Помолчав немного, она произнесла:
– Хорошо. Теперь, когда мы все выяснили, мы можем снова вернуться к экспедиции. Ведь ты же не передумаешь, правда?
Лицо Оскара внезапно расплылось в улыбке.
– Нет, не передумаю. Я отправляюсь с вами. Точно.
– Вот это уже лучше. Но ведь ты еще не знаешь самую последнюю новость!
При этих словах Шарлотта таинственно улыбнулась.
12
– Я говорю о фотографической пластине. Мне удалось кое-что обнаружить на ней.
– Рассказывай!
Оскар чувствовал себя гораздо лучше. Во-первых, чай, а во-вторых, он, сам не зная почему, испытывал огромное облегчение. Разговор с Шарлоттой словно освободил его от всяких сомнений.
– Дядя показал мне ее. Это просто фантастика!.. – она поднялась, принесла карандаш и бумагу и снова уселась рядом. – Когда я увидела город и воздушные корабли, я сразу поняла, что мы стоим на пороге исторического открытия. Пока мы обсуждали детали, я случайно взглянула на обратную сторону пластины. И кое-что обнаружила. Ты не заметил там крошечных значков?
Оскар отрицательно покачал головой.
– Сначала я тоже ничего не разглядела. Они такие маленькие, что их легко принять за царапины. Но это не царапины, смотри… – Шарлота быстро набросала на бумаге несколько точек и черточек. Оскар подался вперед, чтобы рассмотреть их, но все равно не сумел прочесть написанное.
– Что это такое? – спросил он. – Я бы не сказал, что это похоже на буквы.
– Я спросила дядю, что он об этом думает. Но он тоже не знал. Тогда я попросила у него сильную лупу и рассмотрела знаки при большом увеличении. И знаешь что? Кажется, мне удалось кое-что понять.
– И на каком языке, по-твоему, это написано?
Шарлотта отбросила со лба прядь волос.
– Ты, наверно, слышал, что последние два года я провела в закрытой школе-интернате в Швейцарии.
– Конечно.
– Эта школа – воспитательное заведение для девиц из состоятельных семей, готовящихся к замужеству. Если не считать некоторых предметов, таких, как языки, география и биология, главный упор там делается на домоводстве, кулинарии, шитье, вязании крючком. А заодно на светском этикете. Скучнейшая чушь. И молодые девушки, обучающиеся там, такие же скучные и высокомерные гусыни, с которыми просто не о чем поговорить. Честно говоря, я просто счастлива, что в данную минуту нахожусь здесь, а не там. – Она задорно улыбнулась. – Но одна девушка оказалась очень славной. Ее звали Сильвия Амарон. Мы вместе посещали дополнительные занятия по испанскому и французскому. Ее отец – перуанский посол в Швейцарии. Она много рассказывала о своей стране. Особенно мне нравились истории о древних обитателях Южной Америки – индейцах. Большинство из них, хоть и относятся к разным племенам, говорят на языке кечуа, которым когда-то пользовалась цивилизация инков. Слово «Перу» на этом языке означает «вода». Моя приятельница хорошо знала кечуа и научила меня некоторым словам. Мы даже писали друг другу записки на этом языке, которые не мог прочитать никто из посторонних!
Глаза Шарлотты блестели, она увлеклась, и на ее лице появилось совершенно новое выражение. Оскар поймал себя на том, что она начитает ему нравиться.
– Выходит, эти знаки на пластине – на языке кечуа?
Она кивнула, но добавила:
– Все немного сложнее. Это послание на кечуа, но записанное с помощью узелкового письма – кипу.
– И что же оно означает?
Шарлотта на мгновение задумалась.
– Все в целом понять очень сложно. Я сумела разобрать только отдельные слова. Главное, о чем там идет речь – некая «небесная тропа». Имеется в виду тайный путь, ведущий в заоблачные выси. Затем следует не очень понятное предостережение, связанное с «заклинателями дождя».
– «Заклинатели дождя»? Но ведь именно о них упоминал твой дядя!
– Во всяком случае, когда я произнесла слова «небесная тропа», он стал сам не свой. Вытащил откуда-то растрепанную тетрадь путевых заметок и принялся в ней рыться. Так или иначе, но прошло целых полчаса, пока он снова заговорил.
Шарлотта вдруг снова улыбнулась.
– Надеюсь, мне удалось наткнуться на что-то действительно важное. До сих пор мне приходилось только читать о людях, которые что-то открыли или изобрели. И никогда не думала, что мне самой удастся что-то открыть.
Оскар искоса взглянул на нее.
– Но разве ты не говорила, что ты ассистент своего дяди? Я думал, ты уже успела побывать с ним в самых разных экзотических местах.
Девушка закашлялась. Румянец залил ее щеки.
– В общем-то, нет. Это было, как бы сказать… небольшое преувеличение. Кроме Швейцарии, я еще нигде не бывала. Но это поправимо. Экспедиция в Перу – мое первое настоящее испытание, и я бы не хотела ударить в грязь лицом.
– Вот, значит, как? – ухмыльнулся Оскар.
– Не надо смеяться, – проговорила она, снова начиная сердиться. – Я хочу побывать в Перу и самой пережить все трудности, о которых столько читала. С книжной теорией покончено. Я хочу во что бы то ни стало найти этот загадочный город и собственными глазами увидеть летающие корабли. Ты ведь тоже не прочь, я думаю?
– Еще бы! – пробормотал Оскар, удивляясь самому себе.
– Тогда нам нужно мигом отправляться спать. Поезд в Гамбург уходит очень рано, и завтрашний день будет очень длинным. А наше путешествие окажется еще длиннее, – многозначительно добавила Шарлотта…
Часть 2Дыхание ветра
13
Сан-Франциско, три недели спустя
С Макса Пеппера было довольно.
Сначала бесконечная поездка через всю страну по трансконтинентальной железной дороге, отчаянно неудобные спальные места пульмановских вагонов, ночевки в каком-то дремучем захолустье, опоздания поездов, пересадки и суета с багажом. А теперь еще и это! Почтовое судно, которое должно доставить его из Сан-Франциско в Кальяо менее чем за неделю, вместо того, чтобы давным-давно рассекать волны, все еще торчало в порту.
Во время последнего плавания в корпусе этой самой «Утренней Звезды» открылась течь, и теперь она нуждалась в постановке в сухой док и ремонте обшивки. Других судов, отправляющихся в Перу, не было и в помине.
Клипер «Утренняя Звезда» был реликтом уходящей эпохи парусного флота. Построенный практически полностью из дерева, узкий, со стремительными обводами корпуса и мощным парусным вооружением, он уже отслужил свое, и на самом деле место его было в музее, а не на океанских маршрутах.
Однако судьба явно решила и тут подшутить над Максом Пеппером, не предоставив ему никакой альтернативы. И у этой насмешливой судьбы было вполне конкретное имя – Альфонс Т. Вандербилт, его босс, чьи алчность и погоня за успехом заставили Макса отправиться на край света на дряхлой развалине.
Мистер Вандербилт наверняка посмеивался, представляя своего редактора, домоседа и сибарита, плывущим на юг в компании мешков с почтой и клеток с курами. Ну что ж, остается надеяться, что телеграмма, отправленная утром, в которой Макс сообщал о непредвиденной задержке, основательно подпортит боссу настроение.
Еще одно обстоятельство выводило редактора из себя – Уолкрис Стоун. Эта таинственная особа уже давным-давно должна была связаться с ним. Согласно предварительной договоренности, их встреча намечалась в Сан-Франциско, но загадочная мисс Стоун не подавала признаков жизни. Макс Пеппер ежедневно справлялся у портье в своем отеле, не было ли сообщений для него, но получал отрицательный ответ. Порой он даже начинал сомневаться, существует ли вообще эта дама.
Допив свой кофе, Макс свернул «Сан-Франциско Кроникл» и бросил газету на столик, положив рядом с ней несколько мелких монет. Затем он поднялся и неторопливо покинул маленькую портовую кофейню. Под душераздирающие крики чаек читать было почти невозможно.
Район верфи «Фишерманн» был просто кошмарным местом. Грязным, многолюдным и шумным. Вдоль пирса тянулся ряд клубов, в которых плясали полуодетые девицы под звуки разбитого пианино. Крохотные грязные ресторанчики, в которых подавали бифштексы, источали жирный чад, в пивных, чтобы добраться до стойки, нужно было шлепать через пивные лужи. Между заведениями шлялись бродячие фокусники, бродяги, пропойцы, калеки, выпрашивающие четверть доллара на выпивку. Публика в заведениях состояла в основном из моряков, которые просаживали свое жалованье, и туристов, забредших сюда в поисках острых ощущений.
Как его самого сюда занесло, для Макса оставалось загадкой. В конце концов, чтобы хоть чем-нибудь заняться, он решил пройтись к докам, разыскать у пирса старушку «Утреннюю Звезду» и взглянуть, как идет погрузка. Клипер уже вышел из ремонта и стоял под погрузкой. Отплытие было назначено на три часа пополудни, следовательно, до него оставалось еще целых два часа.
Без толку слоняться в ожидании, что наконец-то объявится мифическая мисс Стоун, не имело смысла. Уж лучше подняться на борт и усесться где-нибудь на палубе, задрав ноги повыше.
Вскоре район верфи остался позади. Макс брел вдоль каких-то складов и пакгаузов, направляясь к пирсу номер тринадцать. Здесь было тихо. Настолько тихо, что даже не верилось, что в двухстах метрах отсюда клокочет нетрезвым весельем квартал развлечений. Навстречу ему попались только несколько портовых рабочих, да дюжина китайцев из местного Чайна-тауна. Удивительно – даже пронзительные крики чаек воспринимались совсем по-иному!
Он остановился, глубоко вдохнул соленый, пропахший водорослями воздух и залюбовался открывшейся перед ним панорамой. Туман рассеялся, и вода играла тысячами оттенков голубизны и зелени. Вся акватория залива Сан-Франциско была заполнена рыбацкими и спортивными лодками, баржами, небольшими пассажирскими судами и китайскими джонками. Их паруса белели над водой, как косые крылья неведомых птиц. Великолепный вид, если не обращать внимания на мрачный остров-тюрьму Алькатрас, который своим мрачным обликом несколько портил идиллию.
Макс уже готов был продолжить путь, когда до него долетел хриплый смех. Смеялись несколько мужчин – где-то совсем рядом, за углом ближайшего склада.