Пустые улицы просыпались. Тучи над головой надоедали. Последние семь лет они неотступно нависали над городом. Постоянно шёл либо дождь, либо снег.
На подъезде к Башне стоял бетонный забор. Эти заборы теперь были везде, вокруг любых, хоть сколько-нибудь значимых зданий. Серые, как и всё вокруг. Люди стали окружать себя заборами, как будто надеясь спастись от кого-то. Но ведь спасаться нужно было от самих себя.
На въезде, как и везде, стояли вооружённые охранники. Пропуск был не нужен, как, например, на Апрашке, но чисто символически проверяли, что привезли. Тут к язычникам относились более лояльно, чем в других районах города. Пока лошадь подъезжала к «парковке», торговец Фёдор успел поздороваться с несколькими людьми.
Саша никогда так близко не видел Башню. Высоченное стеклянное здание на сотни метров возвышалось над ним. Рядом с ним стояли стометровые здания, переоборудованные в цехи. Когда-то там планировались магазины и офисы, но они не были достроены. Сейчас всё находилось в Башне. Первые три этажа были отданы под рынок, остальные пять десятков занимали жилые помещения, склады и даже, говорят, был спортзал.
Внутри было очень грязно. К тому же стоял весьма неприятный запах тухлой рыбы. Ей торговали почти везде на первом этаже. На втором и третьем были ларьки с одеждой и другой едой. Все хотели забраться повыше, чтобы не чувствовать этот запах. Огромные стёкла внутри были настолько грязными, что почти не пропускали свет. У каждого ларька висело по несколько тусклых лампочек. Кто был побогаче, вывешивал яркие вывески, но в целом было довольно темно.
– Ты знаешь, куда идти нужно, а, малец? – спросил Фёдор, не спеша снимая шкуры с повозки.
– Баба Тоня говорила, на пятнадцатом этаже есть школа, мне туда, – подумав, ответил Саша.
– Да, всё верно. Ну смотри, у тебя три часа, если не придёшь вовремя, уеду без тебя.
– Я запомнил, а подскажите, где лифт?
– Ха-ха, лифт? А тут их нет, надо пешком.
– Как нет, да вы шутите!
– Спроси у любого, раз не веришь. А что, силёнок не хватит-то подняться? – ухмыльнулся торговец. – Я бы и сам сходил, но возраст, знаешь ли.
Фёдор ушёл по своим делам, пока Саша недоумённо рассматривал внутреннее убранство. Табличек с лифтом и вправду не оказалось. Так же, как и табличек с лестницами. Пришлось спрашивать у местных. После нескольких неудачных попыток (люди от него почему-то отмахивались), Саша решил подойти к одному из ларьков и спросить там.
– Мы не торгуем с язычниками, тебе на третий этаж, – сказал один из людей в капюшоне за прилавком.
– Мне бы только узнать, где лестница.
Мужик молча указал на неприметный тёмный проход и продолжил копаться с ящиками.
Саша не спеша пошёл к арке. Людей из языческого поселения, видимо, тут тоже не любили. Третий этаж оказался немного чище, и такого мерзкого запаха тут уже не было, хотя, возможно, Саша к нему привык.
Почти сразу у входа стоял большой ларёк язычников. Мужики, с которыми он ехал, разгружали товары. Оказалось, что одну из шахт лифта стали использовать как грузовую платформу для доставки товаров, но не выше третьего этажа. Помимо шкур и орудий труда, на прилавке лежали куски мяса и овощи. Очередей, однако, не было. Около повозки мешков стоял Фёдор и что-то шептал местному продавцу.
– Эй, подойди сюда, я тебя кое с кем познакомлю, – замахал Фёдор, который уже успел его заметить. – Саша, знакомься, это Герман Степанович, наши глаза и уши в Башне. Он тут знает всё, поэтому если кто-то интересует, смело спрашивай.
– По северной лестнице не ходи, там сейчас неспокойно, можешь остаться без трусов. На западную тоже не пытайся, хотя тебя там и не пустят. Лучше по южной, там до школы близко, тебе же туда нужно, верно? – высокий мужчина в спортивном костюме подмигнул и протянул руку.
– Баба Тоня сказала, что нужно подойти к Марии Николаевне Бутенко.
– Да, это типа директор школы. Но сейчас не лучшее время. У неё урок только-только начался. Кстати, хорошо, что ты в нормальной одежде, она бы очень не хотела, чтобы все знали, что она общается с нами. К сожалению, нас тут считают какими-то дикарями и даже почти не торгуют.
– Заметно, у вас куча свежего мяса, а никто не берёт. – Саша указал на целиком забитый холодильник с мясом.
– Э, не, дружище, это не для простых людей. Это только для местных командиров, у нас с ними особенная договорённость, поставляем в их столовую. Не всю жизнь же рыбу жрать, верно?
– И платят, наверно…
– Даже не спрашивай, платят хорошо. У нас лучшая говядина в городе. И самые лучшие овощи, а не та параша, которая приезжает из Москвы. Элиты, что хочешь, отдадут, лишь бы сытно поесть, а вот для всех остальных есть рыба и мороженная картошка.
– А что не так с западной лестницей, почему туда не пускают?
– Там живут важные люди, охраняемая территория с четвёртого по восьмой этаж. На всех лестницах, кроме западной, все двери на этих этажах заколочены. Дальше, на девятом-десятом, что-то похожее на гостиницу. Куча матрасов с картонными перегородками. Устраивает? Дальше уже жилая зона, на пятнадцатом – школа, на двадцатом – местный спортзал.
– И всё это пешком?
– Всё пешком до пятьдесят пятого этажа. Извини, сынок, но экскурсию я тебе не проведу. Но всё, что тебе надо, находится на первых трёх этажах: ларьки, магазины, даже бар есть, если выпить хочешь, но он, наверно, ещё закрыт.
– Мне нужно найти одного человека, рабочего. Бывший преподаватель, может, знаком?
– Не тот ли, который с тобой ездил пару раз? – спросил торгаш у Фёдора.
– Батя Лизки, что ли? А тебе он на кой чёрт? – удивился Фёдор.
– Спросить надо кое-чего. – Саше не хотелось раскрывать всех своих планов.
– Это вряд ли. Я его не видел уже несколько месяцев. Ты поспрашивай у старших смены, он на рыбном работал, говорят, ещё школе помогал, но недавно пропал, – подумав, ответил местный торгаш.
– А что за смена у него и кто в ней главный?
– Этого я точно не знаю, а все старшие на четвёртом этаже, тебя туда просто так не пустят. Спустись на производство, может, там кто видел. Тут такое часто, люди приходят, им не нравится, и они уходят. Хотя дед тут несколько лет просидел, может, помер, его и вывезли эти попы в крематорий. Продать тебе прищепку? На производстве без неё задохнешься с непривычки. Ты, наверно, учуял запах на входе и на первом этаже. Там в десять раз он сильнее и противнее.
– Ещё сильнее?
– Герман, не пугай паренька, нормальный там запах. Свои безделушки лучше лохам втюхивай. Малец, не нужна тебе прищепка. И кстати, если хочешь всё успеть – поторопись, осталось два с половиной часа.
Саша глянул на часы и поспешил к южной лестнице. Она незаметно втиснулась между палаткой с одеждой и прилавком с какими-то безделушками и сувенирами. Прямо перед дверью его окликнула худая продавщица, но он её даже не заметил, а поспешил наверх.
Силы кончились на десятом этаже. Впереди было ещё целых пять. Саша пожалел, что не взял с собой воды. На последней ступеньке пятнадцатого этажа он присел отдышаться, но вдруг услышал звук колокольчика и детский радостный смех. Из дверей напротив вышли весёлые дети разных возрастов. Были даже совсем маленькие: видимо, тут размещался и детский сад. Справа висела табличка «игровая комната» – туда все и направились. Саша заглянул в дверной проём и увидел сидевшую за столом седую женщину в круглых очках с усталым выражением лица. Она листала тетради и раскладывала их по разным стопкам. Чем-то она напомнила Саше его первую учительницу из начальных классов.
Он осторожно постучал в дверь и вошёл в класс.
– Вы не похожи на ученика. На этом этаже могут находиться только дети. Что вам нужно? – местная учительница устало подняла голову и поправила очки, чтобы рассмотреть вошедшего.
Саша запнулся; он даже не подумал, что будет говорить ей, от кого пришёл и что ему нужно.
– Ну, я пришёл забрать пакет. Мне сказали, надо зайти в местную школу.
– Так вы от Антонины Петровны? Ну наконец-то более-менее приличный человек, а не эти звериные тряпки! И почему так поздно? Мы договаривались с ней ещё на конец прошлого месяца… Так. Стой тут, сейчас я всё принесу.
Учительница встала из-за стола и направилась к одному из ящиков, и, достав оттуда мешок, вернулась на место.
– Можешь не проверять, тут всё, что нужно. И передай Антонине, что, если ещё раз она настолько опоздает, работать вместе мы больше не будем. Коллеги или не коллеги, все временные договорённости нужно соблюдать. Если она не уважает моё время и труд, то зачем мне отвечать взаимностью, тем более язычникам? Если у тебя всё, то можешь идти. Всё, всё, свободен.
– Извините, но у меня ещё один вопрос. – Саша почувствовал себя студентом первого курса, когда он опоздал на свою первую пару.
– Давай быстрее, у меня сейчас урок начинается.
– Я ищу Владимира Выболдина. Говорят, он помогал вам. Бывший профессор.
– Бывших профессоров не бывает, юноша! Зачем тебе он? – строго ответила женщина.
– Его дочь Лиза беспокоится. Он давно не приезжал.
– О, ты знаешь Лизу? Хорошая была девочка, умная. Одна из лучших учениц в этой школе.
– Она училась тут? Никогда мне не рассказывала, – удивился Саша.
– Совсем недолго, полгода. Потом отец отвёз её в ваш зверинец. К сожалению, я сама не знаю, куда он делся. Просто исчез несколько месяцев назад. Он жаловался, что ему не доплачивают на предприятии, ругался с начальством. Боюсь, его просто убрали. В эти времена слишком много говорить опасно.
– Может быть, вы знали, где именно он работал или жил? – Саша не оставлял хоть какую-то надежду разузнать про профессора.
– Бедного старика переселили на сорок второй этаж, где именно, не знаю, но он часто жаловался, что у него подворовывают. А работа… Хм, третья смена. Да, точно, ночная. Измайлов вроде старший там, но, честно, не помню. К тому же всё постоянно меняется, кто-то приходит, кто-то уходит. И тебе тоже пора уходить, у меня начинается урок.