За женщиной следовал верхом мужчина. Хотя сказать «верхом» было бы сильным преувеличением. Он был переброшен лицом вниз через седло и крепко связан, словно баран, которого везут на убой. Женщина то и дело обшаривала глазами долину, и от ее взгляда ничего не укрывалось. Наконец она повернула голову, и взгляд ее устремился чуть ли не прямо на Оскара.
Он почувствовал, как чья-то рука схватила его за шиворот и рванула назад.
– Немедленно в укрытие!
Гумбольдт выглядел крайне взволнованным. Шарлотта держала Вилму на руках, зажимая ей рукой клюв. Чуть погодя, ученый снова выглянул. Внимательно осмотрев в бинокль котловину, он вполголоса произнес:
– Кажется, повезло. Она не заметила нас, а следы мулов сбили ее с толку!
Оскар снова высунулся из-за выступа. Странная кавалькада находилась уже у дальнего края котловины. Когда лошади и всадники окончательно скрылись за скалами, Гумбольдт проговорил:
– Сработало! Теперь другой дороги у нас нет – только вверх.
– А как же с мулами? – спросила Шарлотта.
– Уолкрис обнаружит их очень скоро. И если поймет, в чем дело, то сразу вернется. До этого времени нам нужно убраться отсюда, и как можно дальше. Итак, вперед и вверх!
Оскар сунул Вилму в свой рюкзак – так, что из него выглядывали только голова киви и длинный клюв. Птица вертела головой, а ее живые глаза, полные любопытства, обследовали окрестности.
– А если она наткнется на тайную тропу?
Гумбольдт промолчал. Вопрос не требовал ответа, потому что ответ был заключен в нем самом…
Уолкрис натянула поводья. Ее конь тряхнул гривой и остановился.
Женщина спешилась и неторопливо направилась туда, где паслись мулы. Животные собрались вместе на краю котловины, в двух шагах от маленькой рощицы, и пощипывали жесткую траву.
Обнажив меч, Уолкрис остановилась и самым внимательным образом осмотрела местность. Она выглядела совершенно неподходящей для засады, но обстоятельства вынуждали женщину соблюдать все меры предосторожности.
Приблизившись вплотную к животным, она похлопала одно из мулов по крутому боку.
– Спокойно, спокойно! – негромко проговорила она. – Куда же запропастились ваши хозяева, а? Неужели вы тут совсем одни, и никто за вами не следит?
На звук ее слов мулы с любопытством приподняли головы. Она поднесла руку к ноздрям одного из них, и тот не выказал ни малейшего волнения. Верный знак, что рядом нет засады. В противном случае мулы бы инстинктивно прижимали уши.
Обследовав рощицу, Уолкрис вернула меч в ножны. Гумбольдт исчез, словно растворился в воздухе. Проклятье! Каким-то образом ему удалось обвести ее вокруг пальца.
Пытаясь понять, что произошло, она принялась обыскивать чересседельные сумки. Там в большом количестве обнаружилась одежда, к седлам были приторочены палатки и циновки для сна, но не нашлось ни крошки съестного. Также отсутствовали приборы Гумбольдта и его оружие. Кроме того, обнаружились несколько крючьев, которыми пользуются при подъеме на скалы, две керосиновые лампы и моток прочной веревки. Складывалось впечатление, что Гумбольдт и его спутники в спешке собрали самое необходимое, отпустили мулов, а сами где-то укрылись.
Вопрос лишь в том, где именно.
На земле остались отпечатки подков, но человеческих следов среди них не было. Ни единого.
Выругавшись сквозь зубы, она принялась за дело. В считанные минуты связала мулов между собой и прикрепила поводья первого из них к луке седла лошади Пеппера. Пока она этим занималась, редактор метал на нее свирепые взгляды и, немного поразмыслив, Уолкрис решила вынуть кляп у него изо рта.
Глотнув воздуха, Макс взревел:
– Вы хитрая, коварная тварь, которая…
– Это была всего лишь проба, – невозмутимо проговорила женщина. – Если вы будете вопить и осложнять мне жизнь, я верну кляп на место.
Пеппер умолк, задохнувшись от ярости.
Подхватив поводья, Уолкрис повела караван из двух лошадей и четверки мулов обратно в котловину. Через каждые несколько шагов она останавливалась, чтобы повнимательнее изучить следы. Достигнув центральной части котловины, она снова остановилась – но эта остановка была куда более продолжительной.
Здесь появились следы обуви – несколько больших и несколько заметно меньшего размера. Между ними попадались отпечатки-крестики, похожие на птичьи.
Женщина закусила губу. Почему она раньше их не заметила? Какое упущение!
– Здесь они спешились, причем очень спешили, – произнесла она вслух. – Но куда мог направиться Гумбольдт? Ведь не испарились же они, в самом деле?
В котловине стояла глубокая тишина. Можно было даже расслышать, как высоко вверху, на краю ущелья, гудит ветер. Она еще раз внимательно обследовала окрестности и, наконец, проговорила:
– Не будем терять времени. Попробуем положиться только на собственное умение читать следы.
В этом искусстве с ней могли бы потягаться не многие.
Иронически помахав Пепперу, Уолкрис двинулась по спирали вокруг того места, где впервые обнаружила следы обуви, постепенно расширяя круги и захватывая все больший участок местности. Под ногами был сплошной камень, на котором не остается следов. И лишь оказавшись на довольно значительном расстоянии от лошадей, она обнаружила среди щебня небольшое белесое пятнышко, поблескивавшее влагой.
Опустившись на колени, она потрогала пятнышко кончиком пальца, а затем понюхала его.
– Птичий помет, – сказала она себе. – И совсем свежий!
Уолкрис подняла голову: прямо перед ней находился валун, на шершавом боку которого выделялись странные темные пятна. Она перебежала к нему – и тотчас убедилась, что совсем недавно здесь с помощью чего-то острого с поверхности камня содрали мох. На расчищенных участках проступали какие-то значки, которые можно было принять за случайные царапины, но внутренний голос подсказывал ей, что здесь что-то не так.
Она присмотрелась: определенно, это были письмена.
Уолкрис торопливо осмотрела глыбы, расположенные по соседству, и уже не удивилась, обнаружив на них подобные символы. Странное место!
Сухие космы травы возле глыбы, на которой знаков оказалось больше всего, были заметно примяты. Она представила, как Гумбольдт и его спутники столпились вокруг находки. Что бы ни означали письмена на других камнях, этот представлял для них особый интерес.
Приняв решение, она направилась туда, где оставила лошадей, и первым делом спустила Макса с седла на землю и освободила его от пут.
– Теперь, Пеппер, – сказала она, – пришло время отрабатывать то, что вам платит Вандербилт.
Макс лежал неподвижно, с ненавистью глядя на женщину. Наконец он произнес:
– Не дождетесь! С меня достаточно. Вы, низкая и лживая особа, которую…
Щелчок взведенного курка заставил его умолкнуть.
– Вы уверены, Пеппер, что хотите закончить ваше высказывание? – поинтересовалась Уолкрис.
Макс смерил ее взглядом и опустил голову.
– Так-то лучше.
– Что вам, собственно, от меня нужно? – спросил он, массируя затекшие запястья и щиколотки и постанывая от боли.
– Вы, насколько мне известно, знакомы с языками андских индейцев и древней символикой. Если поможете мне справиться с одной задачкой, получите второй шанс.
– А если нет?
Вместо ответа она просто повела в сторону стволом кольта.
Выбора не было.
– Можно мне хотя бы глоток воды? – сдаваясь, проговорил редактор.
Уолкрис бросила ему бурдюк с водой.
Он пил с жадностью, захлебываясь и проливая живительную влагу себе на грудь, а когда утолил жажду, вернул бурдюк женщине и поинтересовался:
– Итак, чего же вы от меня хотите?
28
Тропа и в самом деле устремлялась прямо в небо.
Четверо путников шаг за шагом поднимались по стертым ступеням и выщербленным плитам все выше и выше. Вверху, над их головами тропа терялась в тумане. Кое-где она была засыпана обломками – следами давних камнепадов; здесь приходилось двигаться с величайшей осторожностью, камни «дышали» под ногами, и любое неосторожное движение могло обернуться падением вниз.
Еще большего труда требовало преодоление участков, успевших зарасти низкорослым, но невероятно колючим кустарником, ветви которого невозможно было отодрать от брюк и сапог.
Кое-где из расщелин торчали узловатые корневища, за которые можно было ухватиться, да и каменный выступ, все время тянувшийся по правую руку, тоже приходился весьма кстати. К счастью, поверхность скалы под ногами была шероховатой, с массой неровностей, благодаря чему подошвы не слишком скользили.
Хоть в этом им повезло, потому что оступиться здесь означало только одно – верную смерть.
Через несколько сотен шагов тропа свернула прочь от котловины, которая теперь виднелась далеко внизу, увела путников в тесное ущелье, склоны которого были покрыты цветущими кактусами, странными растениями с крупными цветами и плодами размером с теннисный мяч. Кое-где попадались деревья с узловатыми стволами, с которых свисали седые бороды лишайников.
Они продолжали подъем еще в течение получаса, и лишь после этого решились сделать небольшой привал. Напряжение дало себя знать – Гумбольдт и его спутники задыхались, их лица блестели от пота, а руки и ноги были изодраны колючками. Тяжело дыша, они повалились на небольшую скальную площадку, и ученый пустил по кругу свою флягу.
– Ну что, Шарлотта, – немного придя в себя, спросил Гумбольдт, – ты еще не жалеешь, что связалась со своим дядюшкой?
Девушка с трудом улыбнулась.
– Ни за что на свете я бы не отказалась от такого путешествия. Ни в одной школе я бы не узнала столько, сколько за эти дни!
– Вопрос лишь в том, сумеешь ли ты довезти эти знания обратно домой, – съязвил Оскар.
– Трусишка, – насмешливо отозвалась Шарлотта.
– Но, между прочим, он прав, – поддержал подростка Гумбольдт. – Нужна величайшая осторожность. И не забывайте о судьбе Босуэлла – ведь он в плену. Надо думать, жители плоскогорья не очень-то расположены пускать в свои края чужаков.