– Не бойтесь, – воскликнул детектив, – это цыгане! Они стояли в долине и направляются в Миддлсекс! Я им скажу пару слов.
Предводитель, шедший во главе процессии, узнал его.
– Мы уходим, – прокричал он, – здесь плохо!.. Уходите с нами!
– Что случилось? – спросил детектив.
– Дети видели Быка! – крикнула одна из женщин. – Он хотел унести мою крошку Типпи!
– И «существа» идут! – поддержала ее другая. – Мы их чувствуем… Там «существа»! Надо уходить!
– Сэр, – сказал на прощание человек с головой хищника. Я вас предупредил, поскольку вы щедры и добры. Ничего больше я добавить не могу. Мы уходим!
Они двинулись дальше. Триггс, ошеломленный больше, чем сам признавался себе, смотрел, как тает во тьме пламя их факелов. Вскоре они скрылись из глаз.
– Дороги! О, Дороги! – рыдала мисс Лавиния. – Я боюсь за нее!
И туг тишину разорвал пронзительный вопль.
– Это Дороти! – закричала Лавиния, падая на колени. Боже! Защити ее!
Триггс с тревогой огляделся. Он жалел, что не захватил оружия. К счастью, среди смешных безделушек он углядел тяжеленную трость из чашкового дерева, обвязанную розовым бантом, схватил ее, сдернул шелковую ленту и потребовал фонарь.
Тилли дала ему небольшой кучерской фонарь с огарком свечи.
– Не двигайтесь с места, – приказал детектив испуганным женщинам. – Крик раздался в направлении, противоположном тому, куда ушли цыгане. Я пошел.
Он не сделал и двадцати шагов по пустоши, как ему показалось, что он очутился в пустоте; лампа почти не помогала, ибо ее бледный свет рисовал только желтый кружочек света у ног.
Но боги услышали его безмолвную молитву: далекие дюны Миддлсекса зазолотились. Всходила луна.
Мрак немного рассеялся, и Триггс стал различать треугольники карликовых хвойных деревьев и темные массивы черной калины, но тут раздался новый истерический вопль, за которым последовало ужасающее рычание.
– Бык! – пробормотал Триггс, и у него в висках заломило, словно от ледяного компресса.
Рог полумесяца выглянул из-за вершины дюны, и Сигма увидел чудовище, застывшее шагах в двадцати от него.
Оно вырисовывалось на фоне луны неправдоподобно взъерошенной тенью.
Триггс различил громадную бычью морду с рогами, вонзающимися в небо, толстая кожа мощными складками спадала вниз, две толстенных человеческих руки сжимали стонущее тело.
Окажись у Триггса револьвер, он всадил бы в чудовищную тень всю обойму, ибо был плохим стрелком; но у него в руках было оружие, которым он владел виртуозно, – палка.
Мистер Триггс навострился в упражнениях с палкой на обязательных курсах оборонительной гимнастики и даже был отмечен наградой.
Быстро примерившись, он бросился вперед.
Когда чудовище заметило его, у него уже не было времени на нападение. Оно заняло оборонительную позицию, опустило рога, уронило в траву свою добычу и вытянуло вперед громадные черные кулаки.
Сокрушительный удар в бедро, резкий тычок острием в живот и сильнейший удар по морде тут же сломили сопротивление ужасного чудовища.
Испуская жалобные крики, оно попыталось убежать, но Триггс не желал упускай. Его.
– Сдавайся! – закричал он.
Существо неловкой трусцой ковыляло к рощице, надеясь скрыться от преследователя.
Триггс настиг его, когда бычья морда с рогами сползла на мощное плечо.
Трость описала широкую дугу, и чудовище рухнуло на землю. Луна взошла над дюной, словно желая разделить с детективом сладость победы.
– Ну, бандюга! – закричал Триггс. – Покажи-ка мне свою грязную рожу; а то получишь еще!
Он яростно потрясал палкой, а его жертва жалобно стонала.
Ногой Сигма откинул в сторону осклизлую коровью шкуру.
– Боже мой, я где-то видел это лицо, – проворчал он, склоняясь над толстяком, по лбу которого текла кровь.
– Не притворяйтесь мертвецом, дружок. У вас такой же крепкий череп, как и у быка, с чьей помощью вы пугали людей! Встать!
– Не бейте меня больше. Я сдаюсь, – простонал голос.
– И правильно делаете! Встать! Идите вперед… и не вздумайте ничего выкидывать, а то получите пулю.
– Ради бога, не стреляйте! Я иду… Ох, как вы меня избили!
Триггс сложил руки рупором и позвал:
– Сюда, мисс Чемсен! Сюда, Тилли Бансби!
Вскоре на пороге «Красных Буков» появилось два огонька.
– Мисс Дороти здесь!
Мисс Дороги уже встала на ноги, но говорить не могла и показывала на свое распухшее горло.
– О! Он хотел вас задушить? – вскричал Триггс. – Его песенка спета!
Последнее слово в ночном приключении осталось за Тилли Бансби.
Преодолев ужас, она подошла к побежденному, который, опустив голову, стоял и ожидал приказа своего победителя.
– Фримантл! – крикнула она. – Мясник! Каналья, а мы к тому же его клиенты.
И она влепила ему пощечину.
Мистер Чедберн, старый доктор Купер и Сигма Триггс сидели в громадном кабинете мэра. Мэр держал речь:
– Поздравляю вас, мистер Триггс. Кстати, я и не ожидал ничего иного от бывшего инспектора Скотленд-Ярда.
– Хм, – с неловким видом начал Триггс, – я не… благодарю вас, мистер Чедберн.
– Престо Чедберн, – прервал его мэр, – но я собрал вас не только ради того, чтобы воздать вам хвалу. Благодаря вам ужаса Пелли больше не существует. Вы пришли и победили. Фримантл развлекался, разыгрывая людей таким ужасным способом…
– Простите, – тихим голосом вмешался в его речь Триггс, мисс Дороги Чемсен едва не лишилась жизни, следы на ее шее хорошо видны. Все это заставляет меня думать, что бандит был жесток и по отношению к цыганским детишкам, которые с табором проходили по Пелли.
Мистер Чедберн жестом отбросил его аргументы.
– Прежде всего, этим бродягам запрещено останавливаться на Пелли и даже просто пересекать ее; кроме того, жалобы не поступали и преступление зарегистрировано не было. Этому негодяю Фримантлу нет никаких извинений, но я берегу репутацию Ингершама и спокойствие его обитателей. Стоит заговорить о происшествии, как на город налетит ядовитая стая лондонских репортеров. Я не желаю их нашествия.
– Им будет трудно помешать, – заметил Триггс.
– А вот и нет, Триггс. Я заткну рот своим людям; они меня знают и понимают, что в моих руках имеется немало средств заставить молчать самых болтливых.
– Мне кажется, подобное дело замять нелегко, – заявил Триггс. – Я, со своей стороны, не смогу этого сделать, господин мэр, поскольку вы послали меня туда в качестве помощника констебля.
– А кто собирается замять дело? – воскликнул мэр. Напротив, оно получит свое завершение в полном согласии с законом и нормами правосудия. Доктор Купер освидетельствовав Фримантла и вынес заключение: полная невменяемость субъекта. Через час его отвезут в сумасшедший дом, где он и будет отныне пребывать.
– Действительно, – кротко сказал доктор Купер. – Мое заключение будет подтверждено дипломированным психиатром. Перед лицом подобных фактов судебное разбирательство прекращается, как, впрочем, и следствие по данному делу.
Все было ясно и понятно, и мистеру Триггсу не оставалось ничего иного, как уступить.
Когда мэр протянул ему чек, он заколебался:
– Не знаю, должен ли принимать его.
– Это ваш гонорар, – сказал мистер Чедберн. – Повторяю, вы положили конец ужасу, от которого страдали все. Вы великий мастер своего дела, мистер Триггс!
Триггс удалился, смущенный н довольный.
Днем он получил громадный букет роз и поэтический альбом, на первой странице которого красовалась «Песнь о козодое» с эпиграфом: «Моему спасителю – великому детективу Триггсу».
К альбому был приложен тщательно завязанный пакет. Триггс нашел в нем питолу с новыми струнами; на визитной карточке, прикрепленной к грифу, было начертано: «Да воспоет она ваше счастье и вашу славу!»
Мистер Триггс вздохнул; он вновь ощутил резкий запах пота влажной руки мисс Лавинии Чемсен и, неизвестно почему, вспомнил таинственно исчезнувшую мисс Руфь Памкинс.
Вечером он по-царски принимал своего приятеле Дува. И вместо обычного грога они пили во славу победного дня французское вино.
– Сегодня утром, – заявил Триггс, наполняя бокалы, мистер Чедберн сказал мне, что я покончил с ужасом Пелли… Так вот, Дув! Я не верю в это. Жалкий безумец Фримантл не мог быть воплощением Великого Страха, по крайней мере полным его воплощением.
Мистер Дув курил и хранил молчание.
И тогда мистер Триггс понял, что он не так уж доволен самим собой.
VI
МИСТЕР ДУВ СНОВА РАССКАЗЫВАЕТ СВОИ ИСТОРИИ
Мистер Триггс стал великим человеком Ингершама.
Конечно, никто открыто не говорил о Фримантле, о таинственных ужасах Пелли, но втихомолку все восхваляли заслуги человека из Скотленд-Ярда, с лихвой оплатившего свой долг признательности покойному сэру Бруди.
Когда Триггс шел по улице, все шляпы я шапки взлетали над головами в приливе энтузиазма, и, кажется, только энергичное вмешательство самого мистера Чедберна избавило его от шумных ночных серенад при фонарях.
Отовсюду сыпались приглашение на обеды, чаи, на партии в вист, и миссис Снипграсс каждый день с гордостью опорожняла почтовый ящик, набитый восторженными посланиями.
Мистер Триггс вежливо отклонял все предложения либо оставлял их без ответа, но по настоянию мистера Дува принял одно предложение мистера Пайкрофта, аптекаря.
И сделал это не без удовольствия. Его детские воспоминания были довольно смутными, ибо еще малым ребенком его отправили за счет доброго мистера Бруди в дальний пансионат; во время единственных каникул, проведенных в Ингершаме, он частенько забредал в аптеку, владельцем которой в ту эпоху был мягкий, приветливый старичок, передавший дело мистеру Пайкрофту после женитьбы последнего на единственной дочери аптекаря.
Мистер Триггс еще помнил бледную красивую девчушку со светло-голубыми глазами.
Войдя в эту старенькую деревенскую аптеку, мистер Триггс совершил волнующее путешествие в прошлое, узнав запахи и формы далекого детства.