Натали жадно смотрела в текст, дрожали благоговейные пальцы. Потом вернула Зое, отвела ее в сторонку:
— Ты не бойся, я приспособилась радоваться за вас!..
— Значит, ты достигла совершенства. В которое я не верю.
— Зоя, верь! Зоя! — Натали заговорила горячо, близко к ней наклоняясь. — Позови его сюда! Замани! Прошу тебя! Пусть приедет на выпускной вечер или сразу после него. Я ничего не буду делать, я только посмотрю на него. Я так хочу его увидеть! Один разок! Я не стану вам мешать, я из-за угла, вот увидишь!..
Бедная Зойка, у нее выпрашивали то, что ей самой смертельно было нужно.
— Наташ, он не приедет, он будет в институт готовиться!
— Но ведь еще целый месяц!
— Он не согласится приехать, я знаю! — Зоя мучилась.
— Да ты позови, ты только позови, ради тебя он приедет!
— Зови сама. Сама пиши и зови.
— Он не отвечает на мои письма! — отчаянно воскликнула Натали. — Я вызывала его на телефонные переговоры, он не явился! Семьдесят семь шкур с меня спустил, за каждый Майоров поцелуй отдельной шкурой заплатила, и поделом мне, надо расплачиваться за удовольствия, но какой жестокий, какой жестокий!.. — Натали зашмыгала носом, вытерла пальцами глаза, отвернулась к стене. — Я уже и Майора того простила — за одну память. Хоть больная, но память о нем!
— Наташка, ты бы хоть меня не травила, что ли. Я и так из-за тебя держу себя на привязи. Не разрешаю себе ничего… хоть люблю его раньше и сильнее тебя. — Зоя говорила сдавленно, тихо, чтоб никто не услышал; она старалась надежнее заслонить собой Натали, чтоб никто в этом пыльном коридоре не заметил ее слез. — Я из-за тебя замкнулась, как раковина, на письма его едва отвечаю, не разжимая губ. В тюрьме себя держу, со связанными руками. Зачем ты это со мной делаешь?
— А мне, думаешь, легко?
— Как раз этого я не думаю.
— Мне надо, надо его увидеть! Глупое мое легкомыслие! Так мне и надо, так и надо, настоящее — а я предала, так и надо, но мне бы только увидеть его! — Натали даже поскуливала слегка. Так, видать, прижало ее.
— Ну и зови, — сухим голосом отвечает Зоя. — А я сразу после экзаменов уезжаю — и все. И как хотите. Хоть залюбитесь тут.
— Куда? — с надеждой выловила Натали из текста то, что было ей нужно. Сразу остановила свой плач.
— В Белоруссию. У меня там тетка, хорошая… Устроюсь на работу. Надо же жизнь начинать.
— А поступать не будешь? — слезы у Натали высохли совсем.
— Куда мне!
Чуть не сказала Натали: «Ну вот видишь!» Ну вот видишь, ты не пара ему! Вовремя поменяла слова:
— Но Олег ведь сюда собирался приехать поступать.
Зоя помотала головой:
— В Томск.
— Да? — Натали призадумалась, начала соображать.
Ничего не стоило Зое разгадать простенькие ее мысли. Усмехнулась:
— Да тебя мама не пустит!
Витька позвал:
— Девчонки! Ваша очередь!
Мгновенно вернулся страх на лица. Шагнули к двери.
Витька считал, что лучше всего заходить последним, последнему двойку не ставят: двойка требует от учителей мужества и душевной силы, а откуда сила в самом конце работы? И всех, кто подходил, Витька пропускал вперед себя.
Майор, чтобы скоротать время, отвел Витьку в сторонку и затеял разговор:
— Витька, а ты за кого: за меня или за Олега?
— Чего-о?! — презрительно протянул Витька.
— Ну, кто лучше для Натали: я или Олег? Ты за кого болеешь?
— Вот какой я все же умный, — подивился на себя Витька, — выбрал себе девушку, на которую больше никто не зарится, спокойно с ней до пенсии доживу.
Майор задумался. Потом спросил:
— А как ты думаешь, это я на всякий случай, а вот Зоя мне подходит?
— Да пошли вы на фиг! — не выдержал Витька.
— Ну вот и какой ты друг? Ни посоветоваться с тобой, ничего.
— Так и будешь побирушкой всю жизнь подбирать, что тебе другие оставят.
Майор обиделся:
— Что уж, Зойка такая бросовая, что ли? Чем она хуже Натали?
— Да как их померить, как их взвесить? Как их сравнить? Лучше, хуже… Нравится, Майор? — бери.
Майор сосредоточился до поперечной морщинки между бровей:
— Хм, «нравится»… По сумме баллов она ненамного хуже Наташки. Так, может, мне не мучиться, а переключиться сразу на Зойку? — и заглядывал Витьке в глаза, полагаясь на его совет.
Но Витька принялся издеваться:
— А то ты прямо мучаешься! По Натали-то!
— Ну, в общем-то… — Майор как честный человек признавал правоту Витькиных сомнений.
— Вот видишь! А жизнь им обоим подпортил!
— А я что? — защищался Майор.
Вышла из класса Натали, небрежно бросила:
— Пятак! — и показала растопыренную ладонь.
— На халяву, — добавил Витька раздраженно.
— А тебе завидно?
— Мне не завидно, но ты так радуешься, как будто в поте лица заработала.
Довели сегодня Витьку, дозлили до серьезности, чего с ним никогда не бывало.
— А ты не радуешься, если рубль на дороге найдешь? — рассердилась Натали.
Вышла из класса Зоя со своим трояком, вникла в разговор и сказала Натали:
— Да откажись ты от этой медали! Будут тебе потом подлецы всю жизнь подмигивать, как своей.
— Ух ты, легко тебе разбрасываться чужими-то медалями! — слишком уж серьезно ответила Натали.
— Чужими!.. — ахнула Зоя.
— Кончайте ругаться, пошли на пруд, а? — уговаривал Майор.
— Подождите, я-то хоть сбегаю экзамен сдам! — напомнил Витька. — Я быстренько!
Майор нетерпеливо теребил Натали, пользуясь тем, что она на всех надулась. Вовремя подставил свою преданность:
— Наташ, пошли, они после придут.
Когда Натали, клюнув на эту готовную преданность, ушла с ним, Зоя облегченно вздохнула:
— Ну вот…
— Что «ну вот»? — спросила непонятливая Любаша.
— Последний экзамен сдан, вот что, — соврала Зоя. — Свобода.
— Что делать будешь?
— А ты?
— Я — что Витька скажет, — простенько ответила Любаша.
— А сама чего хочешь?
— Что Витька скажет.
Зоя даже рассмеялась:
— И тебе не стыдно в этом признаваться?
Любаша весело ответила:
— Не-а! Я не хочу жить так, как сейчас все женщины: каждая стремится ЧЕМ-ТО стать. И все несчастливы. Ты присмотрись: ты знаешь вокруг хоть одну счастливую семью, хоть одну счастливую женщину?
— Нет, — подумав, признала Зоя.
— А я знаю. Одну. Мою мать. И все только потому, что она себе отводила в семье последнее место. А отцу отдавала первое. Она все время отступала без боя. «Как скажет Ваня». Ваня для нее высший авторитет. Глупость какую-нибудь делает — нет, все равно: «Ваня знает». И отец всю жизнь ходит гоголем, за все берется отвечать, потому что она на него боготворящим взглядом смотрит. Она ему «сходи за хлебом» во всю жизнь ни разу не сказала, только: «Ваня, тебе не попутно будет? Ну, тогда я сама». И она выиграла жизнь! Она победила, все время отступая!
— Мудрая наука, — вздохнула Зоя. — Но она не для всех годится. Даже для меня уже нет.
— Почему? — удивилась Любаша.
— Потому что меня все равно бросят.
— Да почему же! — Любаша принялась горячо разубеждать. Голосок ее разъезжался и расщеплялся. — Олег, он, ты знаешь, настоящий парень!
— Знаю, знаю, — усмехнулась Зоя.
И тут подходит к ним Олег собственной персоной. Он только что приехал, он возбужден спешкой, он даже запыхался.
Первая его увидела Любаша:
— Ой, Олег! — Засмеялась: — Легок на помине, хороший человек. А экзамены?
— У нас вчера был последний, — Олег уже смотрел на одну Зою; весь священный трепет, приготовленный для первых минут встречи, устремил на нее. — Сдал пораньше — и на поезд. Ну, здравствуй?
Но Зоя, не ответив на его взгляд, пропуская вообще целый этап встречи, сразу перешла к следующему:
— Ну пошли?
Обреченно вздохнув. И, не сказав куда, не простившись с Любашей, двинулась, он послушно за ней.
Они миновали прохладные бетонные коридоры школы и очутились на солнечном свету, в тепле, в шуме молодой листвы лета. Они остановились на крыльце, сощурились от солнечного взрыва, Олег обнял ее, но она высвободилась и зашагала дальше. Их новый микрорайон примыкал к вполне нетронутому живому месту земли: через речку деревянный мостик, дальше лес, за лесом где-то пруд, к которому протоптано множество тропинок. Прохладных… Встанешь спиной к бетонным серым тысячеоконным чудищам — и перед тобой живое место!…
Зоя заметила у мостика Валеру, окликнула. Тот подошел:
— О, Олег приехал. Привет. Все сдал?
Рукопожатие.
— Ты не на пруд? — спросила Зоя. Валера подозрительно взглянул на нее: в голосе была взвинченность и решимость, не сулившая ничего хорошего. — Разыщи там Натали. Передай ей телеграмму.
Впрочем, какое Валерке дело до ее состояния!
— Давай, — протянул руку.
— На словах передай. Запомни, текст таков: «Он здесь. Романова». Да не спутай, именно Романова, не Зоя, понял? И не забудь! Не забудешь?
— Зачем так много слов? — брезгливо сказал Валера.
Зоя была в нервной лихорадке. Повернулась к Олегу:
— Мы не должны далеко уходить. Надо быть на виду. Останемся на этой поляне!
Валера уже скрылся за деревьями.
— Что все это значит, что за «телеграмма»?
— Я о б е щ а л а ей!
— Почему ты так настаивала на «Романовой»?
— А как иначе? Зоя? В этом что-то беззащитное; нет уж, тут годится только железное «Романова». Вполне по роли, какую она мне отвела. Вы с нею. В этом спектакле.
— Зоя, какой спектакль? — встревожился Олег.
Лихорадка.
— Я должна играть честно, по правилам. Без вероломства, без коварства, — вслух внушала себе Зоя. — Она меня умоляла позвать тебя. Взгромоздили на меня эту верность, и я должна ее нести! Как подруга не могу предать! Таковы правила!
Олег уже все понял. Он вздохнул. Похоже, ему не справиться с Зоиным срывом. Но он попытался:
— Зоя, ведь я с а м тебя выбрал!
— Выбрал? Ты меня вкладышем подложил в этот подшипник в вашем между собой трении. Ты мною мстишь ей, я же вижу!