менее знакомым с местностью. Разведчики проснулись, попрыгали на месте, разгоняя сон. К выходу были готовы через две минуты, так как спали в снаряжении, оставили только рюкзаки и ждали, пока Ежов попьет чая и покурит всласть.
Еще раз дав указания по поводу доразведки площадки возле магазина, я приказал также пройтись сначала в ту сторону, откуда мы пришли, досмотреть по возможности место, где боевики пытались установить пушку, а потом следовать по намеченному маршруту. Проводив подгруппу, я распинал связиста, мирно подремывавшего в уголку возле газовой горелки в обнимку с радиостанцией. Чудо чудное, диво дивное: связь на этом выходе меня бесконечно удивляла и радовала. Дав пункту управления координаты сбора техники и координаты предполагаемых маршрутов выдвижения боевиков к местам боестолкновений, я согласовал огонь артиллерии по запросу, вызвал на частоте мотострелков прикрывавший нас блокпост. Уставший надтреснутый голос связиста сообщил мне, что «Янтарь» спит, и спросил, будить его или нет. Интересно, как это удалось уснуть майору в такой суматохе; или он просто свалился от усталости? Меня самого постоянно омывали теплые волны сна, и я клевал носом. Чтобы не заснуть, вышел, сменил «фишку» и посмотрел на небо, еще даже не начавшее сереть.
Через час прибежала запыхавшаяся подгруппа и, с ходу влетев в окоп, заняла оборону.
— Паша, что у тебя случилось, давай не томи! — начал я дергать заместителя.
— Командир, спалились! Там духи на БТРе возле магазина стояли и еще какая-то толпа, у них там, оказывается, патрули еще ходят, так вот, какие-то чичи нас заметили, давай орать и палить по нам. Вроде оторвались, но тут где-то этот БТР поблизости гоняет, то ли нас высматривает, то ли выехать куда-то хочет.
— Да, ругать тебя сейчас бесполезно, да и смысла нет, давай группу из дома всю сюда. И там, видел, в углу духовский РПГ-седьмой лежит и портплед с гранатами? Его тоже сюда тащи.
Через минуту я вгонял гранату в ствол в РПГ и скручивал колпачок. Где-то зарычал движок, нет, зарычало два движка, и на улицу вполз БТР-60, на котором, словно на базаре, восседала толпа боевиков. Они оживленно горланили, перекрикивая рев движков, и палили из автоматов по дворам. Никто даже не удосужился слезть с брони. Что-то это мне напоминало. Рассредоточив первую подгруппу в окопе, вторую подгруппу, увешавшую себя одноразовыми «Мухами», во главе с Пашей я послал на позиции, оборудованные с другой стороны дома. Как оказалось позже, Паша поступил намного лучше: обогнув со своей подгруппой дом, они, повалив забор, перебежали на другую сторону улицы и залегли в дворе на противоположной стороне от наших позиций. А Кипрачева с пулеметом закинули на крышу гаража.
БТР и стреляющая толпа приближались. Я, привстав над окопом, поймал в механический прицел серо-зеленый дергающийся борт, показавшийся в рассветной мути между деревьев и вынырнувший из-за угла одноэтажного частного дома.
Граната бахнула реактивной струей и, чудом не задев деревья, впилась в корму.
— А-а-а-а-а! — заорали чеченцы и принялись лупить в белый свет как в копеечку.
По всей видимости, граната повредила один из движков. И БТР, вытягивая на одном, пытался проскочить простреливаемый участок. Вдогонку я послал вторую, но бесполезно, граната грохнула об угол дома. БТР показался весь в прямой видимости.
Моя подгруппа заработала из стрелкового, сняв несколько человек с брони. Водитель все же имел какой-то опыт и, выжимая последние силы из оставшегося движка, дал газу, проскакивая простреливаемую зону. Третью гранату я не успел никуда послать, хотя и целился под башню, чтобы хотя бы заклинить ее. Пашина подгруппа ударила с другой стороны одновременно двумя «мухами» — в нос и в левый борт. Третья граната прошуршала у нас над головами и разорвалась где-то среди крон деревьев. Кипрачев, встав в полный рост, расстреливал барабан своего пулемета почти что в упор по корчащимся на броне людям. И на этот раз нам повезло. У нас все целы, никто не ранен, мы уничтожили одну единицу вражеской бронетехники. Теперь я вспомнил, кого мне эти боевики, сунувшиеся на броне на узкие улочки, напомнили. Они напомнили мне нас самих и нашу колонну, так же расстреливаемую с разных сторон и с безопасных, заранее оборудованных мест.
Перегруппировались, досмотрели подбитый БТР. Старая, неухоженная машина, кое-как поставленная на ход. У убитых ничего интересного — стандартные наборы: автоматы, подсумки, магазины по карманам, гранаты и прочая чепуха. Но досматривать особо пристально времени нет, скорее всего, скоро здесь снова появятся боевики, надо прятаться.
Где-то через час, когда уже более-менее рассвело, к БТРу начали подходить какие-то люди, в том числе и женщины. Молча, без причитаний, убитых уволакивали. Я сидел в окопе, наблюдал за происходящим в бинокль и чувствовал себя как на раскаленной сковородке. Случайный взгляд в нашу сторону, и мы обнаружены. Однако все обошлось, жители пособирали трупы, уволокли оставленные нами без внимания автоматы и, не оглядываясь, разбрелись кто куда. Днем вести какие бы то ни было разведывательные действия было по крайней мере неразумно. Потихоньку перебрались в дом. Найденных нами «рабов» решили никуда пока не отпускать. Мало ли что может случиться, мужики и так забиты и запуганы. Попадут в руки боевиков и сдадут нас со всеми потрохами, а нам это ой как не надо, и так здесь находимся на птичьих правах.
Наблюдателей выставили на полуразрушенном чердаке; туда же и забрался связист.
«Найденыши», проснувшиеся от звуков недавнего боя, жались в углу и испуганно посматривали на нас. Вдруг мы озвереем и начнем вымещать свою злость на них?
Паша, занимавшийся хозяйственной деятельностью, недолго думая припряг «освобожденных» для различных работ. Кого-то заставил громоздить кирпичные завалы в широких коридорах дома, кого-то подрядил чистить картошку для завтрака. Я, разобрав трофеи, обнаружил несколько десятков противопехотных мин-«лепестков» ПФМок и пару ОЗМ-72. ПФМки были мне ни к чему, а вот ОЗМки вполне можно было использовать для выставления небольшого минного поля, дабы обезопасить подходы к своей цитадели.
Взяв в руки подкотельник с горячим чаем, я осторожненько поднялся на чердак к наблюдателям. Григорович равнодушно рассматривал окрестности в бинокль и смачно позевывал. Связист дремал в уголку, напялив на голову наушники. От моего пинка он проснулся, очумело помотал головой и включил радиостанцию.
На пункт управления на этот раз выйти не удалось. Зато наши друзья мотострелки живо отозвались. Проснувшийся «Янтарь» расспросил меня про обстановку и пообещал влупить по месту сбора техники боевиков, ежели группировочная артиллерия игнорирует мои данные. Он поинтересовался, не собираюсь ли я обратно. В принципе, задача была выполнена и система обороны боевиков в этом районе более менее вскрыта. Можно и вернуться. Хотя если вернемся, то нам снова нарежут задачу, а того и гляди могут кинуть в центр города, а туда я как-то не очень стремился. Здесь, хоть и шастают боевики на БТРах, все равно как-то поспокойнее. Переговорив с начальником блокпоста, я побегал по частотам, послушал переговоры, доклады о «двухсотых», «трехсотых». Кому-то приходилось несладко, намного хуже, чем нам. Погибала целая бригада на вокзале, но я об этом как-то не задумывался. Попозже, когда мы уже работали в Ленинском районе города, события тех дней стали более-менее известны, но какого-либо отпечатка почему-то не оставили — видно, сильно был занят делами своего маленького подразделения и спасением своей шкуры и своих подчиненных. Задумываться над бойней в районе железнодорожного вокзала я стал намного позже, уже через несколько лет, когда началась Вторая чеченская, а так все было недосуг.
Изредка коротким «чш-ш-ш» снайпер привлекал мое внимание и подавал бинокль. По улицам сновали люди, женщины и мужчины. Несколько раз заметили передвигающиеся группки боевиков. Проехал ЗИЛ и остановился неподалеку от нашего пристанища. Подбежали женщины и несколько мужиков. Из грузовика начали вытаскивать раненых, обмотанных бинтами, кого-то грузили на носилки, кто-то, опираясь на помощников, выпрыгивал из кузова сам. Возле подбитого нами БТРа скопилась небольшая кучка боевиков, о чем-то переговариваясь. Осматривали повреждения, махали руками. Подъехал трактор, зацепил подбитую бронемашину и уволок куда-то в глубь двора, возле которого заглох БТР. Мне стало интересно, что с ним хотят сотворить. Я от любопытства осторожно вылез на плоскую крышу, украшенную по углам маленькими башенками. Отсюда стало видно лучше. БТР затолкали внутрь садика и начали маскировать его снятым штакетником и прочим мусором. Скорее всего, крупнокалиберный пулемет снять не смогли и решили устроить неподвижную огневую точку. Мои догадки вскоре подтвердились. Несколько мужиков с пилами принялись спиливать верхушки и ветки деревьев, закрывающие сектор обстрела башенным пулеметам. Все-таки надо было нам сотворить что-нибудь мерзопакостное с пулеметами, чтобы боевики не могли их использовать вновь. Однако не догадались. Придется ночью совершать вылазку и уничтожать огневую точку или при обстреле артиллерией с Ханкалы попытаться дать целеуказание минометчикам мотострелков. Сейчас разрывы грохали где-то неподалеку от нас, в районе улицы Черноглебова, и обстрел улицы в нашем районе, а конкретно по скоплениям выявленных сепаратистов, мог навести тех на мысль, что где-то поблизости находится артиллерийский корректировщик. Да и мало ли что, вдруг они прослушивают наши рабочие частоты, и раньше времени вскрывать свое местоположение перед противником мне не хотелось. Приходилось просто ждать и наблюдать, фиксируя направления передвижения и количество вооруженных людей. Оставив наблюдателей, я спустился вниз. Надо было продумать порядок связи с людьми, находившимися на чердаке. В случае какой-либо опасности им некогда будет бегать вниз, да и перебежками можно случайно обнаружить себя. Ну почему в обнаруженных нами трофеях нет никакой завалящей радиостанции? Жаль, очень жаль. Зато нашелся длинный моток капроновой бельевой веревки. Пришлось размотать веревку и привязать к ложке, которую засунули в пустой казан и закрыли крышкой. Веревку протянули до наблюдательного поста. Я в двух словах объяснил Григоровичу основы «водолазной» азбуки, сколько раз и в случае чего надо дергать фал. Проверили, немудреная сигнализация работала исправно. Ложка глухо звенела в казане. Можно и позавтракать. Паша сварил большую кастрюлю картошки и приправил ее тушенкой. Позавтракали. Меня потихоньку разморило; отдав указания замкомгруппы, я прилег на матрас в углу и мгновенно задремал. Проснулся я часа через два. Разбудил меня фельдшер.