– Меня зовут Джил Райядо. – Слово взял серый всадник. – Мой отец был туоми.
Индаро отметила, что он говорил на языке Города не очень уверенно и с акцентом. Еще она подумала, что он очень хорош собой: длинные черные волосы связаны в хвост на затылке, борода аккуратно подстрижена.
– В племени туоми, – продолжал он, – осталось около пятидесяти воинов и примерно двести женщин. Так что я – один из последних в своем племени, как и ты, Фелл. Пройдет сто лет, и, возможно, их имена будут преданы забвению.
Индаро постаралась ничем не выдать изумления. Последний в своем племени? Фелл? К чему бы такое?
Фелл рядом с ней промолчал.
– Присутствующий здесь Мэйсон – человек смешанных кровей, – продолжал Джил Райядо. – Однако он родился и вырос в Петрасе, и ему угодно называть себя ученым племени петрасси…
Это он произнес с оттенком юмора, и Индаро предположила, что такая уж у них была семейная шутка.
– А Сароан…
– Мы знаем, кто такая Сароан, – перебил Фелл.
– Верно, знаешь. – Джил невозмутимо кивнул. – Но я представляю всех не только тебе, но и моему юному другу Элайдже. – И он указал на кудрявого юношу.
Все посмотрели на него. Паренек густо покраснел. Индаро невольно спросила себя, за какие заслуги ему досталось место за этим столом.
– Сароан, – продолжал Джил, – является государыней блюстительницей Города. Она не солдат, а управленец.
– Что это значит? – еле слышно спросил Элайджа.
Теперь все посмотрели на Сароан. Она сперва уставилась на стол, словно ей в новинку было что-то о себе объяснять, но потом все же заговорила:
– В Городе есть сорок распорядителей. Над ними поставлены четверо блюстителей. Они занимаются такими вещами, как снабжение пищей, строительные работы, внутренние законы… В общем, всем, что не относится к действующей армии. Однако меня после многих лет службы поставили отвечать, помимо прочего, за перемещение и смену войск во дворце.
– Фелл Эрон Ли, – с легким акцентом продолжал Джил, – является воином Города. Но он еще и королевич, сын последнего из королей древних городов Ллора, называвших себя Львами Востока.
Индаро уставилась на своего прежнего командира так, словно видела впервые. На сей раз она даже не пыталась скрыть изумления.
– Ты сражался за Город? – спросил Фелла Элайджа.
Фелл пропустил вопрос мимо ушей, Мэйсон же укоризненно проговорил:
– Нам всем многое придется сегодня узнать, мальчик мой.
– С другой стороны, Элайджа – сын Города, нашедший убежище среди его врагов, – продолжал Джил. – Он много лет жил в сточных подземельях под Городом и лучше всех знает там ходы-выходы.
Индаро задалась вопросом: известно ли этим людям, что и ей выпало пожить в Чертогах и она, в общем, не заблудилась бы?.. Но тут Джил назвал ее имя.
– Индаро Керр Гильом – также воительница, дравшаяся за Город. В ней сошлись две линии древних кровей. Ее отец прежде был советником императора… Так вот, события в Городе неожиданно начали стремительно развиваться, так что время, похоже, поджимает. Однако важно, чтобы вы отчетливо понимали, зачем я вас всех здесь собрал. Сейчас Мэйсон расскажет вам кое-что из истории…
Мэйсон наклонился вперед, облокотившись о стол. Лицо у него было серое, какое-то осунувшееся. Он вдруг показался Индаро очень усталым, как если бы ему уже долго не удавалось поспать.
– Городу, – начал он, – много тысячелетий. Но конечно, было и такое время, когда он еще не существовал. Даже его собственные хроники рассказывают о лысом каменном холме, изначально окруженном с востока роскошной зеленью пастбищ, с юга – густыми дубравами и горами, с запада – утесами, нависшими над океаном, а с севера виднелись берега Малого моря. Тогда у холма обитали первобытные люди. Они вели полуживотную жизнь и рано умирали. Быть может, у них был простой культ ветра и дождя, но на сей счет нам ничего не известно.
Таинственные странники, основавшие Город, были существами совсем иного порядка. Кто они и откуда явились – мы не знаем. Нам только известно, как их называли, а может, это было и самоназвание: Высшие. Они были крупней и сильней местных, а жили несравнимо дольше. Они обладали познаниями в механике, математике и медицине и, к счастью для нас, письменностью…
– Я бы сказал, скорее, к несчастью, – заметил Джил. – Их литературное наследие для нас все равно непостижимо.
Мэйсон мельком глянул на него и продолжал:
– Последние двадцать лет я посвятил попыткам расшифровать некоторые из древнейших обнаруженных текстов. Этим свиткам больше тысячи лет…
– Как попали к тебе эти документы? – спросила Индаро.
– Не будем отвлекаться от главного, – мягко проговорил Джил.
Мэйсон снова посмотрел на него:
– Так вот, пришлых, столь развитых по сравнению с местными, стали почитать как богов. Они научили людей охотиться на диких животных, приручать овец и быков и возделывать землю, чтобы не полагаться на одну только охоту. Они дали им знания, необходимые для строительства жилищ, а после – и дворцов, наделили талантами, чтобы творить произведения искусства и заниматься наукой. Постепенно люди выстроили Город, пришельцы же стали их богами, их учителями и защитниками. Под их водительством Город стал средоточием учености всего известного мира, центром торговли, достиг могущества и богатства. Люди сопредельных племен приходили туда обогащаться посредством учения и торговли…
Индаро шаркнула ногой под столом. Древняя история никогда особо не занимала ее. Еще она жалела о том, что ее посадили рядом с Феллом. Она даже не могла посмотреть на него, не привлекая внимания. Вежливо повернувшись лицом к Мэйсону, она лишь краем глаза видела, как пальцы Фелла нетерпеливо барабанят по левому колену, благо никто не мог этого заметить. Индаро чувствовала тепло его тела и то, как он был напряжен. Ему точно из кожи выпрыгнуть хотелось…
Нехотя она вновь стала слушать, что рассказывал Мэйсон.
– Потом настало время семейств, в жилах которых предположительно текла кровь божественных странников. Эти люди были выше, сильнее и жили дольше обычного. Они и стали правителями, в том числе по праву силы: Саркой, Хан, Керр, Винцер, Гаэта, Гильом и Броглан. Каждому ребенку в Городе известны эти имена. Время от времени они враждовали между собой, но чаще заключали брачные союзы, чтобы не слабели кровные линии. Это делало их зависимыми друг от друга. Понимая это, они старались не позволять взаимной ненависти перерастать в открытую войну, ибо подобное было не в их интересах.
Однако даже величайшие семьи со временем вырождаются. Имена Брогланов и Керров почитаемы до сих пор, но те, кому они достаются, давно уже не претендуют на звание потомков богов. Например, сидящая здесь Индаро носит фамилию Керр, но никто не ждет от нее, чтобы она взялась править Городом…
Пять семейств до сих пор в какой-то мере оспаривают главенство. Ареон, ваш император, происходит из семейства Саркой. Братьям Винцерам подчинены все вооруженные силы. Ханы ведают сокровищницей. Гаэта – малочисленное семейство, более интересующееся наукой, чем войной. Остаются Гильомы. Это семейство никогда не было правящим. Их дворец на Щите стоит необитаемым, никто не собирает подати на их землях. Между тем все больше взглядов обращается на Рива Гильома.
– Моего отца власть никогда не привлекала, – вставила Индаро. – Он уже стар, ему хватает и ухода за своим садиком.
– Есть еще твой брат, – возразил Мэйсон.
– Рубин, скорее всего, мертв, – тоскливо проговорила Индаро. – Я много лет не получала о нем никаких вестей.
Юный Элайджа вдруг поднял голову и уставился на нее. Индаро посмотрела на него с пробудившимся любопытством.
Фелл неожиданно встал, причем так, словно у него лопнуло терпение. Отброшенный стул грохнул об пол у него за спиной.
– Что, собственно, мы здесь делаем? – хриплым от гнева голосом произнес он. – Ты говорил, время не ждет! А сам нам тут… лекции по истории читаешь!
– Есть одно обстоятельство, которое всех нас связывает. Мы все хотим покончить с этой войной, – ответил ему Джил. – Ведь прямо сейчас тысячи солдат Города противостоят тысячам… синекожих, как вы нас называете. Вторая Несокрушимая на севере отражает вторжение фкени. Этих людей лишь недавно втянули в военные действия, но они уже потеряли целое поколение юношей. Восточнее остатки Четвертой Приморской бьются с фалангами пехоты петрассиа – ваших, вероятно, злейших врагов. Люди каждый день гибнут тысячами – вчера, сегодня, завтра… При этом у нас очень плохо с провизией, а кое-кто уже голодает.
Индаро ощутила невольный прилив гордости. Стало быть, кое-кто из приморцев еще жив и дерется! Она поймала устремленный на нее задумчивый взгляд Сароан.
– Не исключено, – заметила государыня блюстительница, – иные из здесь присутствующих не так уж и стремятся к миру…
– Я тоже хотела бы завершить эту войну, – сказала Индаро негромко. – Но не ценой поражения Города. Я сражалась много лет, в жару и в холод, в горах и на равнинах, теряла товарищей и друзей… Мне трудно смириться с тем, что их жертва окажется напрасной.
– Знакомый довод, – сказала Сароан. – Однако бесполезный. Если так будут рассуждать все, война не кончится никогда.
– Пока не обезлюдеет весь материк, а города не превратятся в развалины, населенные лишь тенями, – добавил Джил. – Мы здесь большей частью солдаты, но даже и солдаты рано или поздно опускают оружие и говорят: «Хватит!» Даже если заключить мир прямо сейчас, земле, чтобы прийти в себя, понадобятся столетия. А ведь прямо сейчас война не закончится…
– План-то каков? – спросил Фелл, расхаживая перед очагом.
– План нацелен на три объекта, – деловым тоном отозвался Джил. – Император, дворец, Город. Император должен быть убит, дворец – взят, Город – умиротворен. И чтобы добиться успеха, все это необходимо осуществить в достаточно короткое время.
Индаро много раз говорила с Мэйсоном о Бессмертном. Он не скрывал своей убежденности в том, что смерть Ареона положит конец войне. Он и ее почти убедил. Легко было об этом рассуждать, сидя в уюте и безопасности отдаленной горной твердыни. Теперь, когда Индаро становилась частью заговора с целью убить императора, от волнения свело живот. Ей хотелось взглянуть на Фелла, увидеть, как он все это воспринимает, но она не решилась, опасаясь, что тем самым позволит остальным прочесть свои мысли. Должно быть, у Фелла имелась какая-то причина притворяться, будто он заодно с этими заговорщиками.