каземата, принеся в столбе белую пыль, крошево камня и куски плоти. И посмотрел на винтовку, торчащую в теле. Ухватился двумя руками за дуло. Потянул, вытаскивая воткнутый в тело штык. Оперся рукой о камень, приходя в себя – стар я стал для таких фокусов. Постарался не улететь в блаженное небытие и осторожно выглянул в проем. Никого. У берега медведь рвал британцев. Саами добивали раненых острогами и резали ножами. Все заняты делом. Не до нас. Сглотнул кровь. Устало посмотрел на монаха. Брат Матвей сидел у входа, низко наклонив голову. Изо рта его тянулась длинная кровавая слюна и никак не падала на колени. Сделал шаг к нему, опираясь о винтовку. Прижимаясь спиной к камню, тяжело сел рядом. Клацнул затвором.
– А вот и винтовка, – сказал я ему, изображая радость. Плохо, наверное. Шутить я никогда не умел. – Случайно нашел! – посмотрел в казенник. Вздохнул. – Без патронов. Не везет.
Монах зашевелился. Очень медленно. Тяжело ему. Взял за руку. Пальцы старика легонько сжались.
– Что там? – прошелестели слова.
– Медведь. Сейчас британцам не до нас. Бегают. Выживают. Скоро совсем закончатся.
– То бесы, а не медведь, – пробормотал монах. – Ты меня прости, Иван Матвеевич, но дальше сам… Я больше не могу… Бесов ты должен одолеть. Обещаешь?
– Обещаю, – машинально ответил я. Пытаясь сжатием пальцев удержать старика с собой, но хватка его быстро слабела. И хоть я знал, что он уже мертв, всё равно спросил:
– Как ты меня назвал?
По полу низко стелился черный дым. Остался только он и я. Снаружи каземата затихали крики. Струйки дыма поползли со всех сторон черными змеями и стали напротив меня сбиваться, сплетаться в фигуру. Вот появились ноги. Туловище. Руки. Голова. Чернота прояснилась, налилась красками, и ко мне шагнул улыбающийся Прохор.
Сразу присел рядом. Потрогал лоб. Заботливый. Покачал головой.
– Да, барин. Досталось тебе.
– Ты бы на них посмотрел, Прохор. А потом уже говорил, кому досталось.
– Мне ты нужен, а не они! И в этот раз тебе от меня не уйти.
– Куда мне идти? Мне б прилечь, а то сидеть тяжело. Но нельзя. Расслабишься – и сдохнешь сразу. Лучше поройся по сумкам, найди мне патронов. Мне самому встать что-то тяжело.
– Вот и я говорю, пора бы остановиться. Успокоиться.
– Да какой остановиться! Сейчас медведь сюда придет, а у меня нет патронов!
Прохор сокрушенно покачал головой.
– Против такого медведя нет патрона.
– Патроны, они против всех. Не умничай, Прохор. Стрелять надо медведю в ухо. Я знаю, что говорю. Посмотри, далеко ли они.
Прохор посмотрел. Лицо его озлилось, стало жестким. Больно схватил меня за плечо. Стал сжимать, так что я вскрикнул.
– Пойдем со мной, барин! Пойдем! Не упрямься!
– Да отпусти ты меня, Прохор! Больно!
– Пойдем со мной!!! – истошно завопил дядька. И тут справа от меня дернулся монах. Он схватил Прохора руками, пальцами стараясь найти горло. Черная тень взвилась к потолку, увлекая за собой монаха. Закрутилась в бешеном ритме и распалась, выпуская из себя безжизненное тело. Брат Матвей упал на камень тряпичной куклой. Черный дым медленно оседал, выветриваясь сквозняком.
Меня трясли за плечо. Я проморгал пыль в глазах и увидел склонившееся лицо Карху.
– Ты мертв? – девушка не могла понять и определиться.
– Беги отсюда, – сказал я ей, быстро выплевывая слова. – Здесь небезопасно. Чужие солдаты и злой голодный медведь. Спасайся!
Девушка продолжала трясти меня за плечо.
– Ты мертв? – снова спросила она.
– Хватит! Беги.
– Посмотри на меня! – неожиданно приказала гейду. – Смотри на меня!
Я не хотел смотреть ей в глаза. Всячески отводил. В проеме увидел столпившихся лопарей. Много. Теперь у каждого винтовка. Но остроги тоже не выкинули. Вот они расступились, и вперед выступил шаман.
Я посмотрел на убитого солдата. Вот кому сегодня досталось дважды или трижды. Но почему-то очень хотелось поменяться с ним местами.
– Смотри на меня! – кричала ведьма. Хотела выдернуть из моих рук винтовку. Не получилось. Я не отдал. Сработала привычка.
Пантелей поднял голову с груди. Одна пуля попала ему в глаз. Солдат улыбался, скаля обломки кровавых зубов.
– Вот и твои пришли! – сказал он. – Не рад что ли? Вы ведь так друг друга искали, – солдат уронил голову, словно и не шевелился. Я продолжал на него смотреть, ожидая, что еще скажет.
С первыми звуками варгана напряжение во мне стало спадать. Сопротивление уходило.
– Смотри на меня! – закричала гейду.
И я посмотрел.
Глава 21
Отступаем.
Вторую траншею не удержали. Сначала потеряли захваченные укрепления, потом и ее. Крепость Плевна не просто огрызалась, она спокойно и неспешно отвоевывала каждый захваченный метр. И эта турецкая земля уже по штык пропиталась русской кровью. Вылазка не задалась!
Спешно отходили, надеясь в первой траншее сгруппироваться и как следует дать по туркам! Ждали подкрепление. Надеялись на чудо. Верили в чутье штабных генералов, но даже связи с Соболевым не было. Куда ускакала конница? Куда он повел свои части? Такой толковый полководец и так опрометчиво поступил. Что за неразбериха? Осталась одна пыль от копыт. Плохо, если где-то ждут нашей помощи, как мы их. Адъютант, последний из всей свиты, крутился рядом, не принося никакой пользы, грозно понукая унтерами, помогая им точными командами установить полковое знамя. Не мешало бы и штандарты стянуть в одно место, а то потеряем, и потом только стреляться в висок, спасаясь от бесчестья.
У рваной кромки первой траншеи Баклонов увидел, как два санитара оказывают помощь поручику артиллеристу из набора охотников. Молодой дворянин был черен лицом, как и его рваный мундир. Побит осколками и сильно кровав. Он бешено вращал глазами, пугая людей. Мычит и зовет кого-то всё время. Трясет револьверами. Из ушей течет кровь, пачкая белую марлю. Именно ее белизна и свежесть на фоне черноты крови натолкнули взгляд на картину.