Дверь Сашиной квартиры отличалась от своих собратьев по лестничной клетке старостью. Соседи уже отгородились от мира внушительными сейфовыми створками, а она по-прежнему щеголяла клепаным дерматином. Север потоптался на коврике с надписью: WELCOME! – велкам так велкам – и нажал на кнопку звонка.
Изнутри не доносилось не звука. Он позвонил снова. Прийти и не застать хозяев? Подобная неудача – не то, на что он сегодня рассчитывал.
– А Сашеньки нет дома.
Север вздрогнул и обернулся. От неожиданности его бросило в жар. Из-за двери соседней квартиры выглядывала аккуратная старушка в цветастой шали.
– Простите, – сказал Север, – а вы не знаете, когда он будет?
– Да кто ж его знает. Такое горе… Он в деревню уехал, к подруге. Ничего не сказал. Почернел весь.
– Горе? – насторожился он. – Вы извините, я из социальной службы. Н-новенький… Еще ничего не знаю, вот, пришел знакомиться.
– Валька померла, – поделилась старушка, и в ее выцветших голубых глазах вспыхнуло предвкушение интересной беседы. Дверь открылась почти нараспашку. – Мамка его. Вчера похоронили.
– Ужасно, мои соболезнования, – пробормотал Север, не слишком сведущий в том, что принято говорить в подобных случаях. – А что с ней?
Она неожиданно ловко похлопала себя по шее двумя пальцами.
– От этого дела, от водки. А он убивается, любил ее очень… Хороший парень, только немощный. Валька как выпьет, так и гоняет его. У нас стены тонкие, все слышно. Ты, говорит, убийца, я тебя ненавижу. Кого он убил-то, калека? Горячка у нее началась, с тех пор как дочка во сне задохнулась, так простить его не может. А наутро опять крик: «Дура я, не думаю, что говорю». За порядком совсем не следила, на помойке и то чище, тараканы от них к нам полезли. Так мальчишку жалко, он на улицу лишний раз выйти не может… Вчера ключи отдал, говорит – баб Люб, мне одному никак не справиться, может, поубираете немного? Денег предлагал. Я дочери сказала, она согласилась, вдвоем как-нибудь управимся…
– Я помогу, – сказал Север быстрее, чем успел подумать. – Не зря же пришел. У меня разряд по уборке. Жена постоянно работает, так что помыть, там, попылесосить – не проблема.
– А дети есть? – живо поинтересовалась она, и Север понял, что легкой эта задача не будет.
– Нет. Хотим сначала на ноги встать, денег заработать…
– Ипотека? – проявила внезапное сочувствие баба Люба. Север вспомнил о своем кредите и сдержанно, как подобает мужчине, кивнул.
– Ох ты ж Господи… Пойду схожу за ключами.
Когда они наконец отперли дверь, Север успел трижды пожалеть о своем решении еще до того, как включил свет. Достаточно было запаха: он вырвался наружу через единственный доступный выход – дверь – и почти повалил его с ног. Поборов рвотные спазмы и разлепив слезящиеся глаза, Север обнаружил, что соседки рядом нет. Ей-Богу, он и сам на ее месте поступил бы так же.
Тараканы не давали себе труда сбежать – они гроздьями висели под потолком, выше газовой трубы, лениво и неохотно шевелясь. На этой же трубе стоял собранный башенкой детский конструктор.
С трудом заставив себя оторвать от него взгляд, Север протаранил гору пустых бутылок, упаковок из-под фастфуда и рваного тряпья, подобранного, очевидно, на свалке, и двинулся в сторону дальней комнаты, потому что проникнуть в первую не позволял все тот же хлам. «Парень в кресле-каталке, – думал он. – Как? Как он должен был выходить наружу?..»
Однако Люс, отвратительная, дешевая Люс, еще и, по убеждению Анжелики, нимфоманка, не бросила его здесь. В деревню увезла, надо же… Впрочем, для Северьяна это все равно не преграда. Побродил бы он здесь…
В спальню, которая, очевидно, принадлежала Саше, хлам не пробился. И хотя обстановка комнаты выглядела бедно, если не сказать нищенски, дышалось здесь немного легче и тараканы обитали более пугливые – прыснули из-под ног. Выключенный ноутбук на столе, иконки, пришпиленные к обоям булавками, никаких кукол – забрал с собой? Туловца… Север увидел их почти сразу, они лежали в пластиковом контейнере рядом с компьютером. Там же – еще один, побольше, с обрезками меха, катушками ниток и подушечкой для иголок в виде огромного алого томата.
Север открыл форточку и обстоятельно подышал. Оставаться здесь больше не имело смысла.
– Ой, Валька, – причитала за спиной вернувшаяся баба Люба. – Ну, Валька…
– А Саша, – подал голос Север все еще не в силах отвернуться от окна. – Я не успел прочесть в бумагах. Что случилось с его ногами?
– Так с корабля его сбросили, – отозвалась баба Люба. – Господи, это ж Татьяна из сто сороковой выкинула, а она сюда притащила, что ли?.. Нянька у него была пропойца, продала его извращенцу, они тогда еще на Бору жили. Тот мальчонку попользовал и выбросил, а высота была как третий этаж. Ох…
Только сейчас он обернулся – пожилая женщина держалась за сердце.
– Пойду. Невозможно тут.
– Да, сами мы не справимся. Надо вызывать специальные службы.
Его собственную специальную службу звали Северьян.
– Где ты был?
И хотя в вопросе не прозвучало ни обиды, ни злости, что само по себе было ново, он все равно воткнулся в Севера не смертельным, но болючим дротиком. Все, чего он сейчас хотел, – это вода. Тонны, килотонны горячей воды, льющейся прямо ему на голову.
– Запах какой-то странный, – сказала Вика. – Ты мусор давно выносил?
Вместо ответа он заглянул в кладовку, выволок оттуда коробку с ее книгами и поставил ее возле двери, словно коробка собралась уходить, но как бы сомневалась, не следует ли сперва попрощаться с хозяевами.
– Вынес.
И прошел мимо Вики и ее удивленного лица прямиком в ванную. Сбросил с себя одежду – после ольфакторного удара захламленной квартиры никакого запаха не ощущалось, но он, видимо, был, что вполне объясняло и косые взгляды попутчиков в маршрутке, и кислое выражение лица женщины, сидевшей рядом и переносившей эту пытку стоически. Сунул футболку и джинсы в барабан стиральной машины и наконец-то отдался во власть чистоты. После такой основательной головомойки неплохо было бы поесть горячего, но надежда на ужин была еще более призрачна, чем то, что Вика исчезнет раньше его возвращения.
И все же она ушла. Ушла и книги с собой прихватила – теперь у нее не было абсолютно никакого повода для встречи. У Севера его не было тоже.
– Да и насрать, – сказал он громко, но недостаточно весело. Повторил, поддав радости: – Насрать! – получилось намного лучше. Кажется, даже лампочка ярче засветилась. Как бы вскоре вообще не погасла.
Прихватив для укрепления духа банку теплого джина с тоником, Север поплотнее обернул вокруг бедер полотенце – а впрочем, зачем ему теперь полотенце? Долой полотенце! – и сел за ноутбук.
Ребенка сбросили с корабля город Бор.
«Не читай», – шепнул внутренний голос, но «Гугл» уже выдал список ссылок по запросу. За давностью лет информации сохранилось не так много. Сегодня такая история вызвала бы куда больший ажиотаж.
Запах помойки, казалось, не собирался его покидать. Не понимая, как такое возможно, Север обнюхал руки, ничего особенного не учуял и выбрал самый первый сайт.
Все имена изменены по этическим соображениям… Мать – официально безработная, отец – цыган, погиб. За мальчиком присматривала соседка, выпивала… Пришла с ребенком в городской сквер неподалеку от набережной, чтобы «показать кораблик». Судно было выведено из эксплуатации в 1995-м. Бесхозное. На берегу. Там ребенок попал в руки… 1955 года рождения. После этого был сброшен с большой высоты и вывезен на лодке на остров Подновский с целью скрыть следы преступления. Найден спустя два дня поисковых работ. Няня, в тот же день обнаруженная в сквере пьяной, утверждала, что пришла без ребенка, однако внимание прохожих привлекла пустая коляска. Позже женщина призналась, что малыш убежал, и она его потеряла. На предварительном следствии обвиняемый… дал показания, что заплатил так называемой няне за то, что она разрешит ему «немного поиграть с мальчиком, потому что своих детей у него нет». Против няни было заведено уголовное дело.
Не дожила до суда.
Сердечный приступ.
Аккуратно опустив крышку ноутбука, Север лег в постель, натянул на себя одеяло и свернулся под ним в клубок.
– Он уверен, что спасает их, понимаешь?
Его знобило, запах нехорошей квартиры, в которой жил повзрослевший мальчик Саша, сластил на языке и свербел в носу.
– Он делает из них кукол, потому что так с ними ничего не может случиться. Он думает, что теперь они в безопасности. И у него есть на это причины, правда?..
Нужно было встать и проветрить комнату, но Север боялся. Так, словно Саша прямо сейчас прятался у него под кроватью, и именно он принес сюда всю эту вонь, и вот-вот выберется наружу с картонным ведерком из-под попкорна на голове и в свисающих с плеч лохмотьях Татьяны из сто сороковой.
– Мы никогда никому не докажем его причастность, – шептал он. – Безобидный инвалид-колясочник, который почти не выходит из дома. Он не мог их похитить. Физически не мог. Нас отправят в сумасшедший дом, если мы расскажем о чем-то подобном.
Вонь усиливалась. Север закрыл глаза.
– И ты не сможешь причинить ему вред. Открой окно, говнюк. Просто открой окно.
– Ох уж мне этот ваш эзопов язык, – возмутился Северьян и попытался приподнять ржавый шпингалет. – Почему бы не сказать просто: «Сделай так, чтобы он сдох?»
Справившись с замком, он свесился наружу через подоконник и вкусно вдохнул влажный ночной воздух. Что-то цвело и – гад дэмн! – как пахло! Жасмин? Северьян пристально осмотрел клумбу, ничего похожего не нашел и вернулся в квартирный смрад. Север спал, свернувшись на кровати в позе эмбриона. Укатали сивку крутые горки.
– Ты просто умница, – сказал ему Северьян. – Отличная работа. Серьезно, высший класс. Спасибо тебе. Впервые в жизни не знаю, что делать дальше, но зато – я знаю, что делать прямо сейчас. Не благодари. Говнюк.