– Рано или поздно, – повторил юноша. – Откуда же такая вещь попала к простой девке?
– Этого мы не знаем. Мои люди позаботились о том, чтобы уничтожить все следы ее существования. – Раф вздохнул. – Избави боги от слуг, склонных действовать по своему разумению.
– Тем не менее мы бесконечно благодарны тебе, Раф. Восемь лет нам недоставало ее могущества, так что отражения давались нам… все тяжелее. Проси у своего императора, чего пожелаешь.
– Ты так великодушен, мой государь…
Раф повернулся к лестнице, но тут юноша сказал:
– Тот купеческий сын. Позаботься, чтобы его…
– Вознаградили, государь?
– Убили.
– С твоего позволения, государь… – Раф отвесил официальный поклон.
– Тебя все время тянет к свету, Раф. Как-то это неестественно.
Раф посмотрел на лестницу:
– Подобно тебе, государь, я никогда не сплю, но моей супруге нужен сон, и порою мне нравится за ней наблюдать… Так что ты хочешь отыскать в архивах?
Юноша помедлил, колеблясь. Но видимо, ему не хотелось прекращать разговор.
– Я хочу отследить все, что касается одного солдата… Его зовут Фелл Эрон Ли, но, похоже, он совсем не тот, кем хочет казаться.
– Это и про любого из нас можно сказать… – Раф издал короткий смешок. – Значит, Фелл Эрон Ли? – И задумчиво проговорил: – Я не так давно слышал это имя… Когда бишь? Напомни, Кантей.
– Перед разгромом при Салабе, господин, – отозвался кто-то из воинов. – Он тогда возглавлял Диких Котов. Нарушил приказ полководца и покинул башню, чтобы драться со своим отрядом.
– Ну да. – Раф улыбнулся. – Конечно. Флавий прямо вне себя был. Фелл, на свое счастье, погиб в том бою, не то Флавий его точно распял бы… Что тебе известно о нем?
– Его история – пример выдающегося служения Городу. Однако нигде нет записей о его происхождении. Ни слова ни об отце, ни о детских годах.
– В армии полно безотцовщины.
– Но у него ни матери, ни места рождения. Как с неба свалился в четырнадцать лет и сразу стал младшим подручным Шаскары. Уже одно это наводит на подозрения. Так ты полагаешь, он погиб вместе с остальной Приморской?
– Вероятность, во всяком случае, велика. Но зачем ты разыскиваешь его, государь?
– Я прослышал, что он претендует на некую близость ко мне.
– Близость к тебе?
Юноша передернул плечами.
– Прослышал? – настойчиво спросил Раф. – От кого?
– Обычным путем. Сведения поступают к нам либо от людей Дашаула, либо через Сароан. – Он вновь пожал плечами, как если бы речь шла о чем-то малозначительном. Потом снова надул губы. – На самом деле, Раф, тебя это не касается.
– Тогда удачных розысков, государь. – Он кивнул и вновь поклонился. И, сопровождаемый воинами, легким шагом взошел наверх по ступеням.
Вместе с ними отдалилось бряцание лат и оружия, и Амиту вновь окружила гнетущая тишина.
Оставшись один, юноша некоторое время стоял в кругу факельного света, пребывая в глубокой задумчивости. Амита выжидала, боясь, как бы он не двинулся в ее сторону: тогда придется бежать. Однако он внезапно зашагал в противоположном направлении. Немного повременив, девушка пошла следом, держась на почтительном расстоянии.
Юнец явно хорошо знал дорогу. Без остановки он миновал несколько узорчатых дверных ниш, потом скрылся из виду. Амита осторожно прокралась к тому месту, где он исчез. Она жутко боялась, что он вдруг вернется и она окажется с ним лицом к лицу. Но он всего лишь свернул в широкий проход, выводивший в круглый зал, из которого каменная лестница тянулась еще дальше вниз.
Амита не решилась взять с собой факел, ведь тот человек мог заметить отсветы. Двигаться вниз по ступеням пришлось ощупью; при этом она сознавала, что будет поймана, если ему взбредет в голову вернуться. Ей хотелось немедленно бежать – и отсюда, и вообще как можно дальше из проклятого дворца. Каждый раз, когда накатывал страх, она напоминала себе, что дни летят слишком быстро, а от ее успехов, очень возможно, будет зависеть жизнь или смерть Элайджи.
Она спускалась, точно слепая, ощупывая стену рядом с собой. Но вот ее босая ступня погрузилась в воду. Скользкая сырость тотчас воскресила в памяти бесчисленные опасности жизни в Чертогах. Прежде чем сделать очередной шаг, Амита шарила внизу свободной ногой: есть ли ступенька? Скоро вода поднялась до колен. Лестница кончилась – Амита достигла дна. Где-то слева угадывались отсветы факела. Амита очень осторожно двинулась в ту сторону: мало ли какие новые лестницы или просто провалы могли оказаться под ногами?
Вода была ледяная, в воздухе висел густой запах стоялой влаги и мокрого камня. От холода и страха Амита дрожала всем телом.
Юношу она увидела в очередной комнате по правую руку. Резная дубовая дверь стояла полуоткрытая, из-за нее и лился свет. Перво-наперво Амита поискала укрытие и чуть дальше по коридору увидела глубокую нишу в стене: там можно будет пересидеть, если ему вздумается выйти. Потом девушка вновь подобралась к двери и заглянула сквозь трещину.
В помещении было полным-полно книг. Некоторые полки пустовали, но на столах и табуретах в видимом беспорядке громоздились груды томов. Иные, оставленные на полу, уже размокли и начали расползаться.
Юноша взобрался на стол посредине и сидел там, по-паучьи подогнув длинные ноги. Рядом с ним высилась стопка книг. Он брал их одну за другой и пролистывал в факельном свете. Тома были немаленькие, он с трудом устраивал их на костлявых коленях. Амита продолжала наблюдать, дивясь про себя. Он тут, может, еще много часов просидит. Если это Библиотека Безмолвия – а скорее всего, так и есть, – Амите следовало возвращаться. Который теперь час? Может, снаружи уже светает? Девушка как раз собралась потихоньку уйти, чтобы вернуться позже, как вдруг юнец слез со своего насеста. Положил раскрытую книгу на стол и по-деловому выдрал несколько страниц. Закрыл фолиант и вернул его на полку, к другим таким же. После чего направился к двери.
Амита живо убралась прочь, постаравшись не выдать себя плеском воды. Скользнув в облюбованную нишу, она видела, как факельный свет ярко озарил серую воду у самых ее ног и стал удаляться: юноша вброд побрел к лестнице. Вот начал подниматься по ступеням… Когда все звуки стихли, Амита последовала за юнцом. Ощупью взобралась наверх, схватила первый же зажженный факел и побежала обратно в библиотеку.
Петалина медленно вынырнула из глубин сна и долго лежала в смятых простынях между явью и забытьем. Двигаться не хотелось. В горле першило, под веки точно песка насыпали. Руки и ноги налились свинцом… Она глубоко вздохнула и закашлялась.
– Амита! – прохрипела она.
Никто не отозвался. В конце концов Петалина устало приподнялась на локте и огляделась. Еще не вполне рассвело, но в окна, выходившие на восток, проникал слабый свет. Он еще не давал различить цвета, наполняя комнату разными оттенками серого. Перевернутые винные чаши, пустые бутылки, раскиданная одежда…
Никто по-прежнему не появлялся. Даже опираться на локоть было слишком тяжело. Петалина рухнула обратно в постель и некоторое время лежала морской звездой, разглядывая узорчатый потолок.
«Старовата я для всего этого становлюсь», – подумала она.
Ее знакомству с Марцеллом Винцером скоро уже тридцать лет. Она испытывала к нему глубокое чувство, а кроме того, была ему обязана всем, что имела. Богатством, завидным положением придворной куртизанки – иных за то же самое звали попросту шлюхами. Даже жизнью она обязана ему. Марцелл был выдающимся человеком. Она очень скучала по нему, когда его не было рядом. Зато стоило ему войти в комнату, и сам воздух начинал искриться и пьянить, как игристое вино. Он уходил – и вино оборачивалось простой водой…
Но каков бык! Сколько энергии он вкладывал во все, чем занимался! Он и в постели был не менее могуч, чем три десятилетия назад, когда она впервые робко пригласила его на свое ложе. Казалось, годы лишь прибавили ему мужской силы и страсти.
«А я? – подумала она. – Я всего лишь старая потаскуха. Скоро настанет день, когда я не сумею угнаться за его мужественностью…»
Скоро. Но еще не сегодня.
Петалина решительно села, пытаясь не обращать внимания на боль в нижней части спины. Да где только у нее не болело! Высвободив ноги из цепкой путаницы простынь, она встала и прошлепала к окошку, чтобы распахнуть его настежь, навстречу утреннему ветерку. Глубоко вдохнула прохладный воздух, напоенный запахами влажных листьев и скошенной травы, и вышла в гостиную. Там царил безупречный порядок. После того как любовники перебрались в спальню, Амита все почистила и прибрала.
«Я не как Фиорентина, ставшая госпожой до кончиков ногтей, – отметила Петалина. – Я такие вещи по-прежнему замечаю».
– Амита? – вновь позвала она, уже не слишком рассчитывая на ответ.
Должно быть, горничная решила, что хозяйка будет спать до полудня. Она ведь совсем молоденькая, и Петалина поступила бы точно так же, представься ей такая возможность…
Петалина налила стакан воды и жадно опорожнила. Несколько капель скатилось по ее голым грудям и животу. Со стаканом в руке Петалина направилась в прихожую, где на узкой откидной кровати полагалось спать горничной… Однако на полдороге сказала себе: начто зря девочку беспокоить? Вернулась в постель и натянула покрывало до кончика носа, блаженствуя в сбереженном тепле…
Амита рассматривала корешки вырванных из книги страниц. Ее обучали древней письменности Города, но здесь был такой необычный, убористый почерк, что она далеко не сразу поняла, что же за текст перед ней. Толстые, влажные, желтеющие страницы содержали списки военнослужащих по годам. Имена солдат шли столбец за столбцом, рассортированные по полкам и отрядам. При каждом – имя отца, дата и место рождения. Пролистнув назад, Амита увидела, что последним из перечисленных подразделений была Вторая Несокрушимая пехотная. Однако вырвано оказалось столько страниц, что понять, каким именно полком интересовался юнец, было решительно невозможно. То ли он не очень-то церемонится с затерянными томами, то ли, наоборот, очень тщательно заметает следы…