– Не помогло?
– Даже хуже стало. На работе нашёл нового клиента – большой проект, но у меня его увели. С Ленкой ссоримся по пустякам. К самому Каракозову претензий нет, я потом делал независимые анализы. Благословение, чистка кармы – всё прошло как надо. Только не подействовало.
Я задумался. Что-то в рассказе Кирюхи меня зацепило. Что-то очень знакомое, только совершенно не связанное с Каракозовым, практиками, магией.
– У тебя телефон не сменился с тех пор?
Парень пожал плечами и молча протянул визитку. Я пробежал по ней взглядом, отметил высокую должность, не последнюю в городе IT-контору. Хотя ничего это не значило, когда речь шла о высоких материях. Я махнул визиткой:
– Поговорю кое с кем. Если что нарою, наберу.
Когда я вернулся из столовой, обеденный час (перетекавший, впрочем, обычно во все два) ещё не закончился, а потому в комнате, где я работал, за дверью с надписью «Отдел транспроводников и электро-магических взаимодействий» было совсем пусто. Тринадцать столов, компьютеры, осциллографы, несколько паяльных станций. Я прошёл к себе в уголок и достал из ящика старую печатную плату, которую использовал для тестов. Подцепился проводами к контактам и щёлкнул тумблером источника питания, скосив взгляд на экран – пять вольт. Тут же на плате приветливо загорелся красный светодиод.
– Нет, друг, мне нужен не ты.
Колёсико-регулятор я нашёл на ощупь. Шесть вольт. Семь. Восемь. Светодиод замерцал ярче, предел был уже недалеко. Но я уставился на трёхвыводную микросхему на другом краю платы. Она зашипела, явственно плюнула, а потом над корпусом возникла крохотная головка чумазого чертёнка. Я криво ухмыльнулся:
– Привет, Энди!
– Совсем с катушек съехал? – раздался повизгивающий возмущённый голос. – Сожжёшь всё к матери! Снизь напряжение!
– Поговорим – снижу.
– А без этого шантажа никак? Поговорить и без насилия можно!
– Можно. Но будто бы ты просто так вылез.
– А не о чем говорить с тобой! – воскликнул Энди, а потом непоследовательно продолжил. – Ну, говори!
Я с полминуты собирался с мыслями, снова снизив напряжение до пяти вольт. Чертёнок не исчез, заинтересованно поглядывая на меня. Ему тоже было любопытно.
– Вот скажи, Энди, в каком случае может не помочь благословение? И даже сделать хуже?
– Лишь бы отвлекать по пустякам, – чертёнок фыркнул, демонстративно отвернувшись.
– Тебе всё равно делать нечего. Так что?
– В случае, если заклинатель – криворукий недоучка!
– Пациент был благословлён, это подтверждено. И да, предупреждая дальнейшие вопросы, заклинатель – Каракозов.
Энди вновь повернулся ко мне, округлив глаза. Это имя хорошо знали все черти, даже самые мелкие. Повернулся – и глубоко задумался, пробормотав:
– Подтверждено, говоришь? Есть один вариант. Но это очень зависит от того, кто именно наводил благословение.
– Я же сказал…
– Слушай! – резко прервал меня Энди. – Ты инженер? Вот и инженерь, а не лезь за пределы своей компетенции. Заклинатель – просто, – чертёнок щёлкнул пальцами, – пользователь, нажимает на кнопки, не более того. Заставляет действовать существо из нашего, трансцендентного плана. Вроде меня, но я так – сигналы по плате гоняю, а это был демон калибра повыше, особенно если речь о Каракозове.
– А благословения не ангелы наводят?
Энди презрительно махнул ручкой:
– Может, и ангел, здесь нет прямой зависимости. Но эти бездельники редко на Земле появляются.
– Ну хорошо, и в чём логика?
– А вот здесь, мой друг, – произнося последнее слово, Энди скорчил рожу, – ты попал в самую точку. Хотя, наверно, сам этого не понял. Если сюда, – он ткнул пальцем в микросхему, из которой вылез, – подать две единицы, что будет?
– Единица, – уверенным тоном ответил я, но Энди продолжал выжидающе на меня смотреть. – Логическое сложение, это простая функция. Но… Не единственная.
– Именно. Наконец начинаешь думать мозгами. Разумеется, процессы там происходят иные, но суть логики всегда остаётся прежней.
– Погоди. Но само благословение – это только одна переменная. Значит…
Энди всплеснул ручками:
– Умнеешь на глазах! Значит, она была не единственная.
– И, если предположить, что он на тот момент был проклят? Да нет, слишком он успешен для проклятого.
– Не то, – теперь чертёнок был серьёзным. – Проклятие Каракозов распознал бы. А вот на прошлые благословения смотрят крайне редко, потому что обычно человек о них знает. И если твой друг о нём не знал, то новое благословение могло сработать как угодно – и в плюс, и в минус.
– И что делать? Если предположить, что теперь он после благословения проклят, то, чтобы снять проклятие, его надо снова благословить? Или это не обязательно сработает именно так?
– Благословение каждой сущности работает по-разному. Вряд ли есть смысл спрашивать даже у самого заклинателя – мы бережём нашу логику пуще собственного имени. Ты вот обо мне знаешь всё – и теперь шантажируешь!
– Я помощи прошу.
Энди замолчал на долгую минуту.
– Мне такие практики не под силу. Но я знаю ещё одно имя. Поможешь мне – я его назову.
– Чего ты хочешь-то?
– Скучно мне! Запер в ящике, я здесь вечность проторчу. Пообещай найти мне другое место.
На самом деле, пустыри я любил. Точнее их очарование уединения и природы, побеждающей город. Но вот бывать на них ночью мне почти и не приходилось – необходимости не было. А уж с гримуаром под мышкой – ненароком почувствуешь себя героем дешёвого ужастика. Но описание ритуала гласило – пространство меж днём и днём, меж землёй и небом, меж двумя деревьями, меж двумя хоромами. Я сначала не поверил, но в тексте реально значились хоромы – надеюсь, ПИКовские новостройки подойдут. Хорошо хоть обойдётся без крови девственниц.
Радовало, что хотя бы к инструментам претензий не было. Рисунок я выводил прямо на земле ножом, нацепив налобный фонарик. Видно было плохо, но я старался, периодически поминая чёрта. Нет, не Энди, а того самого метафорического чёрта, который дёрнул меня помогать полузабытому знакомому, с которым мы и в лучшие годы обменивались всего парой слов.
Сложнее пришлось с текстом призыва. Имя – ещё не всё. Ритуал был старый, а гримуар хоть и перевели со староарамейского, но главные слова остались набором букв. Поэтому я, пытаясь хотя бы чисто логически уловить произношение, бормотал заклинания, закругляя части уже по-русски веским:
– Явись, Эквиа!
Линии, выведенные меж пожухлой травы, налились лунно-белым светом. Стало ещё неуютнее, а тело пробрала дрожь – от ночной прохлады или от страха, уже не имело значения.
– Ответь, Эквиа!
Знаю ли я вопрос? Времени на раздумья не оставалось, а сомнений в том, что я всё делаю правильно, тем более – пространство над кругом призыва наливалось сиянием, в котором проглядывал силуэт.
– Подчинись, Эквиа!
Уверен ли я, что хочу и, главное, могу подчинить трансцендентную сущность, которая старше, умнее и сильнее меня? Впрочем, своего научрука я уже пережил, а страшнее него вряд ли окажется даже она.
Она сидела в позе лотоса прямо передо мной. Похожая на человека и, одновременно, совершенно нечеловеческая. Эффект зловещей долины во всей красе. Я не сразу понял, в чём дело, но потом до меня дошло. Она была совершенно симметрична. Человеческая симметрия никогда не бывает идеальной – родинки, форма ушей, изгибы лица. Возьмите свою фотографию, отогните половину по линии носа и приставьте к зеркалу – эффект будет странным. А здесь, ночью, в лунном сиянии, он был, скорее, жутким.
Она смотрела на меня немигающим взором, совершенно спокойная и недвижимая. И произнесла всего одно слово:
– Быстрее.
– Мне нужно…
Когда я шёл сюда, вопрос был простым, но не имеющим ответа. Энди назвал мне имя, даже навёл на библиотеку, где можно было достать гримуар, но как именно Эквиа воздействует на Кирюху, не знал даже он. Этот ответ мне предстояло получить прямо на месте.
Спрашивать? Она не ответит. Проконсультироваться? Информация в этом мире ценится гораздо дороже действия, а я совершенно не представлял, что она попросит взамен. Потому я вглядывался в её лицо, пытаясь потянуть время. Опытный заклинатель держал бы её тут хоть всю ночь. А есть ли у меня хотя бы десять минут?
Эквиа. Второй раз за день я чувствовал, что ответ вертится на языке. Симметрия. Равенство. Эквиваленция. Функция, почти никогда не реализовывавшаяся в железе, но математике такие ограничения неинтересны – она позволяет всё. Функция, которая возвращает единицу при равенстве двух аргументов. Например, если подать на входы два ноля. Я улыбнулся.
– Мне нужно проклясть одного человека.
Она улыбнулась в ответ, будто читала все мои мысли и сочла их забавными. Но её улыбка напоминала мне улыбку сфинкса.
– Это просто. А взамен ты дашь мне имя того, кто назвал тебе моё.
Наверное, формально это называлось взломом с проникновением. Группой лиц. По предварительному сговору. Нас с Кирюхой оправдывало то, что мы пришли не воровать, а чинить. Ну… не совсем чинить. Хотя я допускал и такой побочный эффект.
В темноте помещение столовой выглядело совсем иным. Напоминало ужастик в советском антураже. Я всё с тем же фонариком на лбу склонился над неработающим терминалом. Касса временно была снята на пол, вместо неё стоял источник питания и небольшая переносная паяльная станция. Здоровая сумка, в которой я всё это добро протащил в столовую, валялась под ногами. Обычно в таких украденное выносили, но говорю же, своеобразный вышел взлом. Надеюсь, нас не поймают – засмеют ведь.
Кирюха наблюдал за мной со странной смесью страха и веселья. Ему наконец-то было не скучно. Кстати, именно поэтому я не боялся спалиться. Даже за прошедшие сутки стало ясно, что от своего проклятия он избавился. Я угадал верно – проклятие Эквии обнулило проклятие прошлое, возникшее от взаимодействия двух благословений. Бррр, жуткая логика. Впрочем, Кирюха вроде понял, и всю дорогу размышлял, кто изначально его благословил. Но это мы уже вряд ли узнаем.