– Стоп! – крикнул Тоби, надеясь, что в его голосе не было слышно того страха, который он чувствовал.
Регент остановился с другой стороны стола. Его взгляд упал на нож в руке мальчика. Регент положил ключ на ближайший к себе угол стола. Чтобы до него дотянуться, Тоби пришлось бы перегнуться через весь стол.
Регент присел.
– Встать! – прошептал Тоби, хотя собирался крикнуть. Он хотел, чтобы его голос был увереннее, чтобы в нём не звучал страх.
Раздался шорох, Регент поднялся, держа в руках бумаги.
– Я лишь подбираю то, что ты уронил, – сказал он, кладя бумаги на стол. – Ненавижу беспорядок.
Он произнёс «беспорядок» с особым нажимом. Будто «беспорядок» нужно было стереть с лица планеты. Тоби подозревал, что тоже является частью «беспорядка».
– Ты знаешь, кто я такой? – снова спросил Регент.
– Убийца Кертена.
Молния. Гром. Мальчик и мужчина стояли друг против друга.
Регент приоткрыл рот и улыбнулся.
– Сколько тебе лет?
– Достаточно, чтобы вас порезать.
– Тебе нужно это? – костлявая рука подняла ключ, безмятежно помахала им и положила обратно, ближе к Тоби.
Тоби моргнул и пожалел, что моргнул. Казалось, что любое действие выдаёт его страх, в то время как лицо Регента не выдаёт ничего. Как маска.
– Я хочу, чтобы ты взял ключ.
Удары сердца Тоби отдавались у него в ушах.
– Возьми ключ.
Теперь застучало в висках.
– Давай, я хочу посмотреть, как ты его возьмёшь.
Ключ был необходим. Тоби сделал шаг к столу. Регент смотрел. Тоби сделал ещё шаг. Регент не двигался. Теперь Тоби нужно было только протянуть левую руку, и он дотронется до ключа.
– Почему вы хотите, чтобы я взял ключ?
– Потому что тогда ты пойдёшь своей дорогой. Бери ключ, и пусть тебя намечтают домой. Это решит и мою проблему: не останется свидетелей.
Не отводя взгляда от Регента, Тоби опустил левую руку. Он едва различал поверхность стола, но не хотел отрывать взгляд от Регента. Стол оказался ниже, чем мальчик думал, и ему пришлось немного повернуть корпус, чтобы достать до столешницы. Он медленно потянулся к ключу.
И посмотрел вниз.
Стол встал на дыбы, ударив Тоби по бедру. Боль расползалась по всей ноге, Тоби отшатнулся. Регент уже обходил стол. Тоби быстро сориентировался и отскочил. Но хотя он был быстрее, Регент оказался хитрее. Он заслонил Тоби выход. Рывок к двери для Тоби закончился тем, что Регент схватил его за горло и протащил через кабинет, приложив спиной об стену. От удара боль разлилась уже по всему телу. Регент поднял мальчика над полом и прижимал к стене, держа за горло. Тоби чувствовал себя, как животное в капкане. Он не мог дышать. Он пытался пинаться, но пинки не причиняли Регенту никакого вреда. Нож Тоби выронил, когда его ударил стол, и теперь он только царапался. Не мог ни оторвать от своего горла руку Регента, ни достать до его лица. Он почти ничего не видел: от недостатка воздуха в глазах уже помутилось. Тоби ударил Регента по руке, но с тем же успехом мог бы стукнуть по строительному крану. Он уже почти не дышал. Стучали волны. Тряслись строительные леса. Мальчик терял сознание. Он видел бледную маску, которая повернулась к окну.
Регент думал о дефенестрации?
– Какая бестолковая помеха, – сказал Регент. Тоби не знал, имеет тот в виду его или бурю.
Сознание покидало Тоби. Регент начал растворяться во тьме. Сверкнул белый мех, Регент вскрикнул, Тоби упал на пол. Он поднялся и хотел бежать, но что-то швырнуло его через весь кабинет на кресло. Тоби врезался в подлокотник и сполз на сиденье, ощущая боль во всём теле. С горлом что-то было не так: Тоби не мог сглотнуть. Кричать он тоже не мог. Его трясло. Регент пнул Альфреда, потом взял ключ, положил в карман и поднял нож. И подошёл к Тоби. Мальчик не мог пошевелиться, но Регент почему-то не нападал. Он сел в другое кресло, прижимая руку к щеке, которую расцарапал Альфред.
Тоби дрожал, оглядывая кабинет, больше похожий на капитанскую каюту с низко нависшим потолком. Тоби искал Альфреда. Но кот где-то прятался.
Дыхание Регента постепенно выравнивалось. Тоби начал замечать мелкие детали: треск фитиля, свист ветра в каминной трубе, сквозняк, поднимавшийся между половиц и по его штанине. С потолка что-то капнуло прямо на лоб Регенту. Регент утёрся. В любую секунду он мог подняться с кресла и зарезать Тоби.
На лоб Регенту упала ещё одна капля. Регент смахнул её, но на этот раз вытер пальцы о подлокотник кресла. «Наверняка его мама высказала бы ему всё, что думает о том, что он вытирает руки о мебель», – пронеслась бесполезная мысль.
Мёртвые глаза Регента блеснули. Вот и всё. Он сжал нож, и жилы на его руке стали отчётливо видны. И ещё одна капля. Регент замер, бросив раздражённый взгляд на потолок. Потом стёр каплю со лба и посмотрел на свои пальцы. А потом почему-то облизал их. Его лицо приняло озадаченный вид. Он снова посмотрел на потолок, и Тоби не удержался и тоже посмотрел.
На побелке явственно виднелось тёмное пятно, и на нём уже собиралась новая капля. Она становилась длиннее и длиннее, пока не повисла на тонкой ниточке прямо над лицом Регента. Капля чего-то густого, как сироп, продолжала тягуче опускаться. А потом, прямо на глазаху Тоби, потолок обвалился, и в дыре показалось что-то, похожее на церковный орган. Оно состояло из позолоченных деревянных труб, покрытых чем-то густым и тягучим. Орган, хлюпая и чавкая, падал всё ниже, пока не свалился на Регента Маладайна.
Регент извивался, пытаясь вылезти из-под органа, который издавал гудение, перекрывавшее даже шум бури. Вдруг до Тоби дошло: это был не орган, а пчелиные соты. Регент наконец выбрался из-под них. И начал крутиться и метаться. Потому что из сот вылез, наверное, зиллион пчёл. Намечтанных пчёл. Невероятно злых намечтанных пчёл. Они жалили Маладайна, и чем больше он метался, тем злее они становились и тем чаще жалили.
Тоби смотрел, как заворожённый. Пчёлы собирались в облако, которое становилось всё больше и темнее. Они облепили Регента, словно пушистый плащ. И ещё – словно водолазный шлем, тоже пушистый. Этот наряд подходил Регенту идеально. Тоби поковылял к двери. За ним полз побитый Альфред. Вбежали Дозорные. Они должны были схватить Тоби, но сейчас им было не до него. Потому что пчёлы набросились и на них. Кабинет наполнился жужжанием, криками и воем. Тоби и Альфред, которые пчёл, похоже, не интересовали, пробирались через сети, наручники и оружие к выходу.
23. Пир королевы Эдвиги
Дверь на лестничной площадке открывалась наружу. Тоби навалился на неё. С другой стороны будто бы толкали обратно. Потом дверь немного сдвинулась, и тут же что-то рвануло её, распахнуло и ударило по стене. Ревущий ветер выл, цепляя тросы, которые удерживали башни замка. Трос флага лупил по флагштоку с диким звоном. Как ударник в оркестре хулиганов.
Тоби поднял Альфреда. Как только они вышли на крышу, капли дождя начали лупить по ним, будто камни. Может, Тоби и повернул бы назад, но ветер подхватил его и понёс. Зубцы стены угрожающе приближались, а за ними была пустота. Тоби вскрикнул, столкнувшись со стеной, и едва удержал Альфреда. Он упёрся в зубец, чтобы не дать ветру сбросить себя с башни. Далеко внизу строительные леса, сорвавшиеся со своих креплений, извивались, грозя вот-вот упасть. Гремел прибой. Желудок Тоби завязался в тугой узел. Мальчик сполз по стене вниз. Какое-то время он просто лежал на траве разбитого на башне сада. Дождь лупил по спине. Неподалёку, за стеной, пытался укрыться от дождя прикованный цепью лебедь. Он прятал голову под крылом, его перья были взъерошены, и он не мог улететь, потому что его держала на башне цепь. Тоби подобрался к кольцу, к которому крепилась цепь, но ничего не смог с ним сделать. Они с Альфредом поползли по саду к дальней двери башни.
Сверкнула молния. Ветер вжимал дверь в косяк. Тоби едва сумел открыть её ровно настолько, чтобы они с Альфредом протиснулись в щель. Дверь захлопнулась за ними с гулким грохотом, от которого зазвенело в ушах. Мокрый насквозь, Тоби смотрел, как Альфред стремглав несётся вниз по винтовой лестнице.
– Альфред! – Тоби побежал за котом.
Лестница привела Тоби на галерею над банкетным залом. Альфред исчез. Внизу кто-то двигался. Через весь зал протянулся огромный стол, покрытый белыми скатертями, на которых стояли серебро и хрусталь, канделябры и вазы с цветами. Двое слуг шли вдоль обеих сторон стола, раскладывая меню перед каждым стулом.
Одну стену почти целиком занимали огромные витражные окна, совсем как в церкви. На витражах были изображены героические деяния древних правителей Бальтазара, которые смотрели так, будто знали: никому из нынешних никогда не удастся совершить ничего и отдалённо столь же героического. Дождь озлобленно лупил по витражам. Может быть, его злила гладкость стёкол, а может, он обиделся, что его не позвали на банкет. Или, может быть, дождь и ветер просто хотели ворваться в замок и сбросить Тоби на скалы. Стёкла витражей, рамы и даже каменные средники оконных переплётов дрожали от каждого удара. Бедные тонкие стёкла! Во всех пространствах между окнами стояли флагштоки с отсыревшими знамёнами, на которых был изображён белый лебедь на зелёном фоне. Лебеди вяло трепыхались на задувавшем в щели сквозняке. На высоких деревянных арках была изображена ещё одна стая лебедей. Они не были белыми: эти лебеди давно полиняли стёкшей краской и оперились чёрной плесенью. По залу были расставлены вёдра, а по столу – несколько серебряных тазов. В них падали капли, просачивавшиеся через дырявую крышу. В дальнем конце зала слуга открывал бутылки, которые при этом торжественно хлопали. Над верхней галереей репетировал певец. Его печальному пению с самым строгим видом внимали несколько музыкантов.
На галерее, где очутился Тоби, на латунном карнизе висела приоткрытая штора, из-за которой можно было незаметно наблюдать за происходящим внизу. И Тоби узнал спину наблюдателя.
– Таме! – Тамурлейн обернулась, и Тоби не раздумывая обнял её. – Что случилось? Ты в порядке?