– Нет, – ответил Джулиан, и в его голосе была напряженная обида, потому женщина сразу поверила его словам, больше не развивая тему.
– Вы понимаете, что это значит? Совет не захочет этому поверить. Скажут, что это уловка.
– Это почерк Марка, – сказал Джулс. – И подпись… – он указал на знак в конце листка: ясный отпечаток шипов из красно-коричневых чернил. – Он окунал свое фамильное кольцо в кровь, чтобы сделать ее, – сказал мальчик с покрасневшим лицом. – Однажды он показывал мне процесс. Ни у кого другого нет фамильного кольца, и больше никто не знает, как сделать такую печать.
Джия перевела взгляд с сжатых кулаков Джулиана на лицо Эммы и кивнула.
– Вы в порядке? Знаете, что такое Дикая Охота?
Тай прочитал им подробную лекцию на эту тему, но девочка, глядя на сочувствующий взгляд Консула, не могла издать и звука. Ответил Джулс.
– Это феи-охотники. Они ездят по небу. Считается, что если последуешь за ними, они приведут тебя в страну мертвых, ну или к феям.
– Их предводитель Гвин ап Нудд. Он никому не подчиняется; он часть дикой магии. Его зовут Коллекционером Мертвых. Хоть он и из народа фейри, он и его охотники не состоят в Совете. У них нет соглашения с Сумеречными Охотниками, они не признают нашей власти и не станут подчиняться нашим законам. Вы понимаете?
Дети посмотрели на нее с пустыми лицами. Она вздохнула.
– Если Гвин забрал вашего брата, чтобы тот был одним из охотников, будет просто невозможно…
– Хотите сказать, что не сможете его вернуть? – сказала Эмма, и увидела, как что-то в глазах Джулиана разбилось. Вид на это вызвал у нее желание кинуться на стол и потрясти Консула с ее стопкой аккуратно подписанных папок, каждая с новым именем на ней.
Одна из папок так и притягивала взгляд девочки. Карстаирсы: СКОНЧАЛИСЬ. Она пыталась не подать виду, что узнала фамилию своей семьи.
– Хочу сказать, что я не знаю. – Консул развела руки над столом. – У нас слишком мало информации, – ее голос прозвучал тихо и уныло. – Потеря таких союзников, как народ фейри, это сильный удар. Из всей нежити, они самые хитрые и опасные враги. – Женщина встала на ноги. – Подождите тут минутку.
Она ушла из комнаты через дверь в стене, и через пару мгновений в тишине, Эмма услышала звук шагов и бормотание Патрика. Она разобрала отдельные слова: «слушанье», «смертный» и «измена».
Она чувствовала присутствие Джулиана рядом с собой, напряженного, как натянутая струна. Она легонько коснулась рукой его спины и начала рисовать на его лопатках: Т-Ы-В-П-О-Р-Я-Д-К-Е?
Он не глядя покачал головой. Девочка посмотрела на стопку папой на столе, затем на дверь, затем на Джулиана, молчаливого и безучастного, и приняла решения. Она быстро кинулась к столу, начиная рыться в папках, и достала одну с надписью «КАРСТАИРСЫ».
Она была в переплете, легкая, и Эмма потянулась, чтобы выдернуть из-за пояса рубашку мальчика. Прижав руку к его рту, она подавила его вскрик удивления, и засунула папку в его джинсы. Затем опустила рубашку, и в этот момент Джия вошла внутрь.
– Вы сможете в последний раз выступить свидетелями перед Советом? – спросила она, перевода взгляд с покрасневшей Эммы на Джулиана, которого будто током ударили. Его взгляд стал тяжелым, и девочка удивилась. Джулс был таким нежным, что она иногда забывала, что эти синие как морские воды глаза могли становиться такими же холодными, как волны океана зимой.
– Без Смертельного Меча, – сказала Консул. – Просто расскажите им, что знаете.
– Если обещаете, что попытаетесь вернуть Марка, – сказал Джулиан. – И это будут не пустые слова, вы действительно попытаетесь это сделать.
Джия торжественно посмотрела на него.
– Обещаю, что Нефилимы не отвернутся от Марка Блэкторна, пока он жив.
Плечи Джулиана немного расслабились.
– Тогда ладно.
Он расцветал как цветок на фоне черного неба: внезапный и тихий взрыв огня. Люк, стоящий у окна, дернулся от неожиданности, прежде чем прижаться к узкой щели, пытаясь определить источник сияния.
– Что там? – Рафаэль поднял взгляд, сидя рядом с Магнусом. Тот спал, под его глазами были темные полукруглые синяки. Он некомфортно свернулся вокруг цепей и выглядел болезненно, ну или, по крайней мере, истощенно.
– Я не уверен, – сказал Люк, замерев, когда вампир подошел к окну и присоединился к нему. Он никогда не чувствовал себя удобно рядом с Рафаэлем. Тот казался ему Локи или любым другим богом уловок, иногда работая на добро, а иногда на зло, но всегда ради собственных интересов.
Рафаэль пробормотал что-то на испанском и прошел мимо Люка. Красно-золотой огонь отразился в зрачках его темных глазах.
– Работа Себастьяна, как думаешь? – спросил мужчина.
– Нет, – взгляд вампира был далеким, и Люк вспомнил в очередной раз, что мальчик перед ним, хоть и выглядевший нестареющим, с вечно ангельским четырнадцатилетним лицом, был гораздо старше него и его родителей, будь они живы – или, в случае с его мамой, если бы она осталась смертной. – Есть что-то священное в этом огне. В случае Себастьяна, оно бы было демоническим. Будто Бог появился пред бредящими по пустыне. «Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью».
Люк поднял бровь.
Рафаэль пожал плечами.
– Я вырос в семье католиков. – Он склонил голову вбок. – Думаю, нашему другу Себастьяну это не сильно понравится, что бы это ни было.
– Видишь что-нибудь еще? – требовательно спросил Люк; вампирское зрение было куда мощнее даже повышенной видимости оборотней.
– Что-то… руины, наверное, мертвый город… – он раздраженно покачал головой. – Смотри, огонь умирает.
С пола послушалось тихое бормотание, и Люк опустил взгляд. Магнус перевернулся на спину. Его цепи были длинными, давая ему достаточно свободы движений, чтобы прижаться руками к животу, будто ему было больно. Его глаза были открыты.
– Кстати об умирании…
Рафаэль вернулся к своему месту у Магнуса.
– Расскажи нам, колдун. Вдруг мы сможем помочь? Никогда не видел тебя в таком скудном состоянии.
– Рафаэль… – Магнус провел рукой по своим мокрым черным волосам. Его цепи загремели. – Это мой отец, – внезапно выпалил он. – Это его царство. Ну, одно из них.
– Твой отец?
– Демон, – коротко пояснил тот. – Что не должно вас сильно удивлять. Больше информации не ждите.
– Ладно, но почему пребывание в царстве твоего отца так плохо на тебя влияет?
– Он пытается сделать так, чтобы я вызвал его, – ответил Магнус, поднимаясь на локти. – Здесь ему легче меня достать. Я не могу колдовать и, соответственно, защищать себя. От его прихоти зависит, будет мне плохо или хорошо. В данном случае мне плохо, потому что он считает, что если довести меня до отчаяния, я позову его за помощью.
– Это правда? – спросил люк.
Магнус покачал головой и скривился.
– Нет. Это того не стоит. А с моим отцом всегда что-то на кону.
Люк напрягся. Они с Магнусом не были близки, но колдун ему всегда нравился, он испытывал к нему уважение. А также к Катарине Лосс, Рагнору Феллу и другим, работающим с Сумеречными Охотниками на протяжении многих поколений. Ему не нравилась безысходность в его голосе или потерянный взгляд.
– Разве ты не можешь заплатить его цену? Если на кону твоя жизнь?
Магнус устало посмотрел на Люка и снова рухнул на каменный пол.
– Не факт, что я должен буду платить по счетам, – сказал он и закрыл глаза.
– Я… – начал было Люк, но Рафаэль осуждающе покачал головой. Он согнулся у плеча Магнуса, обхватив его за колени. Темные вены выступили на его висках и горле, верный признак того, что Рафаэль давно не кормился. Люк мог только представить, как странно выглядела их компания: голодный вампир, умирающий колдун и оборотень, караулящий у окна.
– Ты ничего не знаешь о его отце, – тихо сказал он. Магнус не двигался, снова заснул, его дыхание было прерывчатым.
– А ты, судя по всему, знаешь?
– Однажды я заплатил большую сумму, чтобы добраться до этой информации.
– Зачем? Толку тебе с нее?
– Мне нравится быть в курсе всего, – сказал Рафаэль. – Никогда не знаешь, какая информация может пригодиться. Он знал мою мать; было бы справедливо узнать, кто его отец. Когда-то Магнус спас мне жизнь, – добавил вампир без всяких эмоций. – Когда я только стал вампиром, мне хотелось умереть. Я считал себя проклятым. Он остановил меня от выхода под солнечный свет… Магнус показал мне, как ходить по священной земле, как произносить имя Господа, как носить крест. Он не наделил меня магией, лишь терпением, но, так или иначе, это спасло мне жизнь.
– Так ты его должник, – сказал Люк.
Рафаэль снял куртку и быстрым движением подложил ее под голову колдуна. Тот заерзал, но не проснулся.
– Думай, что хочешь. Я все равно не выдам его секреты.
– Ответь только на один вопрос, – сказал Люк, прислоняясь к холодной каменной стене. – Может ли отец Магнуса нам помочь?
Тот засмеялся в ответ: кратко, громко, без всякой забавы.
– Смешной ты, оборотень. Возвращайся к своему караулу, и если тебе не чужды молитвы, то начинай молиться, чтобы отец Магнуса не решил нам помочь. Если ты и можешь мне в чем-то довериться, то это в этом.
– Ты что, съел три пиццы? – Лили смотрела круглыми глазами на Бэта со смесью отвращения и веселья.
– Четыре, – ответил он, кладя уже пустую коробку пиццы поверх стопки с остальными и безмятежно улыбаясь. Майя почувствовала прилив любви к нему. Она не поделилась с ним своим планом о встрече с Морин, и он ни слова не сказал ей по этому поводу, лишь сделал комплимент ее таланту к скрытности. Он согласился сесть с ней и Лили, чтобы обсудить их союз, хоть и не особо жаловал вампиров.
И оставил ей сырную пиццу, так как знал, что она не любила какие-либо еще добавки. Девушка доедала свой четвертый кусок. Лили, изящно расположившись на краю стола в вестибюле полицейского участка, курила длинную сигарету (наверное, рак легких не особо пугал тех, кто уже был мертв) и с подозрением разглядывала пиццу. Майе было плевать, сколько съел Бэт – надо же было чем-то поддерживать его гору мышц – пока он был согласен составить ей компанию во время встречи. Лили сдержала свое слово по поводу Морин, но она все равно вызывала у Майи мурашки.