Направленца немного поругали за самодеятельность, расспросили меня, в каком районе Грозного я проживал в юности, позадавали какие-то совершенно дурацкие вопросы и отпустили с богом. И вот тогда я решился и задал вопрос про БТР. Мой начальник вылупился на меня, раскрыл рот, попытался, наверное, заорать, но, взглянув на другого полковника, наверняка представителя Генштаба, выпустил воздух через все отверстия, предназначенные для этого, и махнул рукой:
— Забирай, только ремонтируй сам как хочешь, заскочи к комендантским и предупреди, что машина прикомандирована временно к тебе.
Пришлось, сдерживая радостную лыбу, покивать головой и, быстренько откозыряв, ретироваться. Не успел я добежать до БТРа, как меня окликнули.
Ч-ч-че-ер-рт, сейчас все отменят или какую-нибудь задачу поставят.
Звал меня представитель Генштаба. Задачи он мне никакой не поставил, а просто попросил завтра заехать за ним и отвезти к себе в расположение — он хочет посмотреть, как мы живем, и там, на месте, озадачить меня по поводу нашей дальнейшей «работы». Направленцу благосклонно разрешили подождать начальство у меня.
Операция по завладению БТРом прошла успешно, но вот куда нас направят в следующий раз? Только бы не в центр…
Помотавшись по складам, я с боем, с криками и с вручением незамысловатых подарков все-таки получил причитающееся мне продовольствие. Заехали к комендачам. Извещать о том, что БТР теперь у нас, было абсолютно некого. Бойцы из экипажа что-то передали на словах своим сослуживцам, забирать им было абсолютно нечего — все их незамысловатое имущество валялось в десантных отсеках «восьмидесятки».
Направленец так и не просыпался, и я решил его вообще не беспокоить. До вечера прозанимался с группой, провел следственное мероприятие с водителем, которого притащили за шиворот два хмурых небритых дядьки-контрактника. Садыков пытался снять фары для пожарной машины с какого-то автомобиля, но был уличен и пойман.
Контрактники, решив слупить мзду с бойца, повелись на слезные увещевания и не стали бросать незадачливого воришку в зиндан. Магарыч решили снять с командира подразделения, то есть с меня. Вопрос был вполне решаем и дипломатическими путями.
Но и силу показать тоже стоило. Сержант Озернов, долго не задумываясь, двумя хлесткими ударами методично повалил обоих на землю. Вырвавшийся из цепких объятий Садыков, радостно заверещав, добавил несколько ударов ногами. Прекратив избиение окриком, я приказал подвести контрактников к себе. Взрослые небритые мужики сплевывали кровищу и угрюмо смотрели на меня, жутко матерясь. Паша украдкой влепил каждому по пендалю, заставив их замолчать.
Я объяснил, что люлей товарищи контрактники получили за то, что избили моего бойца. А в нынешней боевой обстановке это не есть хорошо, так что пусть все знают, что своих бойцов, даже попавшихся на воровстве или других неблаговидных поступках, мы в обиду не дадим и накажем своими силами. Ну а теперь можно и приступить к конструктивному диалогу. Не желают ли доблестные контрактники получить что-либо взамен, дабы замять инцидент в зародыше?
Контрактники открыли рты и начали обдумывать. Конечно же, желали!
Водки я им не дал — у самого мало оставалось. И тут же предприимчивый Садыков предложил им помыться в нормальной горячей воде и избавиться от бельевых вшей.
Солдаты недоуменно покосились и пожали плечами: такой поворот событий их явно поставил в тупик. Сначала фары попытались скрутить, потом морду набили, а теперь помыться предлагают. И тут Садыков начал впечатляющую демонстрацию: затопил нашу мобильную баню и в несколько минут споро развернул душевую кабинку.
Минут через двадцать я наблюдал совершеннейшую идиллию и взаимопонимание.
Контрактники-гости, вымывшись и завернувшись в одно на двоих армейское синее одеяло, выданное Садыковым, пялились на стиралку-вошебойку, пыхавшую паром, живо обсуждали недостатки в конструкции и пытались что-то доказать водиле, защищавшему свой инженерный талант. К ночи контрактники ушли, отпросив с собой Садыкова.
«Зампотех» вернулся только под утро, часов в пять, с красными от сварки и недосыпания глазами, с новыми фарами для «пожарки» и еще какими-то железяками в полиэтиленовом мешке.
Поспав буквально с часок, Садыков взял себе в сопровождение одного вооруженного разведчика, попросил у меня ракет для чейнджа с «властителями водяных гидрантов» и убыл за водой. Оказывается, на насосной станции был установлен график заправки, но хитрый татарин договорился с кем-то там и приезжал на заправку раньше всех и не стоял в очередях.
Часов в семь проснулся направленец и в ужасе начал собираться, мечась по командирскому отсеку, кляня меня за то, что я его не разбудил, и обвиняя во всех смертных грехах, в том числе и спаивании непосредственного начальства.
Я посоветовал ему не торопиться, а принять душ и позавтракать, ибо я лейтенант «прошаренный» и все необходимые движения в сторону начальства сделал еще вчера, заполучив в свое распоряжение БТР с экипажем и сдав все трофеи и отчетную документацию. Сделав страшные глаза, я с ужасом рассказывал, как требовали направленца всякие генералы, а я, бедолага в ничтожнейшем звании лейтенанта, смог отстоять горячо любимого всеми моими бойцами и мной лично майора.
Закончил описание своих подвигов тем, что неизвестный генштабист решил сам лично прибыть к нам и не тревожить направленца.
Майор выслушал меня, спросил, не вру ли я, потом, обозвав меня евреем, побежал в душ, предусмотрительно раскочегаренный дежурным разведчиком. Стараешься, стараешься, и в результате тебя обзывают евреем — вот она, благодарность от вышестоящего штаба. Ну ладно, пора ехать.
Глава 7
БТР выплеснул из-под колес приличную порцию грязи, его немного понесло юзом, я чертыхнулся и отвесил подзатыльник водителю. Водила повернулся ко мне, сверкнул стеклами очков-консервов и проорал:
— Дык все нормально, командир, я всегда так торможу…
Вчерашний полковник сидел в курилке возле калитки с каким-то мужиком и что-то показывал ему на карте в планшете.
Спрыгнув в жирную грязь, я побрел к полковнику, раздумывая, чем нам грозит его визит, что это за мужик рядом с ним, облаченный в серо-камуфлированный костюм и обвешанный гранатами, пистолетами, автоматами, как новогодняя елка.
Полковник, увидев меня, даже привстал и, игнорировав мое уставное приветствие, поздоровался за руку. Незнакомец зыркнул на меня из-под черной шапочки, натянутой по самые брови, и сделал вид, что снова изучает карту.
Полковник-москвич расспросил меня о состоянии группы, отдельным пунктом упомянул боевитость и бесстрашность нашего направленца, который, судя по моему рассказу, не вылазил с наблюдательных пунктов, выискивая наиболее удобные пути вывода разведчиков в тыл боевикам. Представленный мне как майор Осипов незнакомец сухо кивнул и даже не привстал, сложил карту в летный планшет и молча начал слушать полковника. Из пространной речи я понял только одно. Товарищ майор и его подчиненные будут работать с нами. Задача стояла именно та, которой я опасался. Мы попремся в город. Что будет делать Осипов и его подчиненные, мне не довели, видно, не моего ума дело. Просто обеспечиваем вывод в указанный район, обеспечиваем огневую поддержку, организуем базу и ждем выполнения задачи, в дальнейшем обеспечивая эвакуацию. Задача как задача, вроде бы и ничего сложного. Ну, а если с другой стороны посмотреть? Может получиться ситуация, в точности повторяющая ту, что произошла с ВВшниками, когда они вздумали организовать совместный разведывательный отряд.
В группе худо-бедно налажено управление. Боевой и походный порядок отработаны, а мне большего и не требуется. Сейчас же предстоит работать с незнакомым подразделением. На словах можно обговорить все, но никогда не помешает отработать все это дело на практике и немножко потренироваться. Если боец начнет размышлять в ходе огневого контакта, за кем и куда он бежит и что ему дальше делать, то толку никакого уже не будет. Разведчик должен делать все на автомате хотя бы несколько первых минут боя и, вынеся свою тушку из-под прямого огня и заняв позицию, уже вслушиваться в команды и наблюдать за своими напарниками. Тут же придется заново ломать установленный порядок и что-то придумывать, обсуждать и решать. Да и пойдет ли майор Осипов на какое-либо взаимодействие и согласование?
Полковнику вытащили из десанта кусок автомобильного сиденья под задницу, майору досталась грязная подушка, я, полувысунувшись из люка, устроился на командирском месте.
Надеюсь, что наш направленец привел себя в порядок и изображает бурную деятельность, иначе может предстать перед начальством в нелицеприятном виде. Ну ладно, не мне учить старого опытного майора. Поехали…
Все было нормально: лишних людей возле КамАЗа не наблюдалось, группа крутилась неподалеку, то рассыпаясь, то перестраиваясь в различные порядки.
Направленец сидел на стульчике, мирно попивая чаек, и с интересом рассматривал план города. При виде полковника, неловко спрыгнувшего с брони, он степенно привстал, вразвалочку подошел и не торопясь представился.
Из-за кабины выглянул заспанный Садыков, увидев полковника, округлил глаза и юркнул обратно.
Высокий гость осмотрел наше подвижное жилище, поудивлялся конструкции душа и вошебойки, задал парочку вопросов. Понятно, ничем помочь он нам не может, да и не его это забота. Каким бы ни был начальник спокойным, доброжелательным и сочувствующим, он все равно начальник, да тем более из Москвы; задачу он подкинет даже не раздумывая, а вот согласовать, обеспечить всем необходимым — это уже проблемы местных боссов, да и мои личные.
Разведчик, дежуривший на импровизированном ПХД[8], поставил стол, застелил его чистой плащ-палаткой и поплелся греть на гибриде паяльной лампы и печки чайник.
Начальство и майор Осипов расселись за столом, разложили карту и план города. Начали совещаться. Как и говорилось раньше, я со своим подразделением выполнял роль боевого обеспечения майора и его группы. Мне показали, куда надо выдвинуться и в каком районе развернуть базу; дальше уже не наша проблема, дальше мы просто сидим и ждем в готовности поддержать огнем и обеспечить эвакуацию. Действовать предстояло чуть ли не в самом центре города, недалеко от так называемой «Минутки». В основную задачу меня не посвящали, да и не очень-то хотелось ее знать. На мой вопрос, сколько в районе боевиков, где находятся наши войска, как будем взаимодействовать и с кем, кто поддерживает, никто не ответил. Осипов посмотрел на меня как на некое глупое неразумное существо и хмыкнул в бороду, полковник помекал, сказал, что разузнает что-нибудь в оперативном управлении, и недолго думая возложил эту задачу на нашего направленца. Меня отослали подальше, дабы я не мешал своими вопросами. Прихватив план-схему города, я пошел в сторону своей группы, пытаясь по памяти вспомнить район.