Очнулся Кулагин лишь тогда, когда подъехал к дому, где жила Лиза. Он вышел из машины и уверенно вошел в подъезд. Сейчас как никогда он был уверен в правильности принятого решения.
После того как Кулагин нажал на кнопку звонка, прошло не более двадцати секунд, замок в двери щелкнул, но это было самым долгим и тягостным ожиданием в жизни Леонида.
— Я не нашла, Светлана Анатольевна…
Лиза не договорила. Она ждала соседку, которая должна была зайти за ситом для муки, а увидела человека из своей прошлой жизни. Человека, которого она и не надеялась когда-нибудь увидеть еще раз, но ждала его каждый день, каждую секунду…
— Мы должны быть вместе, Лиза! — категорично заявил Кулагин и, не дав ей опомниться, крепко обнял. Затем, покрывая лицо девушки поцелуями, он, не умолкая, повторял: — Ты моя. Ты нужна мне. Только ты. Моя. Мне ничего не надо. Только ты, только ты, Лиза…
— Боже, как больно… — простонала она.
Кулагина словно обожгли эти слова. Он отстранился и, глядя в глаза Лизе, медленно произнес:
— Я знаю, милая… Ты только поверь…
— Не могу, — она покачала головой. — Поздно…
— Нет, Лиза, нет! Пока мы живы, не поздно!
— После того, что произошло… Я тебе один раз уже поверила. Уходи, Леня!..
— Нет. Я уже один раз сделал ошибку. А теперь я не уйду. Лучше убей! — Он нежно взял Лизу за плечи и тихо произнес: — Мне тоже больно, милая, но я безумно люблю тебя.
— Как же я тебя ненавижу. И какая же я счастливая, — прошептала Лиза, прижимаясь к Кулагину и жадно вдыхая запах самого любимого человека на свете.
1993 год. Москва Столичные авторитеты
Известный в столице вор в законе Петр Степанчиков по прозвищу Альбатрос долгим пристальным взглядом обвел пятерых сидевших с ним за одним столом мужчин. Со всеми с ними Альбатрос был отлично знаком на протяжении многих лет. С кем-то, как, например, с Лешим или с Шейхом, ему приходилось сидеть, с кем-то связывали общие дела, а попросившего о сегодняшней встрече Вепря Альбатрос и подавно знал с детских лет, когда им обоим приходилось отстаивать свои интересы кулаками в Екатеринбургском спецприемнике для несовершеннолетних. И все пятеро в настоящий момент были не менее авторитетные личности в Златоглавой, нежели сам Степанчиков.
— Не могу сказать, что я внимательно наблюдаю за событиями в Новоречинске, — Альбатрос привычно сцепил пальцы в замок и плавно опустил их на отставленное в сторону колено, — но о том, что там творится, я слышал. Молодая поросль в лице некоего Лени Кулагина и его приспешников, пытается подмять город под себя. Установить в нем, так сказать, свой собственный закон. Как следствие, у Кулагина есть и недоброжелатели, в результате чего в Новоречинске образовалось некоторое противостояние… И вот сегодня… — он выдержал паузу, — всеми нами уважаемый Вепрь созвал нас здесь по вопросу, касающемуся именно Новоречинска.
Взоры присутствующих синхронно обратились к сидящему по правую руку от Альбатроса мужчине в дорогом твидовом костюме. В отличие от всех остальных и не взирая на свое богатое прошлое, Вепрь больше напоминал скромного бухгалтера какого-нибудь средней руки заведения, нежели именитого законника. Зализанные на косой пробор волосы, рыхлое, ничего не выражающее лицо, пухлые ручки. Нигде не проглядывало ни единой татуировки, хотя Альбатрос, да и остальные прекрасно знали, что таковых на теле Вепря бесчисленное множество.
— А что там с Новоречинском? — нетерпеливо спросил Леший своим низким грудным голосом.
Вепрь сухо откашлялся.
— Дело в том, свояки, что этот самый Кулагин обратился к нам за поддержкой через очень уважаемых людей, — неторопливо, в своей привычной манере начал излагать он. — Ко мне уже обращались двое человек. Республиканец и питерский авторитет Увар. Республиканец знаком с Кулагиным по зоне. Они там, конечно, не корешились, но Республиканец отзывается об этом малом как о человеке с понятиями. Увар тоже сказал, что приглядывался к новоречинскому братку и видит в том, что тот делает, неплохую задумку…
— Что это за задумка? — подал голос Кант, не так давно вернувшийся в столицу из Пермской колонии.
— Централизация криминалитета. Установление закона, которому должен следовать в Новоречинске каждый уважающий себя уголовник. Одним словом, Кулагин стремится к системе.
— Ну и отлично, — Кант неопределенно повел плечами. — Пусть стремится. Это дело нужное. А чего он хочет от нас?
— Кулагин намерен организовать у себя в Новоречинске сходку, — ответил вместо Вепря Альбатрос. — И он хочет, чтобы на ней поприсутствовала делегация от российского воровского сообщества. И следовательно, поддержала его начинания, а также утверждение на роль положенца.
— Ух ты! — Шейх едва не поперхнулся табачным дымом. — У него, оказывается, губа не дура. Положенца! А титул вора в законе он сразу не хочет?
Леший хмуро усмехнулся, Кант буркнул что-то себе под нос, а шестой участник встречи, Пилот, слегка приподнял руку, привлекая внимание к своей персоне.
— Да? — Альбатрос повернул к нему голову.
Пилот пристроил во рту сигарету, но раскуривать ее не спешил. Монотонно крутил между пальцев с вытатуированными на них синими перстнями инкрустированную золотом зажигалку.
— Я сам родом из Новоречинска, — сообщил он, что, по сути, и так было прекрасно известно всем присутствующим. — И немного знаю Кулагина. По давним делам. Он как раз заканчивал школу… Так вот, амбиций у Лени, конечно, хоть отбавляй, но… Парень он головастый. И, как мне кажется, весьма продвинутый. В Новоречинске у нас все равно нет никого на кандидатуру положенца, так почему бы не попробовать дать Кулагину карт-бланш? С испытательным сроком, разумеется. Если он будет правильно вести дела и регулярно отстегивать в общак положенную мзду, мы не только ничего не теряем, но и можем ощутимо выиграть на сотрудничестве с ним…
Пилот замолчал так же неожиданно, как и заговорил, и на некоторое время в отдельном зеркальном кабинетике ресторана «Медовый месяц» повисла абсолютная тишина. Пилот закурил.
— Надо сначала узнать, какие планы на этот счет у самого Кулагина, — сдержанно произнес Кант. — Чего он хочет? У него есть какой-то определенный план действий?
— Для этого надо отправиться в Новоречинск на сходку, которую он собирает, — ответил Альбатрос.
— Резонно, — поддержал его Вепрь. — Только я не думаю, что нам есть смысл отправляться туда всем. Достаточно будет двух-трех человек.
— Одним из которых, по логике, будешь ты, — вновь подключился к беседе Леший, предварительно обменявшись многозначительными взглядами с Альбатросом. Последний едва заметно качнул головой. — Раз ты протежируешь Кулагина, у тебя должно быть на руках как можно больше козырей в его пользу.
— Минутку, — Вепрь недовольно нахмурился. — Я не протежирую Кулагина. Я лишь говорю то, что слышал про него. Как говорится, за что купил, за то и продаю.
— С тобой поедет Республиканец, — решил Альбатрос, — и Пилот.
— Я не могу. — Пилот глубоко затянулся и выпустил под потолок тонкую струйку сизого дыма. — Рад бы, но не могу. Дела не позволяют отлучиться сейчас из Москвы. Заморочки с «Эдельвейсом»… И я понятия не имею, насколько это затянется.
— А когда сходка? — спросил Шейх.
Вепрь повернулся в его сторону:
— Как передал Кулагин, он все устроит в любое удобное для нас время. Они приурочат сход к юбилею одного из его ближайших соратников. Анатолий Вершинский, кажется.
— Без погоняла?
— Без. Кулагин не хочет привлекать излишнее внимание со стороны ментов. Считает, что все стоит сделать тихо и без эксцессов. Скромный ресторанчик, закрытый банкетный зал…
— Умно, умно, — Леший согласно покачал головой.
— Я поеду с Вепрем и Республиканцем. — Шейх лукаво прищурился. — Не хочу, чтобы у воровского сообщества сложилось в отношении Кулагина предвзятое мнение. Мне не нравится идея с положенцем, но, в принципе, я согласен с Пилотом. Если альтернативного варианта пока нет, а Кулагин покажет себя достойно… В общем, я хочу к нему присмотреться. Только поставьте его в известность, что ориентировочно мы сможем подъехать не раньше конца февраля. У меня тоже дел невпроворот, но к этому времени я постараюсь их разгрести. Да, и что касается безопасности… — Он многозначительно пожевал нижнюю губу, что, как знали соратники, являлось у Шейха показателем крайней степени озабоченности. — То, что там говорит ваш Кулагин, — это не показатель. В вопросах безопасности комар носа подточить не должен. Я не хочу залететь на нары по вине или недальновидности какого-то молокососа.
— И что ты предлагаешь?
Вепрю с трудом удалось скрыть в голосе раздражение. Манера долго и пространно рассуждать на ту или иную тему была у Шейха в крови.
— Я считаю, что будет справедливым, если безопасность проконтролирует лично Республиканец, — высказался Шейх. — Я готов сам поговорить с ним на эту тему. У нас в запасе почти полтора месяца, и этого срока будет Республиканцу достаточно. Я не прав?
— Прав, — кивнул Кант. — Конечно, прав.
— Добро, — резюмировал все выше сказанное Альбатрос. — Свяжись с Кулагиным, Вепрь, и поставь его в известность о нашем решении. А там… Все будет зависеть от того, как он покажет себя на сходке, которую сам и организовывает…
К тому моменту когда мужчины, не сговариваясь, все вместе поднялись из-за стола, Пилот перехватил взгляд Степанчикова. Альбатрос жестом показал старому приятелю, чтобы тот задержался. Сам же проводил остальных законников до двери, где радушно и попрощался с ними. Пилот подсел обратно к столу.
— Ну, — Альбатрос, вернувшись, положил ему руку на плечо, — а теперь давай без обиняков, кореш. По Новоречинску…
1993 год. Ресторан «Седьмое чудо света» Большой сходняк
Волнения не было. Никакого. Кулагин даже не испытывал дискомфорта, когда случайно ловил на себе пристальные цепкие взгляды столичных гостей. Республиканец, насколько он мог судить, был настроен по отношению к нему весьма лояльно. Хотя и строил из себя беспринципного критика. Практически то же самое можно было