мне самому бутылку за пятёрик подогнали, а тут с него такой навар. Ща, погоди, я за стопками сгоняю.
Небольшая улица стремительно оживала. Со стороны площади, по грязи, шлёпала копытами лошадь, запряжённая в телегу, и обрызгивала всех рядом стоящих. Из невзрачного борделя напротив мощный охранник выкинул какого-то толстого полуголого мужика. Вслед за ним, прямо в лужу полетели его серый пиджак и брюки. Тот только кричал и махал руками в сторону здоровяка, но подойти к нему не решился. Собрав вещи, он поспешил за угол, видимо, для того, чтоб хотя бы одеться. К тому времени уже вернулся Илья.
– Хорошее всё-таки пойло. Думаю, ещё парочку заказать, может, привезут, пока границы открыты и лёд сошёл. Кстати, знаешь, что мне ребята рассказывали? Охренеешь, чувак, самые свежие новости из Европы! У меня морячок знакомый в Германию плавает, таскает мне всё. Буквально в среду заходил.
– Нет, что там опять? – Антон не читал газет и слышал о происходящем в мире только из разговоров.
– Боевики взяли Париж, десятки тысяч раненых и убитых. Приезжал недавно кореш из Москвы, у них там тоже все на ушах стоят. Арабская армия повернула на юг, подходит к Монако, говорят, направляются прямиком в Рим, им нужен Папа Пётр. Немцы в отчаянии, у них не хватает припасов и людей для освобождения Франции, а тут ещё и католическую столицу занять хотят. Москва молчит, хоть канцлер Германии и направил официальную телеграмму о помощи.
– Руководство всё правильно делает. У нас и так два фронта, на одном люди дохнут от вируса, на другом – от горцев. Их же арабы поддерживают сто процентов, чурок этих.
– Да кончилась эта чума, и нет там давно уже фронта. Людей продолжают пугать, чтоб удобнее было контролировать.
– По телику говорят, что… – замялся Антон.
– Для этого телик и нужен, отупляет не меньше твоего интернета. Сиди, не высовывайся и бойся неизвестной болячки.
– Да я сам-то не смотрю. Ну и источник информации у меня только один. Народ, когда нажрётся, чего только не расскажет… Ладно, уговорил. Зато южный фронт – сколько там наших ребят полегло? Не меньше, чем за первые две в девяностые. Не остановили вовремя игиловцев, вот теперь терпим. Что у них, что у нас – сейчас совсем другая война. Не за идею, за свободу. Арабы на север не пойдут, у нас им холодно. А вот Италия и все Балканы скоро будут под ними, если никто не вмешается. Они народ просто так расстреливают. И женщин, и детей, и стариков. Это самые настоящие звери. Одно радует: когда их главарь помрёт, развалится и империя, а мы к тому времени уже окрепнем и вернём территории.
– Выпьем за погибших… Дай бог, чтобы ни мы, ни наши друзья не застали такого.
– Выпьем, конечно, но у нас и в местных разборках людей не меньше мрёт.
К вечеру стало холодать, поэтому Илья предложил переместиться обратно внутрь. К тому же народ стал ещё больше заполнять бар, у Ильи прибавилось работы. Он налил Антону две стопки напитка подешевле и посадил его за свободный стол в углу.
– Слушай, – вполголоса сказал Илья. – Наверно, не стоит тебе такое говорить, но я тут подслушал один очень интересный разговор. Недавно приходили помощники Гробчака, праздновали что-то. Так вот, один из них говорил о готовящихся взрывах. Я не расслышал, где именно, но явно это было связано с вашими комитетами. Настроены были серьёзно.
– Вот-вот. А ты пытаешься их оправдать.
Илья только махнул рукой.
– Всё идёт к тому, что Гробчака прикроют, чувствую, что скоро будет развязка. А мне проблемы не нужны. Если вдруг наводка верная, может, и бар мне оставят? Я готов работать честно.
Антон покрутил в руках стакан и задумался.
– Как мне это передать?
– Не понял.
– Не могу же я сказать напрямую, что получил информацию от тебя. Да и что вообще на Апрашку ходил. Если начальнику скажу – он меня сожрёт. Неприятный человек.
– Пока не говори, кто именно. Я тоже не хочу, чтобы моё имя светилось. Ты знаешь, что они делают с предателями.
– Я подумаю, – ответил Антон. – Пока что меня там не очень-то любят.
– А кто начальник? – поинтересовался Илья.
– Власов. Сын того самого.
– Власов? – парень от удивления поперхнулся. – Чокнутая семейка… Я не знал, что его сын работает на ваш комитет.
– Поверь, я сам сильно удивился.
– С кем ни общался, все говорят, что его папаша очень неприятный человек. Хотя многие считают, что именно он правит городом, а не губернатор. Слухи, конечно, но всё равно. Это тебе повезло вляпаться.
– Он из больницы только вышел. Твои друзья его подстрелили, когда напали на поезд в том месяце.
– Так у него на них зуб, значит, – задумался Илья. – Думаю, ты сильно расположишь его к себе, передав информацию о готовящемся теракте.
– Первая встреча уже получилась не очень, – вздохнул Антон.
– Рассказывай, я пока налью.
Илья достал из-под стойки бутылку «Уильям Лоусон» и налил по самый край.
– Отнесли материалы про Баринова в газету. Я их не читал, но вроде компромат. Якобы он тоже в убийстве замешан.
– Так вот кто второй с ним был. Я видел обоих за несколько дней до нападения. Малыша, которого повесят, знал лично. Неплохой парень. Законы Апрашки соблюдал. А второй мне сразу не понравился. Манерный такой. Значит, говоришь, это Баринов? Поставил бы пятёрку, что это он убил, да только у него папаша богатый, отмазал, небось.
Глава 15
Чёрная машина подъехала к главному входу Крестов. Её ждали двое вооружённых солдат. Даша достала паспорт, охранник бегло пролистал пару страниц и пропустил её через дверь небольшой пристройки из красного кирпича. Впереди оказался такой же кирпичный тёмный коридор с одиноко висящей лампочкой под таким же кирпичным потолком. Дальше была открытая дверь, за которой виднелась ещё одна пара охранников. Даша прошла мимо них и оказалась в небольшой комнате без окон и с несколькими дверьми. Именно тут её должен был встретить надзиратель. Молодые охранники смело разглядывали Дашу, шептались и присвистывали, чем её сильно раздражали. А надзирателя всё не было.
– Эй, красотка! – заговорил более смелый. – Не хочешь познакомиться? Твой суженый ещё не скоро выйдет на свободу, а без члена современной девушке никуда.
Даша отвернулась, игнорируя грубые подкаты, чем разозлила неудачливого донжуана.
– Чё молчишь-то? Как будто рот занят.
Издалека в коридоре послышались громкие шаги. Охранник притих, и через пару секунд в комнату вошел пожилой мужчина в зелёной военной форме, на плечах которого были настоящие погоны с несколькими маленькими звёздочками на каждом.
– Дарья Сергеевна? – обратился он.
– Да, это я.
– По правилам нашей тюрьмы вы должны сдать свои личные вещи: документы, мобильный телефон, все сумки и пакеты. Также мы должны вас обыскать. Без этих обязательных процедур мы не имеем права пускать вас дальше.
Даша выложила все свои вещи на металлический поднос и поставила на небольшой стол.
– Рядовой Остапенко, провести досмотр. Только полегче, рядовой, если нашей посетительнице это не понравится, и вы станете преступать за рамки правил, будете наказаны тройным нарядом вне очереди.
– Есть, товарищ лейтенант! – фыркнул довольный рядовой и, перекинув автомат за спину, подошёл к Даше. Он был выше неё чуть ли не на две головы, поэтому ему пришлось присесть на корточки. Он начал неаккуратно прощупывать ноги снизу-вверх. Даша мысленно похвалила себя, что надела джинсы, а не что-либо более вызывающее. Затем его большие ладони поднялись до бёдер.
Даша взвизгнула и ударила охранника по рукам. Тот лишь хитро улыбнулся в зубы и продолжил скорее лапать, а не осматривать Дашу. Наконец он встал и сообщил, что она чиста.
Надсмотрщик лишь вздохнул и повёл Дашу по длинным коридорам тюрьмы.
– Когда-то это была самая современная тюрьма во всей России. Теперь же – гиблое место. Я здесь работаю почти сорок лет, мне бы на пенсию, да только кто же пустит. Если на моё место поставить вот таких тупоголовых, многие заключённые не доживут и до суда. Поколение современного и злого мира. То, как они издеваются над арестантами, в разы хуже, чем сами преступления, за которые этих арестантов посадили. Подумайте сами. К примеру, бедная женщина украла буханку хлеба для своих голодных детей. В итоге её поймали и дали полгода тюрьмы. Детей отдали в приют, а женщина померла через пару месяцев. А знаете, от чего? Она была изнасилована и забита в одной из одиночных камер, и ладно бы своими сокамерниками, нет же, кем-то из молодых охранников. И подобных случаев полным-полно. А зато настоящих подонков, приговорённых к смертной или пожизненному, не трогают, обычно боятся, – усмехнулся старик.
– А мой брат?
– Ваш брат сидит в одиночной камере, отдельно от остальных, в специальном крыле. Там обычно держат тех, кому осталось недолго.
– Уже известно, когда будет казнь?
– Вам не сообщили? Послезавтра, в полдень, на Дворцовой площади.
– На Дворцовой? Но ведь это же в центре города? Они устроят публичную казнь? – ужаснулась Даша.
– К сожалению, да. Начальники говорят, что таковой давно не было. Людей нужно взбудоражить перед выборами. А как вам, наверно, известно, хлеба и зрелищ народ требовал ещё в древнем Риме. Пару лет назад было пиво и футбол, теперь первое превратилось в мочу, а второе стало неинтересным.
Старик внимательно посмотрел на Дашу и спросил:
– Вы очень бодро держитесь в этом месте. Такое ощущение, что ужасы тюрьмы вас не задевают.
– За своё детство я много где успела побывать. Нас выселяли из собственной квартиры, мы мёрзли на улице и попрошайничали, а потом так вышло, что мне пришлось уйти из семьи.
Первый самостоятельный год оказался сложным. Сначала она жила у своего парня – он состоял в банде, как и половина молодых пацанов. Но вскоре он нашёл себе новую подружку, и Даша осталась на улице одна. Это был март, морозы не прекращались ни на секунду, и ледяной ветер, казалось, дул со всех сторон. Тогда она пошла в церковь. Ещё в школе она слышала, что для сирот и бездомных детей в помещениях старых и неработающих школ на деньги прихожан открывались церковные училища, где дети могли бесплатно жить и получать образование.