Меня больше ничего не волновало. Я перестала ходить в школу. Перестала вылезать из кровати. Даже мыться. Я была как в трансе. Замок, город, пальмы на аллее, даже море. Всё потеряло краски, жизнь. Мир умер. И моя душа тоже умерла. Моё тело стало чужим. Мёртвым, как мир вокруг.
– Мне жаль, Таме, – Тоби взял её ледяную руку в свою.
– Единственным, кто заметил, что со мной что-то не так, был Кертен. Он навещал меня. Рассказывал мне свои идеи. Но иногда мы ни о чём не говорили. Просто сидели рядом. Ещё он водил меня на прогулки. Мы гуляли по городу. Он показывал мне места, которых я никогда раньше не видела. Прекрасные места. Странные места. Но Маладайну не нравилось, что Кертен ко мне ходит. Он думал, что Кертен плохо на меня влияет. И считал его угрозой своей власти. Наверное, так и было. Кертен был Мечтателем, который отказывался мечтать. Потому, что думал, что мечтания наносят вред миру. Поэтому Маладайн его арестовал. Он сказал, что взгляды Кертена – это святотатство. Суд признал его виновным, и его посадили под замок, пока выбирали наказание.
Тоби кивнул. Он не знал, что сказать.
– И знаешь, что я сделала?
– Нет.
– Я едва могла вылезти из кровати, но я решила спасти его. Бёрстон мне помогал. Я спустилась в темницу и приказала страже выпустить Кертена.
И вывела Кертена наружу. Бёрстон подогнал повозку. Мы с Кертеном спрятались в ней, и Бёрстон вывез нас из замка. Мы бы сбежали, если бы Бёрстон, дурень, не похвастался Олли Беспечному моим доверием. И жадный до признания Олли рассказал всё Регенту.
– Что за идиот.
– Дозор ждал нас у ворот замка.
– О, нет. И что было дальше?
– Кертен сбежал, но меня схватили. Привели к Регенту. Он посадил меня под домашний арест и запретил покидать покои до того, как меня выдадут замуж в мой шестнадцатый день рождения. За жениха, которого он выбрал. В покои меня отвела вооружённая стража. Вооружённая стража. Ты можешь себе представить, Тоби? Королева Бальтазара посажена под замок. В общем, тогда я уснула и с тех пор не просыпалась.
– Я не понимаю, – признался Тоби. – Ты же сейчас здесь. Как ты можешь одновременно быть здесь и спать в королевских покоях?
– Видишь ли, я на самом деле не Тамурлейн.
– Но ты сказала, что ты Тамурлейн. Ты только что сказала, что ты – королева Тамурлейн. Я не понимаю.
– Я тень Тамурлейн. Её намечтанное «я».
– Мне кажется, ты вполне настоящая, – сказал Тоби.
– Спасибо, – ответила Тамурлейн.
Тоби молчал, переваривая её историю.
– Значит, ты всё ещё спишь? – спросил он наконец. – Другая ты, то есть.
– Скорее всего. Иначе, наверное, я перестала бы существовать. Настоящая я всё ещё в покоях королевы. Я не знаю, как настоящая я впала в этот сон. Это сон болезни или сон отчаяния. Или, может, Регент меня отравил. Но как бы там ни было, я покинула своё тело и стала тенью.
На её лице появилось странное выражение. Сумасшедшее наслаждение от того, что она собиралась сказать.
– Когда я стала тенью, я забыла, кем я была. Я не знала, что я Тамурлейн. Я знала только ненависть. Больше у меня ничего не было. И я ненавидела всех. В смысле, по-настоящему ненавидела. Я совершила ужасные поступки, Тоби. Я нападала на людей. Била их, пинала, бросала с лестниц, портила ужины и нашёптывала ядовитые мысли. Мне было не важно, хорошие это люди или плохие. Я нашёптывала детям гадости про их родителей, а родителям – об их детях. Я вызывала ссоры и предательство, разрывы и раздоры. Я проникала в сны девушек и убеждала их, что их женихи собираются их бросить. И проникала в сны молодых парней и убеждала их, что девушки изменяли им. Я подталкивала людей к дуэлям. Прогрызала дыры в сетях бедных рыбаков. Устраивала людям кошмары и смеялась над их страхом. Я поселила сомнение в душе глубоко верующего человека. Я издевалась над беднейшим из попрошаек. Я проникала в умы учёных и вносила ошибки в формулы, проникала в головы поэтов и сбивала им ритмы. Я вносила бестолковые предметы в списки покупок и стирала важные условия из экзаменационных задач. Один раз даже откусила мужчине ухо. Откусила ему ухо. Мне не было стыдно, Тоби. Я это обожала. Я это обожала. Но что толку? Я не была счастлива. Я не могла уничтожить то, что на самом деле хотела уничтожить.
– Регента?
– Нет. Себя.
– Я не понимаю. Почему ты хотела уничтожить себя? Это же Регент пытался выдать тебя замуж.
– Я ненавидела, ненавидела, ненавидела. Ненавидела себя.
– Ты хороший человек, Таме.
– Но ведь это не так. Я из древнего рода убийц. И я сама – тоже убийца.
– Нет, ты не убийца.
– Маладайн всего-навсего очередной убийца. До него была Фадранга, а до неё вся остальная кровавая семейка. Я наследница длинного рода злодеев, – Тамурлейн зарылась лицом в шерсть Альфреда. Потом выпрямилась. – Ты когда-нибудь ненавидел, Тоби?
Тоби помолчал. Потом сказал:
– Иногда я ненавижу себя.
– За что ты себя ненавидишь?
– Не знаю. Ненавижу свою жизнь, наверное, – Тоби вздохнул. – Все меня ненавидят. Даже мой папа. Наверное, во мне есть что-то, из-за чего он так меня не любит.
– Дело не в тебе, твой папа просто думает только о себе.
Тоби почувствовал обиду.
– А вот и нет. Ты не знаешь, о чём говоришь.
– Но я знаю. Я достаточно времени провела в вашем доме и видела, как он себя ведёт. Просто признай, что это так.
Тоби задумался. Он даже нахмурился от напряжения.
– Может быть, ты права, – сказал он наконец.
Внезапно в нём поднялась буря. Хотелось плакать. Тоби пришлось усилием воли сдерживать слёзы. Наконец они схлынули, как волна, и его разум прояснился. Тоби глубоко вздохнул.
– Так ты думаешь, что дело не во мне, а в папе?
– Определённо.
Снова молчание. Из-за дверей банкетного зала доносились голоса гостей, которые ждали начала пира.
– Расскажи мне конец своей истории, – попросил Тоби.
– Однажды ночью они заманили меня в замок. Почти поймали. Регент, Дозор и Олли Беспечный. Я улетела. Олли летел за мной. Я спаслась, упав в дыру. И попала в твой мир.
– И ты попала на Арнольд-стрит?
– Да. Я потерялась. Я уже была потерянной, потому что не помнила, кто я такая, но теперь я потерялась ещё больше, потому что была даже не в своём мире. У меня было только смутное воспоминание о Бальтазаре, и всё. Поэтому я остановилась около твоего дома. Я услышала, что ты произнёс слово Бальтазар.
– Наверное, я говорил о папином романе. Откуда папа знает про Бальтазар?
– Я не знаю. Может, он бывал здесь. Или кто-то, кто был здесь, рассказал ему, – сказала Тамурлейн. – Когда я вернулась в этот мир через дыру на Энджел-лейн, когда ты полез за Альфредом, я снова увидела Кертена. Я думаю, он пришёл в горы, чтобы найти меня. Наверное, он слышал, что там была дыра. И я думаю, что Регент пошёл за Кертеном, чтобы его убить. Или он думал, что Кертен знает, где меня найти. Может, Регент надеялся поймать меня с помощью Кертена.
Тамурлейн встала и подошла к балюстраде.
– Они вот-вот войдут…
– Что ты собираешься делать?
– …надежда и опора Бальтазара.
– Что ты собираешься делать? – повторил Тоби.
Он подозревал, что знает ответ. Тамурлейн всё ещё владела ненависть. Поэтому она была здесь. Она собиралась совершить нечто ужасное. Но почему-то её жажда мести отличалась от желания Майлса отомстить Регенту за Гаспера: что-то в ней было иначе. Тоби не мог понять, что. Может быть, Майлс просто не знал последствий своей мести. Тоби прекрасно понимал, что Тамурлейн не разбрасывается пустыми угрозами. Она в самом деле причинит людям боль. И внезапно к Тоби пришло озарение, как когда он решал сложные примеры по математике, и вдруг понял логику действий своей подруги. Она ненавидела себя, она хотела себя уничтожить. Она знала, что неправильно причинять вред другим. И если она нападёт на кого-то, то заодно уничтожит ту часть себя, которая верит в хорошее. Тамурлейн собиралась не только отомстить, но и уничтожить лучшую часть себя.
– Не делай этого, Таме. Не делай, – Тоби подскочил к Тамурлейн.
Она заглянула ему в глаза. Выражение её лица смягчилось, в уголках рта появились две складочки.
– Ты добрый, Тоби Портер. Ты ни капли не похож на твоего отца.
– Но ты же вспомнила, кто ты такая. Это значит, что ты можешь всё изменить. Ты можешь найти себя, вернуться в себя, проснуться, пойти к Регенту и вышвырнуть его. Ты королева. Ты королева Тамурлейн. Тебе, наверное, уже шестнадцать. Ты можешь делать что пожелаешь.
С жестокой улыбкой Тамурлейн повернулась обратно к залу.
– Пожалуйста, не надо, – сказал Тоби. – Если ты это сделаешь, то станешь совсем как твоя родня. Тебе от этого будет только хуже. Ты должна остановиться.
Тамурлейн посмотрела на Тоби.
– Я внучка убийцы. Племянница убийцы. Это передаётся в моей семье так же, как цвет волос. Я всего лишь поддержу семейную традицию. Я убью Регента Маладайна.
24. Король Сигоберт
– Пожалуйста, Там, не надо. Ты не твой дядя и не твоя бабушка, ты не должна никого убивать. Ты ошибаешься. Ты не обязана быть как они. У тебя есть выбор.
– Я убью Никодемуса Маладайна, Регента Бальтазара, и ты меня не остановишь, Тоби Портер.
– Всё можно починить. Всё. Ты можешь вернуться в себя, проснуться и посадить его в темницу, и править, и делать что захочешь.
– Ты не можешь починить всё, Тоби.
– Могу. Я могу починить то, что ты не в своём теле.
– Как?
– Мы можем отвести тебя в покои королевы, и ты вернёшься. В кабинете Регента есть ключ.
Поверь мне. Я ведь привёл тебя сюда, разве нет?
– Привёл, да. А я провела тебя в замок.
– Значит, мы помогли друг другу.
– Помогали. Но мир нельзя починить. Это не детская фантазия. Это реальность. Жизни людей реальны, и я за них отвечаю. Я должна стереть этого мерзавца Маладайна с лица земли.
В банкетном зале слуга в белых перчатках прошёлся вдоль стола, зажигая свечи. Через открытые двери в дальнем конце зала было видно гостей, которые ждали начала пира. Тенор закончил репетицию, музыканты начали играть. Дождь стучал в окна, крыша стонала под натиском ветра. Из-под галереи, где прятались Тоби и Тамурлейн, вышли двое: постоянно чесавшийся мужчина с длинными сальными волосами и подросток в потрёпанном чёрном пиджаке. У каждого в руках была стопка бумаг. Они останавливались возле каждого стула и вкладывали в меню по одному листу.