Официант повернулся, кивнул и отвел их к высокому арочному окну, выходящему на площадь Союза. Несколько человек обернулись, глядя на них.
— Штаб-квартира Союза может быть очень приятным местом, — с улыбкой сказал доктор Тмварба.
— Если есть деньги, — подтвердил Рон, он изогнул голову, глядя на сине-черный потолок, где огни были размещены так, что соответствовали созвездиям, видимым с Римика, и тихонько свистнул. — Я читал о таких местах, но никогда не думал, что сам попаду сюда.
— Я хотел бы привести сюда парней, — проворчал помощник. — Они думают, что лучше приема у барона не бывает.
В алькове официант отодвинул для Молли кресло: — Барон Вер Дорко с Военного Двора?
— Да, — сказал Калли. — Жареный барашек, вино, отличный фазан. Никто их не ел.
Он покачал головой.
— Одна из досадных привычек аристократии, — со смехом сказал Тмварба, — но их осталось немного, и большинство достаточно умны, чтобы отбросить свои титулы.
— Последний хозяин оружия в Армседже, — сказал помощник.
— Я читал сообщение о его смерти, Ридра была там?
— Мы все были. Очень дикий был вечер.
— Но что там произошло?
Брасс покачал головой: — Ну, капитан отправилась раньше…
Когда он кончил рассказывать о происшедшем с добавлениями остальных, доктор Тмварба откинулся в кресле.
— В бумагах этого не было, — сказал он. — А что такое этот ТВ-55?
Брасс пожал плечами.
Послышался щелчок — и микрофон связи с Лишенными Тела ожил в ухе доктора.
— Это человеческое существо, которое с рождения находится под контролем, — сказал Глаз. — Я был с капитаном Вонг, когда барон показывал ей его.
Доктор Тмварба кивнул.
— Можете ли вы еще что-нибудь рассказать мне?
Помощник, пытавшийся поудобнее устроится в кресле, теперь лег животом на край стола.
— Зачем?
Остальные молча ждали.
Толстый человек оглядел остальных членов экипажа.
— Зачем вы рассказали ему это? Он отправится назад и выдаст все это космонавтам.
— Верно, — сказал Тмварба. — Все, что сможет помочь Ридре.
Рон поставил стакан с ледяной Кока-колой.
— Космонавты не могут относится к нам хорошо, док, — объяснил он.
— Они не повели бы нас в такой ресторан.
Калли заткнул салфетку за циркониевое ожерелье, которое он надел для такого случая. Официант поставил на стол вазу с французским жареным картофелем, отошел и вернулся с тарелкой шницелей.
Напротив Молли держала в руках длинный красный стручок и вопросительно смотрела на него.
— Кетчуп, — объяснил доктор Тмварба.
— Ох! — сказала Молли, положив его на стол.
— Здесь должен был бы быть Дьявол, — помощник откинулся назад и взглянул на доктора. — Он мастер готовить пищу из суррогатов. Но здесь настоящая еда.
После этого, готов поклясться, он выбежал бы из камбуза, как будто его там укусили.
Брасс сказал: — Что случилось с капитаном Вонг? Никто не хочет спросить?
— Не знаю, — ответил Тмварба. — Но если вы расскажете мне все, что знаете, у меня будет больше возможностей, чтобы сделать что-нибудь.
— Другое, что никто не хочет сказать, — продолжал Брасс, — это то, что мы не хотим, чтобы вы что-нибудь делали для нее. Но мы не знаем, почему.
Остальные промолчали.
— На корабле был шпион, мы все знаем об этом. Он дважды пытался уничтожить корабль. Думаю, что именно он отвечает за то, что произошло с капитаном Вонг и Батчером.
— Мы все думаем так, — сказал помощник.
— Этого вы не хотели говорить космонавтам?
Брасс кивнул.
— Расскажите ему о сломанных пластинках и о переговорах перед взлетом, когда мы попали на «Тарик».
Брасс объяснил: — Если бы не Батчер, — щелкнул снова микрофон Лишенных Тела, — мы бы вернулись в нормальное пространство в центре Новой. Батчер убедил Джебела поймать нас и взять на борт.
— Так. — Доктор Тмварба обвел сидящих за столом долгим взглядом. — Один из вас шпион.
— Может, это кто-то из парней, — сказал помощник. — Не обязательно кто-то за этим столом.
— Если это так, — сказал доктор Тмварба, — то я говорю с остальными. Генерал Форестер ничего не добился от вас. Но Ридра нуждается в помощи. Это очень просто.
Брасс прервал затянувшееся молчание.
— Я потерял корабль в схватке с Захватчиками, док, — весь взвод парней и половину офицеров. Даже тогда я хорошо боролся и был хорошим пилотом для любого капитана-транспортника, хотя схватка с Захватчиками могла сделать меня человеком, приносящим несчастья, капитан Вонг не из нашего мира. Но откуда бы она не пришла, она просто сказала: «Мне понравилась ваша работа, я нанимаю вас.» Я ей благодарен.
— Она так много знает, — сказал Калли. — Это самый дикий полет, в котором я участвовал. Миры… Она проламывалась сквозь них и брала нас с собой. Когда в последний раз меня брали на обед к барону? А на следующий день я обедал с пиратами. И вот я здесь. Я хочу ей помочь.
— Калли слишком слит со своим животом, — прервал Рон. — Она заставляет думать, док. Она заставила думать о Молли и Калли. Вы знаете, она была в тройке с Мюэлом Арандайлом, тем парнем, что написал «Имперскую Звезду»? Должно быть, знаете, так как вы ее доктор. Во всяком случае, начинаешь думать, что, может быть, люди, живущие в других мирах, как сказал Калли, люди, которые пишут книги и делают оружие, эти люди реальны. Если вы верите в них, вам легче поверить и в себя. И тогда тот, кто сделает это с вами, нуждается в помощи, вы помогаете.
— Доктор, — сказала Молли. — Я была мертва, она оживила меня. Что я должна сделать?
— Вы можете рассказать мне все, что сами знаете, — он перегнулся через стол, сцепив пальцы, — о Батчере?
— О Батчере? — спросил Брасс. Остальные тоже были удивленны. — Но что о нем? Мы не знаем ничего, только то, что капитан и он действительно сблизились.
— Вы три недели были с ним на одном корабле. Расскажите мне все, что вы видели.
Экипаж смотрел друг на друга в вопросительном молчании.
— Может ли что-то указать, откуда он?
— Титан, — сказал Калли. — Знак на руке.
— До Титана, по крайней мере на пять лет раньше. Проблема в том, что этого не знает и сам Батчер.
Они смотрели друг на друга еще более ошеломленные.
Наконец Брасс сказал: — Его язык. Капитан сказала, что изначально он говорил на языке, в котором нет слова «я».
Доктор Тмварба еще более нахмурился, когда снова щелкнул микрофон Лишенных Тела:
— Она научила его говорить «я» и «вы»… Они гуляли вечером по кладбищу, а мы парили над ними, когда они узнали друг о друге, кто они.
— «Я», — сказал Тмварба. — В этом что-то есть. Интересно. Казалось, я знаю о Ридре все, что стоит знать. Но, оказывается, я знаю мало…
Микрофон щелкнул в третий раз: — Вы знаете о майне-птице?
Тмварба был изумлен: — Разумеется. Я был при этом.
Раздался смех Лишенного Тела: — Но она никогда не говорила вам, чего она испугалась.
— Это была истерика, вызванная предыдущими потрясениями.
Приведения рассмеялись:
— Червяк, доктор Тмварба. Она вовсе не боялась птицы. Она испугалась телепатического впечатления об огромном земляном черве, ползущем на нее, испугалась картины, которую рисовала птица.
— Она сказала это вам… и никогда не говорила мне.
— Миры, — повторил призрак. — Миры существуют у вас перед глазами, а вы их не видите. Эта комната может быть полна фантомов, но вы этого не знаете. Даже остальные члены экипажа не знают того, что говорим мы сейчас, но капитан Вонг, она никогда не использовала микрофон. Она нашла способ разговаривать с нами без приборов. Она прорвалась сквозь миры и соединилась с нами — это очень важно. И оба становились богаче.
— Тогда кто-то в мире, моем или вашем, должен сказать, откуда пришел Батчер. — Какое-то воспоминание проникло из памяти доктора, и он засмеялся. Остальные смотрели на него с удивлением. — Червь. «Где-то в раю теперь червь, червь…» Это из ее раннего стихотворения. А мне никогда не приходило в голову.
— Мне полагается быть счастливым? — поинтересовался Тмварба.
— Вам полагается быть заинтересованным, — ответил генерал Форестер.
— Вы посмотрели на гиперстатическую карту и обнаружили то, что, несмотря на то, что попытки диверсии за последние годы происходили в обычном пространстве галактики, они все лежат на крейсерской дистанции от Спецелли Снэп, на расстоянии одного прыжка. Вы так же обнаружили, что в то время, когда Батчер был на Титане, никаких диверсий не было. Иными словами, вы установили высокую вероятность того, что Батчер ответственен за все это дело. Нет, я вовсе не счастлив.
— Почему?
— Потому что он важная личность.
— Важная?
— Важная… для Ридры. Экипаж сказал мне это.
— Он? — потом пришло понимание. — Он? О, нет, кто угодно другой. Он низшая форма. Нет. Грабежи, диверсии, множество убийств… я хочу сказать, что он…
— Вы не знаете, что он. И если он ответственен за атаки Вавилона-17, в своем праве он так же экстраординарен, как и Ридра, — доктор встал с пузырькового кресла. — Вы дадите мне возможность проверить мою идею? Я слушал ваши целое утро. А моя сработает вероятно.
— Я все еще не понимаю, чего вы хотите.
Доктор Тмварба вздохнул.
— Прежде всего я хочу поместить Ридру, Батчера и вас в самую глубокую, темную, наиболее сильно охраняемую и недоступную темницу штаб-квартиры Администрации Союза.
— Но у нас нет тем…
— Не обманывайте меня, — спокойно сказал доктор Тмварба. — Вспомните, вы ведете войну.
Генерал скривился.
— Зачем вся эта секретность?
— Потому что этот парень много стоит. Если бы рядом со мной были бы все военные силы Союза, я был бы спокойнее, тогда бы я знал, что у нас есть шанс.
Ридра сидела в одном углу тюремной камеры, Батчер — в другом. Оба были привязаны пластиковыми ремнями к сидениям, выступавшим из стен. Доктор Тмварба следил за тем, как из камеры выкатывают оборудование.
— Никаких темниц, никаких пыточных камер, а, генерал? — он взглянул на красно-коричневое пятно, которое стирали с пола у его ног, и покачал головой. — Я был бы счастлив, если бы камеру промыли кислотой и продезинфицировали. Но, наверное, никакой приказ…