– А ты не разочарована тем, что не ты оказалась той королевой, о которой древние сложили свою поэму? – неожиданно спросил он.
– Ты шутишь? – Шарлотта взглянула с удивлением. – В жизни я еще не чувствовала такого облегчения. Честно тебе признаюсь: это пророчество чуть было не лишило меня всякого удовольствия от участия в экспедиции. Бывали минуту, когда я проклинала себя за то, что ввязалась в эту историю.
– Однако ты и виду не подавала.
– Ну, кое-чему мне все-таки удалось научиться у своего дядюшки.
– Было бы ужасно жаль, если б ты осталась дома, – сказал Оскар.
– Я старалась ни к кому не приставать со своими переживаниями. У всех было так много забот, и нам нужно было сохранять спокойствие. Жалобы какой-то девчонки только раздражали бы всех. – Она усмехнулась. – На самом деле я никогда не считала себя какой-то особенной, не говоря уже о том, чтобы нацепить королевский венец.
– Наверное, я чувствовал бы себя точно так же, – признался Оскар. – И хотя мне очень жаль Уолкрис, я рад, что ты не на ее месте. Несмотря на то что ты не королева, ты все равно особенная. Во всяком случае, для меня… – В эту минуту он думал только о том, что вот-вот покраснеет, как мальчишка.
– Ты серьезно? – Шарлотта удивилась. – А я-то всегда считала, что у меня не очень стройные ноги и к тому же оттопыренные уши.
– Ты очень красивая.
Боже мой, что он несет? Его щеки просто пылали.
– Правда? – Она просияла. – Это лучший комплимент, который я когда-либо получала.
Оскар закашлялся.
– И еще я считаю тебя необыкновенно умной, – сказал он. – Иногда мне хочется знать столько же, сколько знаешь ты. Но порой я думаю – может, не стоит? Когда о каких-то вещах слишком много знают, исчезает их тайна. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Шарлотта взглянула на него с недоумением, словно не имела ни малейшего представления, о чем он толкует.
– Нет, – ответила она.
Оскар постарался не выдать разочарования. Неужели он ошибся? Выходит, она гораздо больше похожа на своего дядю, чем он предполагал.
Он обиженно пожал плечами, а Шарлотта захихикала.
– Попался, – сказала она. – Конечно, я знаю, что ты имеешь в виду. Именно здесь, в таком месте, как это, начинаешь понимать, что значит тайна.
Он, все еще хмурясь, покосился на нее.
– У тебя довольно необычное чувство юмора. Тебе кто-нибудь уже говорил об этом?
– Что это вы себе позволяете, молодой человек! – деланно возмутилась Шарлотта.
– Все, все, молчу, – теперь пришел его черед смеяться. – По крайней мере, оно у тебя имеется, и это главное. А вот над чем нам придется поработать, так это над цветом твоей кожи. Ты все еще бледная, и, думаю, не стоит тебе так много времени проводить за книжками. Свежий воздух пойдет тебе только на пользу. Поэтому предлагаю себя в качестве гида и охранника.
В ответ на эту тираду Шарлотта шутливо шлепнула его по руке.
– Вот если бы тебя накачали отравой и упрятали черт знает куда, причем с намерением тобою подзакусить! Готова спорить, что цвет лица у тебя был бы далеко не таким, как сейчас…
Она смотрела на него с удивительной улыбкой – нежной и слегка насмешливой.
Оскару почудилось, что он вырос на несколько сантиметров. Она сказала, что он хорошо выглядит?
Неожиданно вблизи платформы послышались голоса.
Оскар оглянулся: в сопровождении Юпана и нескольких индейских старейшин сюда шествовал Гумбольдт. В его свите находились также Макс Пеппер и Гарри Босуэлл, оба в индейских одеждах, за ними стайкой следовали молодые женщины. Все они беспрерывно перешептывались и хихикали.
Оскар с трудом сдержал смешок, глядя на эту процессию. Похоже, оба – и Пеппер, и Босуэлл, чувствуют себя среди обитателей города как рыба в воде.
В это время из ближней хижины показалась Элиза в сопровождении невысокой сутулой целительницы. Вытирая руки о льняной платок, она сразу же направилась к Гумбольдту.
– Ну, наконец-то! – проговорила Элиза. – Я уже начала тревожиться. Где ты пропадал?
– Масса дел, – ответил Гумбольдт, жестами подзывая Оскара и Шарлотту. – Идите все сюда, у меня важные новости.
Все столпились вокруг ученого. Гумбольдт без лишних предисловий перешел к делу:
– Боюсь, что нам придется спешно покинуть Кси’мал, – объявил он. – Причем, уже завтра утром. Времени на сборы в обрез.
– Завтра утром? – возмутилась Элиза. – Но Шарлотта еще не оправилась! В таком состоянии, как сейчас, она не выдержит многодневного пешего перехода. Ей необходимы еще хотя бы три дня покоя. Что за безумная спешка, Карл Фридрих?
– Юпан и его ученые говорят, что мы на пороге крайне неблагоприятного периода, – сказал Гумбольдт. – Приближается сильнейшая буря, которая продлится по меньшей мере два месяца.
– Я не понимаю… – вмешался Пеппер. – Сейчас конец апреля. Осень в Южном полушарии считается самым приятным временем года…
– Только не в этом году. Сейчас все иначе, – пояснил ученый. – Мы имеем дело с грозным природным феноменом, который испанцы называют Эль Ниньо. Это погодная ситуация, возникающая каждые семь-девять лет. Вчерашняя буря с ливнем – всего лишь прелюдия, и теперь с каждым днем погода будет становиться все хуже. Тропа, по которой мы поднялись сюда из долины, превратится в бурный горный поток. Если мы хотим попасть домой в ближайшие месяцы, нам стоит поторопиться.
Он оперся о поручни платформы и продолжал:
– Но есть и положительные моменты. Великий жрец Юпан в знак дружбы и признательности преподнес нам щедрый дар. Отныне «Пачакутек» принадлежит всем вам. Мне подробно разъяснили принципы управления этим воздушным судном и работы двигательной установки. Скажу прямо: корабль превосходно подходит для наших целей. Он прост в управлении, оснащен навигационными приборами, на борт можно взять солидный запас провианта, а энергии вполне достаточно, чтобы перелететь не только через Анды, но и через Атлантический океан. – Загадочная улыбка заиграла на его лице, Гумбольдт подбоченился. – Следовательно, друзья мои, мы рискнем совершить то, на что еще никто никогда не отваживался. Мы преодолеем океан и впишем новую страницу в историю путешествий и открытий.
– А что будет с нами? – Макс Пеппер растерянно развел руками. – Лично мне необходимо вернуться в Нью-Йорк. Меня там ждет семья и работа.
– Я тоже хотел бы вернуться в Америку, – поддержал его Босуэлл. – И прежде всего для того, чтобы погасить шумиху, вызванную моими фотографиями. Я считаю своим долгом убедить мистера Вандербилта, что все это просто нелепая ошибка. Этот народ имеет право жить так, как он жил до сих пор. И если ему удавалось существовать в тайне от всего остального мира на протяжении двух тысяч лет, я сделаю все возможное, чтобы все осталось по-прежнему. Эта маленькая цивилизация с неповторимой культурой просто рухнет, если в так называемых цивилизованных странах узнают о ней. Сюда хлынут полчища авантюристов и просто любопытных, которые принесут с собой все пороки и беды, от которых страдает современный мир.
– Я поддерживаю вас всем сердцем, – сказал Гумбольдт. – Кси’мал должен оставаться самим собой. И я счастлив, что обрел в вашем лице единомышленников! – Он с признательностью поклонился обоим американцам. – И, разумеется, мы доставим вас туда, куда вы пожелаете. Хотите – в Лиму, если вам будет угодно плыть морем до Сан-Франциско, не испугаетесь риска – через Анды вместе с нами с посадкой в Рио-де-Жанейро. Это сэкономит вам время, которое придется потратить на переезд через весь континент по железной дороге. Итак, что скажете?
Пеппер и Босуэлл переглянулись. Затем оба расхохотались, похлопали Гумбольдта по плечу и исполнили короткий танец, который мог бы кое-кому показаться странным, если бы не их индейские одеяния. На платформу высыпали жители соседних домов, зазвучала музыка, появилось вино, и в результате прощание с Кси’малом превратилось в праздник, продолжавшийся до поздней ночи.
«Пачакутек» стартовал ранним утром, задолго до восхода солнца.
Никто, кроме Юпана, Хуаскара и их немногочисленных приближенных не провожал путешественников.
На прощание каждый из семерых получил особый подарок. Элизе достался кувшин с семенами редких целебных растений, Шарлотте – серьги из окаменевших кораллов, Гумбольдту – астрономический инструмент для ориентирования по звездам, изготовленный местными мастерами, Босуэлл и Пеппер получили по охотничьему луку и кинжалу, а Вилме была преподнесена чудесная дорожная клетка-корзина искуснейшего плетения. Для Оскара Юпан приготовил нечто особенное: наряд искусных воров, своеобразной касты, пользовавшейся у индейцев особым почетом. Он состоял из кожаных штанов, длинного балахона с капюшоном и позволяющей передвигаться совершенно бесшумно обуви. Отличное облачение для того, чтобы куда угодно проскользнуть незамеченным.
Сопровождаемые наставлениями великого жреца, путешественники поднялись на борт «Пачакутека» и запустили моторы. Стоя на платформе, Юпан раскинул свои ритуальные крылья и воскликнул:
– Пусть сам Виракоча благоволит вам и дарует спокойную дорогу домой. Прощайте!
С этими словами он снял с себя лингафон и передал прибор Гумбольдту.
– Спасибо от всего сердца, Юпан и Хускар, – произнес ученый. – Пусть ваш народ живет вечно! И пусть не иссякает для вас дыхание ветра!
Судно величественно поднялось в серое, набухающее влагой небо. Оскар и Шарлотта стояли у поручней, махая друзьям. Город внизу стремительно уменьшался, пока окончательно не скрылся в тумане.
«Пачакутек» поднимался все выше, а, набрав высоту, развернулся и взял курс на восток. Путешественники молча смотрели на стену горных хребтов, возвышавшуюся впереди. Никто не находил в себе сил заговорить первым. Каждый знал, что прощается с заклинателями дождя навсегда.
Гумбольдт задумчиво обвел взглядом гряду величественных вулканов, чьи заснеженные склоны дремали в тени облаков.
Элиза осторожно взяла его за руку.
– Ну что? – спросила она. – Чем сейчас заняты твои мысли?