Урбанизм
Между городами и их обитателями идет постоянный диалог. Помимо генерального плана и крупных проектов, города применяют широкий спектр конкретных стратегий «сверху вниз» в общественных местах, воздействуя на поведение жителей с помощью объектов, света и звука. Кто-то это одобряет, кто-то критикует. Некоторые жители меняют город «снизу вверх», взяв инициативу в свои руки, когда официальные власти не могут решить те или иные проблемы. Такие действия могут быть спорными и даже иметь побочные эффекты. Разговор идет с переменным успехом, и каждая из сторон заимствует и приспосабливает под себя стратегии противоположной стороны.
Мешающие шипы, партизанские знаки и открытый гидрант
Враждебные конструкции
В любом дизайне всегда есть элемент принуждения. В коммерческом мире дизайн используют, чтобы заставить нас покупать ненужные вещи или использовать свой айфон каким-то определенным образом. Города используют дизайн еще и для того, чтобы формировать наше поведение. Они применяют как скрытые, так и явные формы влияния в общественных местах, чтобы усложнить жизнь «нежелательному» населению и обуздать «антиобщественное» поведение. Независимо от того, являетесь ли вы автором или жертвой враждебных замыслов, очень важно отслеживать момент, когда вместо человеческого взаимодействия мы прибегаем к жестким решениям, не терпящим обсуждений.
Скейтбордисты, игнорирующие запрет на катание в парке LOVE в Филадельфии
Любимый паркЗапрет на скейтборды
«Спасибо! Вся моя чертова жизнь стоила этого момента», – воскликнул 92-летний архитектор Эдмунд Бейкон (отец актера Кевина Бейкона), когда прокатился на скейтборде по филадельфийскому парку, который спроектировал несколько десятилетий назад. Официальное название этого места – площадь Джона Кеннеди, но все называют его Парком любви (LOVE Park) из-за композиции в центре, составленной из букв слова LOVE. Это общественное пространство в стиле модерн сделано относительно открытым, простым и рациональным, за счет чего оно стало идеальным местом для катания на скейтбордах.
Скейтеры воспринимают города не так, как другие люди. Когда они перемещаются по городу, то замечают следы от колес других досок и специальные выступы, которые прикручивают к перилам, зданиям и малым архитектурным формам, чтобы помешать любителям прокатиться. Филадельфийский архитектор Тони Бракали – не скейтбордист, но он одобрительно относится к тому, как скейтеры адаптировали свое развлечение к городской среде. Модернисты вроде Ле Корбюзье отдавали предпочтение прямолинейным формам из стали, стекла и бетона, которые, в свою очередь, сделали города превосходным местом для скейтбордов. «Именно благодаря модернистам скамейка в парке теперь может выглядеть, как гранитная плита», – отмечает Бракали, добавляя, что такая парадигма дизайна включала в себя поворот от «плавных ландшафтов с травяными зонами» к «мощеным открытым пространствам площадей», где имеется множество поверхностей и выступов, привлекательных для скейтеров.
Именно таким пространством был парк LOVE в Филадельфии: прямые мраморные скамьи, прямоугольные клумбы, вытянутые ступени и квадратная каменная плитка, из которой можно было делать наклонные поверхности-рампы. В 1960-е годы – эпоху пригородов – строительство парка прошло незамеченным, и поначалу он не пользовался особой любовью горожан, но в 1980-е любители покататься на досках начали понимать его потенциал и превратили его в свою вотчину. К 1990-м он стал популярным фоном для фотосессий и фильмов о скейтбординге, что побуждало профессиональных скейтеров приезжать в Филадельфию и покорять местные пространства. Парк был даже показан в серии компьютерных игр Tony Hawk – симуляторе скейтбординга. Все это способствовало тому, что в городе стали проводиться соревнования по этому виду спорта.
Но вся эта деятельность была незаконной. Полиция выгоняла скейтеров из парка, выписывала штрафы и даже отбирала доски. С годами штрафы повышались, а в 2002 году парк частично перестроили, чтобы кататься было не так удобно. Вместо гранитных скамеек поставили новые, более декоративные и непригодные для катания; длинные твердые поверхности разделили, засадив участки между ними травой. Калифорнийская обувная компания DC Shoes, ориентированная на скейтбордистов и сноубордистов, даже предложила выплатить городу миллион долларов, чтобы вернуть парк в исходное состояние и компенсировать ущерб, нанесенный спортсменами, но предложение было отвергнуто.
Парк LOVE был не единственным местом, на которое обратили внимание противники катания на досках. В начале XXI века в других городах тоже стали появляться конструкции, мешающие скейтам. Обычно это простые металлические кронштейны, нарушающие гладкость поверхности или ребер, по которым может скользить доска. Но иногда это более декоративные элементы, которые временами даже маскируются под маленькие произведения городского искусства. На набережной Эмбаркадеро в Сан-Франциско такие стопоры для досок сделали в виде очаровательных металлических морских существ. Их можно увидеть на скамьях, перилах и других ребрах, которые в противном случае привлекли бы скейтеров.
Сам Эдмунд Бейкон никогда не предполагал, что его парк станет центром скейтбординга, но стал активным сторонником такого неожиданного использования. «Самое чудесное для меня, – пояснял он, – это то, что молодежь обнаружила, что может творчески приспосабливаться к среде». Относительно пустой парк стал популярным за счет необычных средств, и Бейкону это понравилось – до такой степени, что он нарушил закон и сам прокатился на доске во время протестов, которые проходили в парке в 2002 году. Но даже то, что проектировщик парка встал на колеса, не сдвинуло город с его позиции.
Спустя десять с лишним лет, перед очередной реконструкцией парка в 2016 году, мэр Филадельфии преподнес скейтбордистам небольшой подарок. Он приостановил запрет на катание и открыл парк на пять дней для последнего сеанса катания. Несмотря на холодную погоду, на площадь вышли десятки скейтеров. Некоторые из них вынимали и брали на память гранитные плитки, которые предполагалось убрать при реконструкции – тяжелые каменные напоминания о месте, ставшем столь важным для их спорта. Другие ломали ветви деревьев и разводили костры, чтобы согреться, а затем катались по парку в последний раз, не беспокоясь о том, что их оштрафуют или попробуют забрать доски.
Каждый раз, когда парк менялся, скейтеры находили способы подстроиться под новый дизайн, но настоящая заслуга парка LOVE – влияние, которое он оказал на специально построенные скейт-парки, позаимствовавшие элементы его дизайна. И все же в специальных парках есть нечто искусственное – по крайней мере, по мнению некоторых скейтбордистов; часть этого спорта состоит в том, чтобы находить новые перила, ребра и другие возможности для катания в городской застройке.
Проблемы с мочойМешающие шипы
Когда сеть магазинов tesco установила металлические шипы у своих магазинов в центре Лондона, реакция людей была резкой и бурной. Компания объяснила, что острия предназначены для того, чтобы мешать сну, бродяжничеству и прочему «антиобщественному» поведению у входа в магазины; но многие люди истолковали это как враждебные действия против наиболее уязвимых членов общества. В знак протеста активисты даже залили эти острия бетоном. Такие шипы против бездомных давно используются для того, чтобы «нежелательные» личности не спали на низких стенках перед коммерческими зданиями или на других поверхностях, предназначенных для сидения. Шипы и другие выступающие элементы, препятствующие отдыху и сну – один из самых заметных примеров того, что обычно называют «защитным проектированием» или «враждебной архитектурой».
Не все острые выступы предназначены для того, чтобы мешать спать или сидеть. В темных углах и аллеях часто можно найти горизонтальные шипы и установленные под углом отражатели мочи; их задача – доставить проблемы тем, кто хочет помочиться в общественном месте. Один немецкий город для достижения аналогичного эффекта применил даже водостойкие краски. Гамбургский район Санкт-Паули, известный бурной ночной жизнью, давно страдает от неприятных уличных запахов и испачканных стен. Поэтому группа местных предприятий связалась с изобретателями специальной гидрофобной краски, которая отражала бы жидкость обратно – в тех, кто справляет малую нужду. Они покрыли этой краской стены зданий и повесили таблички: HIER NICHT PINKELN! WIR PINKLEN ZURÜCK («Не писать! Мы писаем в ответ»).
Стратегии такого рода не новы. Отрывок из текста 1809 года свидетельствует о трудностях человека, испытывающего нужду: «В Лондоне человеку иногда приходится пройти милю, прежде чем ему встретится подходящий угол; ибо владельцы проемов, проходов и углов настолько неуступчивы, что, похоже, исчерпали всю изобретательность в создании смехотворных заграждений, выступов и канавок, расположенных друг над другом так, чтобы отвести струю на ботинки несчастного, который осмелится осквернить эти укрепления». На извилистых улочках Лондона и других городов по-прежнему можно найти старые ржавые острия и выступы. Отражатель мочи на здании Банка Англии занимает удобную нишу, в которой у современных критиков капитализма может появиться соблазн облегчиться. Так что лучше бы вам держать свои штаны застегнутыми.
С учетом давней истории и распространенности защитных конструкций возмущение и всплеск протестов вокруг шипов Tesco стали для компании большой неожиданностью. Последовавшая критика шипов от бездомных, разбросанных по всему Лондону, достигла апогея, когда тогдашний мэр города Борис Джонсон назвал их в своем выступлении «уродливыми, несостоятельными и глупыми» (что, пожалуй, также описывает и некоторых британских премьер-министров). В конце концов эти шипы убрали от магазинов Tesco всего через несколько дней после их появления. Но такие отпугивающие средства по-прежнему распространены и в Лондоне, и во всем мире, и их часто не замечают – по крайней мере, до тех пор, пока активисты или средства массовой информации не обратят на них внимание.
Несговорчивые объектыНекомфортные сиденья
Можно было бы сказать, что враждебная архитектура – это недостаток дизайна, но редакторы книги «Неприятный дизайн» Селена Савич и Гордан Савичич считают, что если дизайн выполняет свои функции, то его можно считать успешным. Многие общественные скамейки специально сделаны так, чтобы люди могли немножко посидеть, но не могли полностью расслабиться. Неудобные сиденья в парках, на автобусных остановках и в аэропортах предназначены для того, чтобы люди не чувствовали себя слишком комфортно. Мы привыкли думать, что дискомфорт – это нежелательный результат плохого дизайна, но в данном случае именно он и является целью.
«Классический пример – скамья с подлокотниками между сиденьями», – говорит Савич; она «дает отдых вашим рукам… но вместе с тем не позволяет использовать скамейку каким-то другим образом». Подлокотники – наиболее распространенный способ не давать людям спать на тех поверхностях, которые предназначены только для сидения. На автобусных остановках популярны также наклонные скамейки, к которым прислоняются. Спинок у них нет вообще – на них просто опираются стоя, а не садятся. Кроме того, ходят слухи, что стулья в некоторых предприятиях быстрого питания специально спроектированы как «пятнадцатиминутные»: стулья намеренно делают слишком некомфортными, чтобы люди не засиживались долго, и в итоге это увеличивает оборот клиентов.
Шедевром неприятного дизайна Савич считает камденскую скамью. В отличие от шипов, которые просто кричат о своих враждебных намерениях, камденская скамья безобидна на вид, хотя и выглядит грузной и не слишком привлекательной. Эта скамейка, разработанная компанией Factory Furniture для лондонского района Камден, представляет собой странную угловатую твердую глыбу бетона с закругленными углами и уклонами в неожиданных местах.
Из-за сложной формы спать на ней практически невозможно. В ней нет щелей, куда можно было бы заложить наркотики; она «антискейтбордная», поскольку ребра скамьи отличаются по высоте, а это мешает скользить по ним; она «антимусорная», потому что из-за отсутствия щелей мусору некуда забиваться; она «антикражная», поскольку по бокам скамьи есть ниши, куда можно задвинуть сумку – себе за ноги, подальше от потенциальных преступников; на ней не нарисовать граффити, поскольку специальное покрытие отталкивает краску. Вдобавок ко всему эта конструкция такая большая и тяжелая, что одновременно может служить дорожным барьером. Один интернет-критик назвал ее идеальным «антиобъектом».
Но самая распространенная форма враждебных сидений еще незаметнее: это их отсутствие. Если увидите, что на протяжении целых кварталов нет мест для отдыха, то знайте: это сделано специально. Зачастую решения по враждебному дизайну и так называемые законы о сидении и лежании[108] работают сообща – чтобы создать среду, неприветливую для тех, кто желает отдохнуть.
Города светаОтталкивающее освещение
Обычно яркое уличное освещение считается положительным аспектом наших общественных пространств: фонари освещают нам путь и помогают обезопасить улицы после наступления темноты. Теоретик урбанизма Джейн Джекобс отмечала в своей книге «Смерть и жизнь больших американских городов»: чем больше «глаз на улице»[109], тем лучше видимость и тем выше общая ответственность. Для достижения этого эффекта нужны яркие витрины, оживленные тротуары и, конечно же, уличное освещение, которое помогает людям видеть и быть увиденными.
Идея освещения общественных мест не нова: римляне освещали улицы масляными лампами, а китайцы проводили через бамбуковые трубки вулканические газы, чтобы осветить древний Пекин. В XV и XVI веках жителям Лондона и Парижа было велено ставить свечи и лампы перед домами или в окнах – чтобы создать освещение на улице. Во многих европейских городах люди, двигающиеся по ночам, должны были носить факелы или фонари – не для освещения, а чтобы продемонстрировать отсутствие темных намерений. По прошествии времени это может показаться прогрессом, но у уличного освещения есть и более темная сторона – если смотреть с другого ракурса.
В 1667 году в Париже королевским указом назначили нового руководителя полиции, который распорядился устроить более масштабное и постоянное уличное освещение для поддержания правопорядка. Это понравилось не всем парижанам – в частности, из-за расходов на установку и обслуживание. Кроме того, возмущались и те обитатели города, кому была дорога возможность заниматься незаконной деятельностью в темных уголках Города света[110].
Общественные фонари подвергались вандализму со стороны политических оппозиционеров. В XVIII и XIX веках революционеры рушили их, чтобы было проще перемещаться в темноте. Во время Французской революции ситуация изменилась, и некоторые фонарные столбы стали использоваться в качестве виселиц для аристократов, что привело к появлению французского призыва к казни «À la lanterne!» («На фонарь!»), аналогичного английскому выражению «String ’em up!» («Вздернуть!»).
В наше время освещение по-прежнему используется как стратегия защитного проектирования, часто направленная на определенные демографические группы, например шатающихся по ночам подростков. Существует классическая тактика – повысить освещенность, чтобы территория стала яркой до дискомфорта. Но есть и другие, более изощренные и, пожалуй, кружные стратегии. В английском городе Мансфилд ассоциация жителей района Лейтон Бэрроуз установила розовые фонари, которые подчеркивают недостатки кожи, чтобы застенчивым подросткам, страдающим от угрей, было некомфортно под ними находиться. В некоторых общественных туалетах в Соединенном Королевстве установили синее освещение; цель – отпугнуть наркоманов, колющих вены, ведь при таком свете вены видны плохо. В Японии тестировали применение синих ламп на станциях метро – проверяли теорию о том, что успокаивающий эффект может снизить количество самоубийств. Эффективность социального контроля с помощью специального цветового освещения измерить трудно, но это не помешало городам опробовать широкий спектр его применения.
Цель – возрастная группаНеприятные звуки
Многие звуки шумных городских районов – следствие повседневной деятельности, но некоторые из них предназначены, чтобы предотвратить определенные действия – например, праздношатание. У входа во многие коммерческие организации играет классическая музыка – не для того, чтобы привлечь искушенных поклонников Моцарта, а чтобы оттолкнуть молодежь, которую эта «старческая» музыка должна раздражать.
Но подобные вмешательства не всегда ограничены музыкальными предпочтениями. Чтобы отпугивать подростков, иногда применяются высокочастотные акустические устройства – они используют те частоты, которые могут слышать только молодые уши. С возрастом люди теряют способность слышать высокие частоты, поэтому в теории эти раздражающие шумы могут воздействовать только на подростков или людей до 25 лет. Одно из таких электронных устройств под названием Mosquito («Москито») рекламировали так: устройство способно помешать праздношатанию, вандализму, насилию, торговле наркотиками и злоупотреблению психоактивными веществами. Его то хвалили за эффективность, то критиковали за огульное посягательство на права молодых.
«Москито» изобрел в 2005 году Говард Стэплтон, который протестировал его на собственных детях, подтвердивших, что оно действительно раздражает. Идею устройства изобретатель почерпнул из собственного детства, когда он жаловался на раздражающие звуки с фабрики, которых не слышал его отец. Когда Стэплтон вырос, он стал консультантом по промышленной безопасности, а к изобретению его подтолкнул один случай, когда его дочери докучали какие-то мальчишки в местном магазинчике в Барри (Южный Уэльс). Владелец магазина планировал включать классическую музыку для отпугивания нарушителей порядка, но Стэплтон предложил ему прототип своего «Москито». В отличие от громкой классической музыки, «Москито» не беспокоит приходящих и уходящих покупателей, а действует только на праздношатающуюся молодежь.
Как бывало со многими благими проектами, предназначенными для общественной сферы, критики указали на ряд потенциально опасных побочных эффектов, которые могут возникнуть при использовании акустических средств отпугивания. Наибольшее беспокойство вызывало то, что длительное звуковое воздействие способно повредить слух у детей, что особенно опасно по той причине, что их родители эту проблему не осознают. Также отмечалось воздействие на чувствительные группы населения – например, лиц с тиннитусом[111] или аутизмом. В различных зданиях и целых муниципалитетах в Соединенном Королевстве и за его пределами устройства, подобные «Москито», полностью запрещены. Как и во многих других спорных проектах, предназначенных для использования в общественных местах, это устройство было создано для одной группы населения без учета влияния на целый ряд других.
Внешние мотивыОбманчивые конструкции
Когда Сиэтл установил под городской эстакадой новый ряд стоек для велосипедов, большинство жителей не увидело в этом ничего странного. Но некоторым наблюдателям показалось, что это место труднодоступно и вряд ли будет удобным для велосипедистов. Поэтому один из местных жителей решил провести расследование по открытым источникам, а его результаты были опубликованы в газете The Stranger. Обнаружилось, что эта непритязательная конструкция на самом деле финансировалась из средств, предназначенных для инициатив, связанных с бездомными. Стало ясно, что город хотел с помощью этих стоек ликвидировать возможное место для лагеря бездомных, но власти скрывали свои намерения, прикрываясь совершенно другой целью.
Откровенная враждебность таких вещей, как острые шипы, яркие фонари или направленные звуки помогает обнаружить и, соответственно, критиковать некоторые враждебные элементы дизайна. Критиковать подлокотники на скамьях несколько сложнее, поскольку они как минимум иногда полезны – вне зависимости от того, что было движущим фактором их создания. Но некоторые вещи особенно хорошо завуалированы: их скрытое назначение замаскировано в попытках обмануть наблюдателей. Классический пример такого крайнего случая – спринклеры на улицах. Они выглядят как элементы инфраструктуры для озеленения города, но размещаются так, чтобы отпугивать нежелательную публику. Такие замаскированные конструкции могут принимать самые разные формы – от обычных стоек для велосипедов до сложных «объектов искусства».
Во всех городских проектах есть элемент принуждения. И все же горожане имеют право знать об истинном назначении объектов: не стоит запутывать людей или маскировать свои цели. В некоторых случаях городские организации открыто заявляют, что сдерживающие факторы необходимы по соображениям безопасности. В Портленде вдоль одной оживленной автострады положили груды булыжников, и департамент транспорта штата Орегон назвал их средством снижения риска в зоне интенсивного движения, где транспорт может сбивать людей, наносить им травмы и даже убивать[112]. Подобного рода методы могут казаться спорными, но в этом отдельно взятом случае организация открыто заявила о своих намерениях, что позволило публично обсудить и изучить ситуацию.
Как бы то ни было, защитные проекты ограничивают диапазон деятельности, которой могли бы заниматься люди. Кроме того, они создают реальные проблемы для пожилых людей и инвалидов. Некоторые цели неприятного дизайна могут показаться благородными, но они следуют потенциально опасной логике в отношении общественных мест. Если предлагаемое решение борется не с причиной проблемы, а с ее симптомами, то вместо того, чтобы решиться, проблема просто перемещается в соседний квартал или микрорайон. Шипы порождают шипы, а целевую группу просто вытесняют в другое место, так и не разобравшись в сути проблемы. Во многих случаях такие процессы загоняют уязвимые группы людей в менее заметные и более опасные районы. Такой дизайн можно воспринимать по-разному: считать его ограничительным, но признавать, что он служит общему благу, или клеймить его как враждебный и отталкивающий; но важно, чтобы мы всегда знали о решениях, которые принимают за всех нас.