– У нас своё путешествие. Тебя ищут. Я ищу свой дом. Джинки не наша проблема. Прости, Джинки, без обид.
– Без обид, – кивнула Джинки.
– Мы её не бросим. Джинки, мы идём в город. Если хочешь, пошли с нами, мы отведём тебя к миссис Модлин.
– Папа говорит не ходить никуда с незнакомцами.
– Это очень хороший совет, – сказал Тоби. – Но ты ведь не можешь просто остаться здесь? – все трое посмотрели на мёртвого папу Джинки. – Мы отведём тебя к миссис Модлин, и с ней ты будешь в безопасности.
– Это твой кот?
– Ну, не совсем мой, он принадлежит миссис Пападопулос. Но я за ним присматриваю. Его зовут Альфред.
– Можно его подержать?
– Да, – Тоби передал Альфреда Джинки. Та встала, и они все вместе отправились в путь.
– Что случилось с твоей рукой? – спросила Тамурлейн, когда они вышли из сгоревшей рощицы.
– Они её отрубили, – беззаботно ответила Джинки.
– Кто? – спросил Тоби.
– Дозор.
– А что это за Дозор?
– Орден Лебедя.
– А что такое, – у Тоби во рту пересохло, сердце глухо и медленно стучало, – этот Орден Лебедя?
– Представители закона. Служат Регенту которые.
Тамурлейн посмотрела на Тоби и подняла бровь, как бы говоря: «Видишь, я же говорила, что Регент нехороший человек».
– За что они отрубили тебе руку? – спросила Тамурлейн.
– За то, что я дочка вора.
Что это за мир такой, где люди отрубают десятилетним девочкам руки за то, что их отец украл еды, чтобы накормить умирающую от голода семью?
– Я отведу тебя к миссис Модлин, – твёрдо пообещал Тоби.
– Но они промыли рану и наложили повязку, – спокойно сказала Джинки.
9. У городских ворот
От тех, кто шёл с севера, большую часть города скрывал длинный хребет Китового Холма. На его плоской вершине ютились самые опасные и дешёвые халупы в городе. Они часто горели или рушились, убивая своих жильцов. На крутом травянистом склоне были видны следы съехавших вниз плохо уложенных кирпичей, разваливающейся каменной кладки и дешёвой древесины. От обвалившихся домов остались дыры, как от выпавших зубов в самом кривом и самом длинном рту мира. Его кривую щербатую улыбку было видно за несколько миль.
– Отличное местечко, – сказала Тамурлейн.
– Ни разу не отличное, – буркнул Тоби и тут же понял, что она язвила.
Дорога повела их в обход Китового Холма, через большие участки с особняками. Тоби смотрел на садовников, трудящихся над роскошными садами, и жалел, что не имеет шляпы или шарфа, чтобы его было труднее узнать. Потом дорога влилась в другую, побольше: сплошой поток людей, текущий по направлению к городу. Похоже, семьи целиком покидали свои обжитые места: здесь были родители с детьми и младенцами, пожилые пары, большие группы двоюродных братьев и сестёр, тёть и дядь, бабушек и дедушек. Почти все с багажом, почти все уставшие. Тоби высматривал в толпе людей со знаком лебедя.
Особняки выглядели как свадебные торты: белые, с огромным количеством колонн. Но дома по левой стороне улицы были затоплены: река вышла из берегов и превратила сады в пруды, где теперь плавали утки и чайки. Вода явно поднималась и выше, утопила цветы и нижние ветки деревьев. На домах было видно, каким высоким оказалось наводнение: грязь и ил осели на стенах до первого этажа. Многие дома пустовали, их окна и двери были заколочены. Они стояли на склоне ниже уровня дороги, которой наводнение не коснулось. Дома на правой стороне были идеально чисты, на их крыльцах стояли корзины с цветами, из труб шёл дым. В некоторых окнах виднелись хорошо одетые люди, которые смотрели на стекающиеся к городу толпы. Почувствовав на себе взгляд одного из богачей, Тоби ощутил острое желание пригнуться или закрыть лицо, но понимал, что это привлечёт ещё больше внимания. Каждый дом окружали высокие ограды, ворота стерегли стражники. Тоби видел, как старуха в квадратной меховой шапке подошла к воротам, просунула в них руку и попросила денег. Стражник прикрикнул на неё, и старуха вернулась в общий поток.
– У этих людей достаточно денег, чтобы помочь, но они не хотят, – пробормотала Тамурлейн. – Я бы им руки отрубила.
Дорога закончилась у перекрёстка. Там она превратилась в длинную узкую улицу между высоких домов и магазинов. Как ущелье. Или ловушка. Здания становились всё грязнее, окна – всё пыльнее. На тротуарах сидели люди в выцветшей одежде. Они не обращали внимания на путников, будто давно привыкли.
Тамурлейн издала громкий презрительный звук и кивнула на табличку в окне одного магазина. «ШЛЕГАМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН». Пройдя немного дальше, Тоби увидел точно такую же на двери обшарпанной гостиницы: «ШЛЕГАМ НЕ РАДЫ».
– Кто такие шлеги? – Тоби вспомнил, что лесник Виджен говорил что-то о «грязных шлегах».
– Я, – ответила Джинки без всякого выражения.
Тоби озадаченно посмотрел на неё.
– Но кто это такие?
– Это люди, которые были здесь до Колина.
– Колина? Какого ещё Колина?
– Я его не знаю. Я с ним не встречалась. Папа говорил, что Колин и его друзья злые хулиганы. Обзывают нас шлегами и отродьями. Пинают по голеням. Пишут законы о том, где мы можем работать.
– Это всё сделали Колин и его друзья?
– Колин Исти, да.
– Колин Исти?
– Я думаю, она хочет сказать «колонисты», – вклинилась Тамурлейн.
– А, я понял, – теперь до Тоби дошло. – Откуда они взялись, эти колонисты?
– С неба, – сказала Джинки.
– Серьёзно, Джинки? – Тоби терзали сомнения на этот счёт.
– Папа так говорит. Сначала тут были только шлеги, а потом появился город.
– Это случилось недавно, Джинки? – Тоби решил подыграть ей.
– Не, давным-давно назад. Почти все, которые идут с нами, – шлеги. В городе нас не любят, так что мы работали в полях и лесах, и шахтах, и горах. Папа так мне сказал.
Тоби присмотрелся к людям, стекающимся к городу. Большинство из них были высокие и худые, как Джинки, с такими же белыми волосами и анемически бледной кожей.
– Куда они идут?
– К Регенту, за помощью после потопов и пожаров.
– Ха! – горько усмехнулась Тамурлейн. Похоже, чем больше она вспоминала, тем злее становилась.
Улица-ущелье вывела их на открытое пространство, и Тоби почувствовал облегчение. Впереди, за широким рвом, стояли городские укрепления. Дорога шла по насыпи через ров и врывалась в город через ворота. У ворот собралась большая очередь, тянувшаяся практически до улицы – ущелья. На свободном пространстве беженцы разбили лагерь из того, что смогли найти: кривые тенты из старых столбов и постельного белья, косые навесы на кирпичных опорах, которые поддерживали крыши из гофрированных листов железа. Там и тут горели костры.
Они встали в конец очереди.
– Прошу прощения, сэр, – Тоби коснулся плеча человека, стоявшего перед ним. – Вы не знаете, как долго придётся ждать?
– Там пропускной пункт, – человек смотрел вперёд отсутствующим взглядом. – Вам нужны бумаги, – он оглядел их троих и состроил гримасу, увидев Джинки. – Её не пропустят.
Он сказал «её» таким отвратительным тоном, будто ему было мерзко даже упоминать девочку. Джинки, похоже, это ни капли не задело, она только переложила куклу из-под одной руки в другую и посмотрела на человека своим обычным невыразительным взглядом. Но Альфред, который сидел у неё на руках, оскалил свои острые зубы.
– Ты, гнусный человечишка, – Тамурлейн бросилась на собеседника.
Тоби встал у неё на пути.
– Держи эту девку в узде, парень! – огрызнулся человек, глядя на Тамурлейн с насмешкой, будто бы надеясь, что она нападёт и у него будет повод её ударить.
– Акты!..
– Таме! – Тоби оттащил Тамурлейн с дороги. – Нас заметят!
Тамурлейн отвернулась и обняла себя, будто бы стараясь сдержать свой гнев.
– Ладно, ладно!
– Что мы будем делать? Мы даже не знаем, куда нам идти после миссис Модлин.
Тамурлейн нервно ходила туда-сюда.
– Ладно, вы двое ждите тут, – сказала она наконец. – Я пойду посмотрю, что нам нужно для входа.
– Мы можем пойти все вместе, – предложил Тоби.
– Нет. Тебя могут искать. А Джинки, ну, её просто не пустят. Ей придётся подождать здесь.
Тамурлейн собиралась уйти, но вдруг выражение её лица резко изменилось. Она что-то увидела. Ветер прогнал низкое облако, и где-то в миле от городской стены из него выступил замок.
Он выглядел так, будто гигантского ребёнка попросили собрать замок из обломков разрушенного дома другого гиганта, и этот ребёнок, не думая, с усилием вставил куски один в другой так, что все они сломались. И тогда он взял молоток и гвозди и соединил эти куски. А когда это не помогло, он скрепил свою постройку степлером. А когда и это не помогло, он всё это залил клеем. И, наконец, когда не помогло и это, обмотал это проволокой. И замок будто бы пытался сбежать из своих оков если не в стороны, так вверх. К замку крепилось невероятное количество бельведеров, башенок, башен, печных и сточных труб, извилистых вентиляционных труб, похожих на птичьи клювы. Из этой конструкции торчала низкая и толстая водонапорная башня, стебли травы, даже несколько деревьев, быстро вращающаяся ветряная мельница с грязными парусами и флюгер в виде золотого лебедя, который бешено крутился, не зная, куда повернуться. А, и ещё из самой середины замка поднимался стеклянный купол, похожий на нарыв.
Увидев замок, Тамурлейн непроизвольно вздохнула – так вздыхает человек, брошенный в ледяную воду. Её взгляд заметался из стороны в сторону, ею начала овладевать паника. Тоби всё это заметил и тут же узнал. Он чувствовал то же самое практически каждый раз, когда приходил утром в школу и видел кабинеты. Он взял Тамурлейн за руку и, как в тот раз, когда они подрались на пляже, она схватила его, и он удивился тому, насколько холодными были её руки.
– Всё хорошо, Таме, – сказал Тоби. – Всё хорошо.
Она посмотрела ему в глаза, будто умоляя избавить её от страха, будто это было в его силах. И хотя он не мог дать ей бесстрашие, он мог просто побыть рядом. Паника Тамурлейн потихоньку утихла. Девочка чувствовала, как её дыхание становится глубже и спокойнее. Теперь паника была под контролем. Тамурлейн коротко кивнула и отдёрнула руку, будто злясь на то, что Тоби видел её слабость. Она снова уставилась на замок. Тоби смотрел, как она идёт мимо очереди, через насыпь и теряется среди толпящихся у ворот людей.