– Разве?
– Если твои чувства на самом деле таковы, то ты должен быть с ним, – сказала она. – Подумай о Тессе. Ты ничему не научился у нее? О том, что любовь стоит боли от ее потери?
– Он в Аликанте.
– Ну и? – сказала Катарина. – Ты должен был быть представителем колдунов в Совете; и ты передал ответственность мне. Я возвращаю ее обратно. Направляйся в Аликанте. В любом случае, мне кажется, что ты можешь больше сказать Совету, чем я когда-либо могла, – она потянулась в карман формы медсестры, в которую была одета. Она пришла прямо с работы в больнице. – О, и возьми это.
Магнус вырвал скомканную бумажку из ее пальцев.
– Приглашение на ужин? – спросил он недоверчиво.
– Мелиорн из волшебного народа хочет,чтобы все члены совета из нежити собрались на ужин в ночь перед большим Советом, – сказала она. – Что-то вроде жеста мира и доброжелательности, или, возможно, он просто хочет раздражать всех загадками. В любом случае, это должно быть интересно.
– Пища фейри, – мрачно произнес Магнус. – Я ненавижу пищу фейри. Я имею в виду, даже безопасную, которая не приведет к тому, что ты будешь танцевать до изнеможения в течение следующего столетия. Все эти сырые овощи и жуки, – он замолчал. В другом конце комнаты Бэт прижал свой телефон к уху. Другой рукой он схватился за барную стойку.
– Что-то не так, – сказал Магнус. – Что-то связанное со стаей.
Катарина опустила свой стакан. Она хорошо знала Магнуса, и знала, когда он был прав. Она тоже посмотрела на Бэта, который уже отключил свой телефон. Он побледнел, его шрамы выступили, а щеки мертвенно побелели. Он наклонился, чтобы что-то сказать Стремному Питу за стойкой бара, а затем сложил два пальца во рту и свистнул.
Звук был похож на свист паровоза, но он прекратил тихий гул голосов в баре. Спустя секунды все оборотни встали и направились к Бэту. Магнус тоже встал, несмотря на то, что Катарина схватила его за рукав.
– Не надо…
– Я буду в порядке, – он отцепил ее руку, и направился в толпу, к Бэту. Остальная часть стаи стояла свободным кольцом вокруг него. Они недоверчиво напряглись при виде колдуна среди них, стараясь подойти ближе к вожаку их стаи. Светловолосая женщина оборотень направилась остановить Магнуса, но Бэт поднял руку.
– Все в порядке, Амабель, – сказал он. Его голос не был доброжелательным, но хотя бы вежливым. – Магнус Бейн, так? Верховный маг Бруклина? Майя Робертс сказала, что я могу тебе доверять.
– Можешь.
– Отлично, но у нас здесь срочное дело. Чего ты хочешь?
– Тебе звонили, – Магнус указал на телефон. – Это был Люк? Что-то случилось в Аликанте?
Бэт покачал головой, выражение его лица было невозможно распознать.
– Тогда очередная атака на Институт? – спросил Магнус. Он был одним из тех, кто знал ответы на все вопросы и ненавидел ничего не знать. И пока Нью-Йоркский Институт был пуст, это не означало, что другие Институты были в безопасности – то есть, не было ли там сражений, в которые Алек обязательно влез бы.
– Не Институт, – ответил Бэт. – Это была Майя. Штаб-квартира Претора Люпуса была сожжена дотла. По меньшей мере, сотня оборотней мертва, в том числе Претор Скотт и Джордан Кайл. Себастьян Моргенштерн напал на нас.
6Свинец Брата против стали Сестры
– Не бросай… ну, пожалуйста, не бросай ее… о, Боже, он ее бросил, – безропотно проговорил Джулиан, когда долька картофеля пролетела через всю комнату, едва не задев его ухо.
– Ничего не разбито, – заверила его Эмма. Она сидела, прислонившись спиной к детской кроватке Тавви, и наблюдала за тем, как Джулиан кормит своего младшего брата. Тавви достиг уже того возраста, когда стал очень разборчив в еде, и то, что не проходило отбор, тут же летело на пол. – Только лампа немного в картошке, и все.
К счастью, остальная часть дома Пенхаллоу была довольно элегантной, чердак – где «сироты войны» (собирательное понятие, применяемое к детям Блэкторнов и Эмме, когда те приехали в Идрис) жили теперь – выглядел совершенно незамысловато, функциональный и прочный по своей задумке. Он занимал весь верхний этаж дома: несколько смежных комнат, небольшая кухня и ванная, случайно составленные кровати и разбросанные повсюду вещи. Хелен спала с Алиной внизу, хотя каждый день поднималась наверх. Эмме была отведена своя комната, как и Джулиану, но он почти никогда в ней не бывал. Друзилла и Октавиан по-прежнему каждую ночь просыпались с криками, и Джулиану пришлось спать на полу в их комнате, сложив рядом с кроваткой Тавви подушку и одеяло. Высокого стула не нашлось, поэтому Джулиан с тарелкой в руке и отчаянным выражением лица сидел на полу напротив малыша, устроившегося на покрытом едой одеяле.
Подошла Эмма и села напротив него, усаживая Таввик себе на колени. Его маленькие личико сморщилось от отчаяния.
– Мемма, – произнес он, когда она его подняла.
– Поиграй с ним в паровозик «чух-чух», – посоветовала она Джулсу. Она размышляла, стоит ли сказать ему, что у него в волосах соус от спагетти. Подумав еще раз, она решила, что лучше не стоит.
Она наблюдала за тем, как он с жужжанием водил ложкой, прежде чем сунуть ее Тавви в рот. Теперь малыш хихикал. Эмма попыталась подавить свое чувство потери: она вспомнила, как ее собственный отец выбирал еду у нее на тарелке в один из тех периодов, когда она не ела ничего зеленого.
– Он ест мало, – тихим голос проговорил Джулс, несмотря на то, что превратил хлеб с маслом в пыхтящий поезд, и Тавви потянулся к нему своими липкими ручонками.
– Он грустит. Он же ребенок, но все равно понимает, что случилось что-то плохое, – сказала Эмма. – Он скучает по Марку и твоему отцу.
Джулс устало потер глаза, оставив на одной скуле полоску томатного соуса.
– Я не могу заменить Марка или своего отца. – Он положил Тавви в рот дольку яблока. Тот выплюнул ее с выражением мрачного удовольствия. Джулиан вздохнул. – Надо проверить Дрю и близнецов, – сказал он. – Они играют в Монополию в спальне, но никогда не знаешь, чем все обернется.
Верно. Тиберий со своим аналитическим умом, как правило, выигрывал в большинство игр. Ливви никогда не возражала, а вот Дрю, обладающий духом соперничества, – да, поэтому часто любой матч заканчивался тем, что обе стороны драли друг друга волосы.
– Я схожу. – Эмма вручила Тавви обратно и уже собиралась подняться на ноги, как в комнату вошла Хелен с мрачным лицом. Когда она увидела их обоих, то ее мрачность сменилась опасением. Эмма ощутила, как у нее волосы на затылке встали дыбом.
– Хелен, – произнес Джулиан. – Что случилось?
– Войска Себастьяна напали на Лондонский Институт.
Эмма увидела, как Джулиан напрягся. Она практически почувствовала, как будто его нервы принадлежали ей, а его паника была ее. Его лицо, уже слишком худое, казалось, сделалось непроницаемым, хотя он продолжал так же аккуратно и бережно держать ребенка.
– Дядя Артур? – спросил он.
– С ним все хорошо, – быстро ответила Хелен. – Он был ранен. Это отсрочило его приезд в Идрис, но с ним все в порядке. На самом деле, со всеми из Лондонского Института все хорошо. Нападение оказалось неудачным.
– Как? – голос Джулиана едва опустился до шепота.
– Мы еще точно не знаем, – сказала Хелен. – Я собираюсь в Гард с Алиной, Консулом и всеми остальными, чтобы выяснить, что произошло. – Она опустилась на колени и провела рукой по кудрям Тавви. – Это хорошие новости, – сказала она Джулиану, который больше всех был ошеломлен. – Я знаю, что пугает то, что Себастьян снова напал, но он не выиграет.
Эмма встретилась взглядом с Джулианом. Ей казалось, что она должна быть в восторге от хороших новостей, но внутри нее что-то клокотало – ужасная ревность. Почему обитатели Лондонского Института выжили, когда ее семья погибла? Почему они боролись лучше, сделали больше?
– Это несправедливо, – сказал Джулиан.
– Джулс, – вставая, проговорила Хелен. – Это поражение. И это что-то да значит. Значит, что мы сможем победить Себастьяна и его войско. Разбить их. Переломить ситуацию. Все станут меньше бояться. Вот, что важно.
– Надеюсь, они поймают его живым, – сказала Эмма, не отрывая взгляда от Джулиана. – Надеюсь, его казнят на Площади Ангела, чтобы мы могли смотреть, как он умирает, и надеюсь, смерть его будет долгой.
– Эмма, – потрясенно воскликнула Хелен, но зелено-голубые глаза Джулиана вторили жестокости Эммы без намека на неодобрение. Эмма никогда не любила его так сильно, как в этот момент, за то, что он разделял самые мрачные чувства в глубине ее собственного сердца.
Магазин с оружием оказался потрясающим. Клэри и представить не могла, что когда-нибудь назовет оружейный магазин потрясающим – может, закат или ясный ночной вид Нью-Йорка на горизонте, но никак не магазин, полный булав, топоров и тростей с вкладной шпагой.
Но этот был именно таким. Металлический значок, висевший снаружи, был выполнен в форме колчана, и на нем витиеватыми буквами было начертано название магазина – «Стрела Дианы». Внутри выставленные клинки образовывали смертельные веера золота, стали и серебра. С потолка свисала массивная люстра в стиле рококо с летящими золотыми стрелами. Настоящие стрелы располагались на резных деревянных стойках. Тибетские длинные мечи, чьи навершия были украшены бирюзовым, серебряным и коралловым, висели на стенах вместе с бирманскими мечами дха с коваными металлическими остриями из меди и латуни.
– Так что нас сюда привело? – с любопытством поинтересовался Джейс, снимая нагинату с вырезанными японскими иероглифами. Когда он поставил ее на пол, лезвие поднялось выше его головы, его длинные пальцы сомкнулись вокруг оси, чтобы меч не упал. – Захотелось меч?
– Когда двенадцатилетний заявляет тебе, что твое оружие отстой, значит, пора его менять, – сказала Клэри.
Женщина за прилавком рассмеялась. Клэри узнала в ней ту женщину с татуировкой в виде рыбы, с которой она разговаривала на заседании Совета.
– Что ж, вы пришли в лучшее для этого место.