— Зоя! Ты ошибаешься! Я приехал к тебе, не к ней! У тебя сегодня день рождения, я так рвался успеть. Наверно, раньше собственной телеграммы приехал…
Зоя, усмехнувшись, не разрешая себе быть доверчивой:
— Ага. Ты приехал ко мне. Так и запишем. Да большими буквами, чтоб не спутать и не забыть. И двумя подписями скрепить, твоей и моей. И лучше у нотариуса заверить, чтоб уж некуда было отступать потом.
— «У нотариуса»… — Руки у Олега опустились. Когда не владеешь ситуацией, удручает в первую очередь собственное бессилие. — Слова знаешь… В юристы, наверное, собралась.
— Почему же, на стройку, я ведь говорила! — торжествовала в своем самоумалении Зоя. Тот случай, когда униженностью можно растоптать.
— Ну, может, передумала: полгода прошло, — растоптанно говорил растоптанный Олег.
— В связи с чем? В связи с тем, что у меня появился такой парень? Чтоб соответствовать ему? — отравленные стрелы, одна за другой, продолжали язвить Олега.
— Слушай, чего ты от меня хочешь? — он засунул руки в карманы, окончательно сдавшись отчуждению. Следующая стадия: восставший раб.
— А мне просто интересно наблюдать жизнь и убеждаться, что сбываются самые худшие ожидания. Люди живут на ощупь, как слепые. Зрячий видит все разом, а незрячему нужны какие-нибудь опорные приметы: бородавка, длинный нос… Люди не умеют видеть суть и отличают одного человека от другого по признакам для слепых: по диплому, например. С дипломом считается у них умным, а без диплома глупым.
— Ну откуда в тебе комплекс неполноценности? Кто тебе сказал, что без диплома ты будешь глупая?
— За всю школу ни один учитель в мою сторону не взглянул ни разу. Я все насквозь вижу и понимаю, но этот мой ум не считается, потому что оценку за него не выставляют! Или вот еще примета: кра-со-та! Натали по всем признакам выходит первая девка на деревне!
Злость прорвалась, Зоя не хотела этого. Нечестно унижать соперницу. Ей стало стыдно.
— Да ты не хуже!
Наивный Олег, да это ли слова утешения? Лучше бы промолчал.
Зоя истерично засмеялась, чуть не заплакала:
— Вот спасибо, Олег!
Спотыкаясь, бежала к ним бегом мокроволосая Натали.
Добежала, запыхавшись, улыбаясь, вороша эти мокрые волосы, восхищенно глядя на Олега:
— Здравствуй! Как сдал экзамены? Ой, я вся мокрая, купалась…
— А где Майор? — сурово напомнила о себе Зоя.
Натали отмахнулась:
— А, не знаю. — И опять к Олегу: — Ну, что молчишь? Как экзамены?
— Спасибо, сдал, — у Олега голос от волнения пошел темными полосами.
— А у меня, кажется, медаль! — Натали лучилась.
Зоя усмехнулась, но некому больше это заметить.
— Поздравляю! — голос Олега, как подтаявший снег, нежно просел. Он кашлянул.
— Спасибо! Поступать будешь?
Диалог интонаций, слова не имеют значения.
— Вроде бы да. Если вот Зоя не отсоветует. Она говорит, ум не в дипломе, а в голове.
Вспомнил про Зою, рука потянулась — найти ее где-то поблизости, вслепую — но на полдороге уже забыла, что искала.
Натали пылко ответила:
— Зое верь! Она умница. Как она говорит, так и есть! Зой, спасибо тебе за весть!
— Кушай на здоровье. Чего еще изволите?
Издевку нельзя не расслышать, но Натали умудряется.
— Зой! — она помялась, набираясь решимости. — …Отойдем! Олег, извини? — Горячо шепчет: — Зой! Дай нам один час! Один час!! Я умоляю тебя. Один час! Я не отниму его, но мне надо с ним, надо поговорить!
Куда деваться бедной Зойке.
— Да ради бога… Только он ведь не вещь! Делим его, как предмет какой-нибудь…
— Ну придумай что-нибудь, ты же умница и настоящий друг, ну ты уйди как-нибудь так, чтобы он не понял! Как-нибудь неощутимо!
— Ну, разве что он сам захочет не о щ у т и т ь…
Натали продолжала безумно бормотать:
— У меня никаких на него притязаний, но мне надо с ним поговорить!
Кто бы знал, что в это время творилось с Зойкой. Сама виновата: хотела, чтоб по-честному.
— Да, взвалили вы на меня… Пойдем.
Они вернулись. Неужто Олег такой идиот, что не понял, о чем речь?
— Олег, мне надо сбегать домой, я еще приду… — Зоя даже не пыталась сыграть достоверно.
Но он кивнул. Согласился.
Зоя брела по тропинке среди леса — куда торопиться? — и налетел на нее Майор. После большого заплыва на озере (хотел удивить Натали) он не нашел ее на берегу. Вот и лезь для них из кожи.
— О, привет! — сказал Майор. — Ты куда?
— Туда, не знаю куда… — правдиво ответила Зоя.
Майор что-то прикинул в уме.
— Слушай… — он еще не до конца продумал. — Давай куда-нибудь сходим?
Зоя усмехнулась:
— Купаться, что ли? Или ты с Наташкой не накупался?
— С Наташкой я уже вот так вот накупался! — он показал на горле, как. — Я давно собирался с тобой поговорить.
— Что ты там придумал? — вздохнула Зоя; у нее сейчас не было воли ничему противиться, так она устала.
— Слушай, вот я смотрю на тебя, на себя… Вот поступлю я в военное училище… Ты хоть знаешь, что это такое, когда у человека никого нет?
— Так, короче: что делать будем? — у Зои была пересохшая, как ручей, душа, сплавляться по такому руслу — одно мучение, дно скребет по дну, и потому — короче! Короче.
Майор взял Зою за руку:
— Ну вот давно бы так. Я просто был идиот.
Зоя руки не отняла, но отвернулась, чтобы смотреть не на Майора. Но и вдали ей ничего не светило.
— Зой, а Зой! — окликнул.
— Ну что?
— Пошли в кино?
— Зачем в кино? Давай тут целоваться.
Майор с сомнением наклонил голову:
— Что, правда?
— А чего! — Зоя хмыкнула.
Майор неуверенно наклонился, поцеловал Зою в щеку. Отстранился и в смятении смотрел, потому что ничего не случилось, кроме соприкосновения двух физических тел. Формулой математики можно описать это соприкосновение. Зоя усмехнулась, бестрепетно притянула его за шею одной рукой, поцеловала в губы.
И опять н е б ы л о н и ч е г о.
Майор, кажется, понял, что происходит. Он сел прямо на траву, уронил голову. Зоя села рядом. Молчали, каждый сам по себе.
— Зачем ты так? — тихо укорил Майор.
— А, плевать! Устала я, — ответила Зоя бесчувственным иссохшим голосом. — И даже лучше, если так.
Олегу в это время было не слаще: Олег влип. Что он скажет Зойке? А что он скажет Натали?
— Взгляд у тебя невыносимый. Как орудийный ствол наставила…
— Крепость хочу пробить!
— Я буду сопротивляться, — глянул исподлобья.
— Знаю. Вижу. Забаррикадировался… — вздохнула.
Олег прятал глаза. Потом вдруг пощады запросил:
— Запутался я. Ничего не понимаю.
Значит, слаб. О, это обнадеживало. Натали готова была ухватиться за любую соломинку.
— Давай я тебе все объясню!
— Да что ты мне объяснишь! Ты мне про себя объяснишь, а про меня? Я ведь про с е б я не понимаю! И ничего у меня не получается…
— Олег! Я виновата перед тобой, но я… просто умираю! — Натали вдруг заплакала.
— Мне самому хоть плачь.
И уже не сопротивляясь, сдался своим желаниям; он обнял ее — не прижал к себе, сам к ней прижался, как испуганный ребенок в поиске защиты.
— Все запуталось… — бормотал, пряча лицо на ее плече.
Инстинкт материнства подсказал ей прикосновения и то ровное нежное дыхание, каким только и можно успокоить прижавшееся к тебе существо. Счастливый лепет слов:
— Когда мне передали, что ты здесь, я ахнула, упала, села, встала, побежала… Бог знает что со мной сделалось. Все стремглав…
— Все ужасно… — бормотал Олег. — Но я знал, я предчувствовал, что так будет… я хотел этого. Я не мог тебя забыть.
— Вот и хорошо, и хорошо, — она нежно шевелила пальцами его волосы, летучими ласками касалась кожи.
Он обмяк и уже не так судорожно цеплялся за нее (от нее же ища себе спасения), он предался ее воле. Она взяла его за руку и повела в глубину леса, не разбирая дороги. Что-то она ему счастливо наговаривала на ходу, что-то он ей отвечал сумбурное, этих речей не передать, это сродни плеску птичьих гимнов.
Потом этот плеск иссяк.
Олег задумчиво умолк. Они остановились.
— С Зойкой-то мы что сделали…
— А что с ней? — с трудом припоминает Натали.
— Она вон забыла, как улыбка на лице делается, из чего она возникает.
— Все равно ты мой! Сперва ты был мой, а потом уж ее. Значит, мое право первее!
— Ну зачем ты так? — мучился Олег. Упрекать не смел: какое там упрекать, когда сам… Только мольба и остается: не надо! — Она себя и так ведет лучше некуда. Посерела вся. А мы как щенки. Вынесло нас половодьем, барахтаемся…
Натали вдруг вскрикнула, завидев что-то вдали за деревьями:
— Смотри! Вон Зоя с Майором! Прошли уже. В обнимку!
— Да?
— Да! — торжествовала Натали. — А ты боялся! Вот тебе и «лучше некуда»!
Олег сокрушенно замотал головой:
— Перетерло ее. В подшипнике этом. Дали ей роль, навязали, и она не сказала нам «а пошли вы…» Терпела, тащила. Надорвалась.
— Да брось ты! Нашел трагедию.
Олег продолжал сокрушаться:
— Воспользовались ее великодушием, даже не спросив ее, и она не послала нас к черту!
— Ну, ты как хочешь, а у меня об этом свое мнение! — Натали знала: Олег не станет уточнять, на что она намекает. Мужчины брезгливы к сплетням. Но сомнение посеяно, пусть теперь помучается, подумает. — Ах, я ведь сумку на пляже оставила. Пошли, сходим?
— Можно, я тебя здесь подожду? Посижу тут один… — Олег вздохнул: неоткуда было ждать ему утешения.
Он сел прямо на траву, сгорбился, стал в одиночестве думать свою думу. Тут и нашли его Витька с Любашей.
— Ничего себе друг! Приехал и смылся, не показавшись! Нас на бабу променял! — поднял Витька шум. Олег болезненно зажмурился, поднялся с земли. — Здоров был!
— Здорово…
— Чего такой кислый?
— Да!.. — Олег махнул рукой. Догадливый Витька подтолкнул Любашу:
— Топай, я догоню.
— Запутался в бабах, — сказал Олег.