— Даже своему импресарио? Или друзьям? — Все его крутые друзья учились в интернате полковника Сальваторе. И они собрались все вместе, чтобы охранять ее? Или обсудить свою общую работу? — Они тоже внештатные агенты, вращающиеся во влиятельных кругах?
Малколм поцелуем заставил ее замолчать.
— Не задавай вопросы, на которые я не имею права отвечать. Я рассказал тебе все, что мог. Ты должна понять, что я серьезно воспринимаю наши отношения. Они важны для меня. Ты важна для меня. Я доверяю тебе. А ты, в свою очередь, можешь довериться мне?
Его слова так сильно напоминали то, что они сказали друг другу много лет назад. Сейчас они стали старше, мудрее. Но по-прежнему многое оставалось неясным. Селия изо всех стремилась забыться здесь, вдали от Азалеи, но, казалось, дом и прошлое продолжают преследовать ее.
И огромный пласт этого прошлого ожидает ее в Лондоне, где Селия снова встретится с матерью Малколма.
Из аэропорта Малколм повез Селию на «астон-мартине» в английскую провинцию. Он многое доверил ей в Амстердаме, но его откровения вызвали не тот эффект, которого он ожидал. Малколм надеялся, что Селия поймет: он пытается открыть перед ней свой мир. Правдивый рассказ о работе в Интерполе был для него очень серьезным шагом. Черт возьми, а признание своих чувств напоминало гигантский скачок.
В ответ он получил молчание. Малколм видел: что-то происходит, но не мог понять, о чем думает Селия. Мог только теряться в догадках. Она опечалена по поводу его тайной работы? Беспокоится? При этом нервного расстройства у нее не наблюдалось.
Малколм посмотрел на Селию, сидящую рядом с ним:
— С тех пор, как мы улетели из Амстердама, ты какая-то задумчивая.
Она улыбнулась в ответ:
— Я думала, мужчинам нравится, когда их не достают.
— Может, я к старости становлюсь мнительным.
— А может быть, ты набрался этих навыков интуиции на своей второй работе, — сказала она полушутя.
— Внештатный агент Интерпола — это совсем не так романтично, как кажется.
— Можешь рассказать мне что-нибудь о вашей работе?
Малколм задумался, взвешивая слова, пытаясь сделать все возможное, чтобы успокоить Селию. Его работа не должна мешать их отношениям. Он открыл ей правду, а все стало только сложнее.
— Ну вот представь себе, что творится в шоу-бизнесе.
— Наркотики?
— На эту тему у меня уже с давних пор есть легенда, — мрачно произнес он, имея в виду свои проблемы с законом.
— Прикрытием служит твой богемный образ жизни?
— Я не об этом. — Он взял ее за руку, почувствовал мягкость шелкового платья. — Я никогда не был святым, но к наркотикам не прикасаюсь. И никогда бы не стал, помня о том, через что пришлось пройти моей матери по вине отца.
— Твой отец был наркоман? — От удивления ее голос звучал сдавленно.
— Он употреблял метамфетамин. — Признание жгло грудь, Малколм все еще был зол на отца за предательство. — Он был типичным обкуренным музыкантом в никудышной группе. Он пускал на ветер все, что они с матерью могли заработать. За дозу он продал бы свою душу — или семью.
— Твоей матери пришлось очень нелегко. — Селия крепче прижалась к нему. — Мне жаль, что из-за меня ты причинил ей боль.
— Перестань винить себя за все произошедшее. Я сам отвечаю за свои поступки. — Он поцеловал ее пальчики. — А то получается, как будто все произошло помимо моей воли. Я хотел тебя. Ради тебя я бы сделал что угодно.
— Не что угодно… — тихо сказала она и повернулась к открытому окну, словно домики и стада овец были ей безумно интересны.
— Эй. — Он стал тянуть Селию за руку, пока она снова не повернулась в его сторону. — Ты о чем?
— Ни о чем. Забудь. Сколько еще до твоего дома?
Малколм собирался настоять, но затем заметил, как нервно Селия грызет ноготь. Она совсем не была так спокойна, хотя и притворялась. Он вспомнил о ее нервных срывах и отступил. Он задаст этот вопрос в более подходящий момент.
— Уже скоро. Прямо за деревьями будут ворота.
Они въехали на пригорок, и их взгляду открылся дом, который за последние два года стал пристанищем Малколма.
Селия ахнула:
— Ты снял целый замок?
Он рассмеялся:
— Ну, не замок — особняк. — Очень большой кирпичный особняк, реставрированный, но построенный в семнадцатом веке. Он хотел владеть местом, где можно было спрятаться от суетной жизни Лос-Анджелеса, и эта маленькая деревушка очень приглянулась. — И я не снял его. Я его купил.
— А у твоей мамы квартира в Лондоне? И что же это тогда за квартира? Палаты в Букингемском дворце?
— Не во дворце, но с прекрасным видом на него.
Мать Малколма почти десять лет ездила с мужем по разным кабакам и притонам, где он выступал, таская с собой и сына. Однажды утром, когда они играли в Азалее, мать проснулась и обнаружила на подушке записку. Там говорилось, что женщина с ребенком плохо влияет на творчество группы.
И все свои силы она отдала сыну и его таланту, хотя помнила о дурных наклонностях мужа и его любви к музыке, и ей было, видимо, нелегко смириться. Она приняла его выбор, когда решила, что он станет звездой и у него будет все, чего не смог добиться его отец. Он старался сделать ее счастливой, отплатить за то, что в свое время лишил покоя.
Он сбросил газ, и автомобиль неспешно покатился под уклон в сторону увитых плющом ворот.
— Нам с матерью нужно пространство после стольких лет жизни в этой убогой двухкомнатной квартирке.
— Здесь действительно… просторно.
— Ты не одобряешь? — Он остановился у массивных чугунных ворот, отключил сигнализацию.
Она покачала головой:
— Это твои деньги. Я просто немного ошарашена объемами того, что ты имеешь.
Малколм въехал в ворота. Для него очень важно было ее отношение к дому, который он выбрал.
— Вот такой сказочный дом я хотел тебе подарить.
— Где можно будет жить долго и счастливо, как поется в твоих песенках. — Селия озорно улыбнулась.
Он поморщился, снижая скорость на повороте:
— Ты знаешь, не очень хорошо тыкать мне в нос моим цинизмом.
— Я просто сказала правду. — Она высунулась в окно, глубоко вдохнула. — Боже, тут кругом цветы. Это в самом деле замечательный дом.
Селия любила французские сады. Малколм не знал названия большинства этих цветов. Наблюдая за работами, он просто показал на фотографии в альбоме дизайнера ландшафта и попросил обязательно посадить вьющуюся розу и лаванду.
— Я рад, что тебе нравится. — Его распирало от гордости. Он сделал ей приятно. Наконец он на верном пути, и его ухаживания принесут ожидаемый результат.
— Кому же не понравится? Здесь великолепно, — заметила Селия.
Малколм хотел большего. Он, конечно, не самый проницательный человек на свете, но что-то в ее голосе было не то.
А начинать серьезный разговор сейчас было неуместно, так как на веранде появилась мать Малколма, вышедшая поприветствовать их.
Сидя на веранде рядом с Терри Анн Дуглас и чувствуя на себе ее сверлящий взгляд, Селия вытерла вспотевшие руки о свое красное шелковое платье. Малколм припарковывал машину и разбирал их нехитрый багаж. Было видно, что он попросил свою мать позаботиться обо всем остальном. Терри Анн велела накупить продуктов, взбить перины. Она отпустила на выходные почти всю прислугу, лишь банкетная служба должна была быстро и незаметно подвозить еду.
— Миссис Дуглас…
— Пожалуйста, называйте меня Терри Анн, — любезно сказала мать Малколма.
— Хорошо. Терри Анн… м-м-м… — Она забыла, что хотела сказать.
Господи, это так неловко. Селия старалась подготовиться к разговору с этой женщиной еще в тот момент, когда думала, что Малколм оставит ее со своей матерью в Штатах. И все же Селию застали врасплох.
Может, эта неловкость возникла из-за того, что воспоминания об их ночи еще так свежи и ей не терпелось снова заняться сексом. Селия водила пальцами по невысокой ограде, отделявшей ее от чудесного сада, где под лучами солнца уходящего дня блестел фонтан с ангелочками. В воздухе витал блаженный аромат, а ей становилось все хуже, в животе начинались спазмы. Мать Малколма была рядом, разливала чай и подавала сэндвичи, словно все в порядке и в прошлом у них не было конфликта. Словно они могли стереть из памяти их последний разговор.
Это был даже не разговор, это был настоящий скандал.
Терри Анн кричала и обвиняла Селию в том, что та ломает Малколму жизнь.
Это случилось так давно.
Время оказалось милостиво к Терри Анн, тревоги постепенно ушли в прошлое. Ее русые волосы слегка поседели, но под голубыми глазами больше не было черных кругов усталости. Она по-прежнему предпочитала ковбойские сапоги и джинсовые юбки. Интересно, забыла ли она былые обиды?
Селия попыталась улыбнуться, показывая рукой в направлении столика, заставленного сэндвичами, кексами и чаем:
— Спасибо за ваше гостеприимство.
— Не за что. Малколм столько делает для меня, это минимальное, чем я могу отплатить ему. — Терри Анн присела и стала наполнять тарелку. — И он не часто просит меня о помощи.
Селия откусила кусочек сэндвича с огурцом.
— М-м-м… спасибо. — Черт, она как заезженная пластинка.
— Малколм захотел бы более плотный завтрак, но мне кажется, вам больше понравится легкая еда.
— Простите. — Селия аккуратно отставила фарфоровую тарелочку. — Вы не возражаете, если до возвращения Малколма мы поговорим начистоту?
— Не понимаю, о чем вы. — Терри Анн складывала и расправляла салфетку на коленях.
— Восемнадцать лет назад вы ясно дали мне понять, что не одобряете выбор вашего сына. — Селия сжала подол своего платья и ненавидела себя за то, что выдала свою нервозность. Еще больше ей было неприятно, как эта женщина вновь заставила ее почувствовать себя шестнадцатилетней провинившейся девчонкой. — Я не жду, что мы станем подругами только потому, что Малколм привез меня сюда.
— Спасибо, что сказали, — невозмутимо ответила Терри Анн. — Я не хотела бы расстраивать своего сына.