— Да ты с ума сошла, — покачал головой Кирилл.
— Может быть, — не стала отпираться Вика. — И тем не менее, я в этом доме сегодня ночью не останусь. И до тех пор, пока не поймают убийцу.
— Да кто может пробираться сюда без всяких следов взлома? Что за чушь? Вика, мы так много потеряли. Родителей, брата, сестру… У нас была большая семья, а теперь остались только мы. Ты, я… Настя и Эдик. Твоих мужей, прости, не считаю. Не успевают они стать семьей, как ты их меняешь на нового.
Вика переменилась в лице. Не из-за того, что он сказал про мужей — это ее не смущало. Что-то другое в его словах зацепило ее. Она шагнула к нему ближе, оказавшись почти вплотную, и тихо, едва слышно спросила:
— А ты в этом на сто процентов уверен?
— В чем? — так же тихо переспросил сбитый с толку Кирилл. Такая перемена от громких, истеричных взвизгиваний к полушепоту его почти напугала.
— В том, что остались только мы с тобой.
— Я не понимаю тебя.
Вика снова закатила глаза, очередной раз давая понять, что считает его идиотом.
— Скажи, ты на сто процентов уверен, что Степан мертв?
Кирилл недобро сощурился, внезапно глядя на нее как на чужую.
— С чего вдруг такой вопрос? — холодно уточнил он.
— Да с того, что это он был помешан на всяких играх, в том числе на этой проклятой «Мафии». И это ради его «завещания» мы все сюда приехали. И кто погиб первым? Тот, кто завещание заверял. Как считаешь, это совпадение? Или Носков просто что-то знал?
— Я видел его тело, — напомнил Кирилл. — Я сам его опознавал.
— А ты уверен, что не ошибся?
— Абсолютно.
Они несколько секунд сверлили друг друга взглядами, а потом Вика отступила назад, заметно успокоившись. Кирилл выглядел достаточно убежденным в своей правоте.
— Что ж, ладно. Но даже если Степка действительно мертв, мне будет спокойнее в своей квартире.
Кирилл тяжело вздохнул, но спорить больше не стал. Видя это, Вика снова взяла сумку с вещами и открыла входную дверь, однако порог переступать не торопилась. На улице вновь было пасмурно: солнце спрятали тяжелые низкие тучи, сильный ветер раскачивал деревья, от чего те тревожно шуршали, словно шептались о чем-то между собой. Невзирая на середину лета, погода походила на осень, как это часто бывает в Питере и его окрестностях. Даже птицы щебетали как-то по-осеннему, тревожно и неровно. Для полноты картины не хватало только желтых листьев и пожухлой травы.
— Знаешь, я всегда радовалась тому, что ты можешь устроить все как надо, — внезапно сказала Вика, не оборачиваясь к Кириллу, а глядя на угрожающе нависшие над землей тучи. Что можно прийти к тебе с проблемой, с какой угодно проблемой, и ты ее решишь. Но в последний раз мы зря в это влезли. Не могу отделаться от мысли, что именно это нам сейчас и аукается.
— Я должен был защитить нашу семью, — возразил Кирилл. — Если бы я этого не сделал, это сказалось бы на всех нас. Ты же понимаешь это?
Она обернулась и посмотрела на него через плечо с долей жалости во взгляде.
— Семью? Да мне кажется, что нашей семьи не стало очень давно. С тех пор, как отец завел себе вторую.
— Не говори так.
— Да я-то могу промолчать и соблюсти приличия, но разве все эти годы нам оно помогало?
— Добрый день, дамы. Где я могу найти Евстахия Велориевича?
«Дамы» в количестве трех штук (хотя, положа руку на сердце, Дементьев назвал бы их скорее «тетками») оторвались от своих мониторов, в которые смотрели с таким серьезным видом, словно только что спасали планету, а не раскладывали пасьянс «Косынка». Они окинули его скептическим взглядом, наверняка заметив следы порезов на лице, рассеченный и наспех прихваченный швами лоб и синяк, растекшийся по левой скуле. Тяжело вздохнув и выразительно закатив глаза, он достал из кармана удостоверение и раскрыл его. Он сразу понял, что сделал только хуже, но уже не себе, а Нурейтдинову: к утру по университету разлетится не менее десяти разных версий, почему к нему ходят следователи. К счастью, сам Нурейтдинов появился в кабинете буквально секунду спустя, «дамы» не успели начать задавать вопросы.
— Владимир Петрович, вы уже здесь! — удивился он, пожимая протянутую руку и недоуменно поглядывая то на заметно возбудившихся коллег, то на свежие повреждения на лице гостя. — Я ждал вас позже.
Дементьев подумал, что с тех пор, как он видел Нурейтдинова последний раз, тот неуловимо изменился. Нет, внешне он был все таким же: высоким, среднего телосложения, с русыми, заметно поседевшими волосами, в скромном костюме и очками на носу, но что-то в общем образе стало восприниматься иначе. Наверное, он просто перестал казаться представителем другого поколения. Или это он сам постарел? Тогда ему было всего тридцать семь, а сейчас — почти сорок. Не самый большой срок, конечно, но с возрастом время почему-то как будто ускоряется.
— Обстоятельства изменились, я освободился раньше, — сдержанно сообщил Дементьев, а потом, понизив голос, поинтересовался: — Мы сможем поговорить наедине?
— Да, конечно, сейчас найдем подходящую аудиторию.
Поиски не заняли много времени: подходящая аудитория, предназначенная для семинаров, обнаружилась буквально за углом. Закрыв за собой дверь, Дементьев извлек из внутреннего кармана прозрачный пластиковый пакет с картой и протянул Нурейтдинову, а сам осторожно сел на стул за партой в первом ряду. Авария обошлась для него относительно без последствий, по крайней мере, он ничего себе не сломал, но на ребрах разливался довольно внушительный синяк, поэтому двигаться было иногда больно.
Нурейтдинов ничего не заметил, тут же впившись любопытным взглядом в карту. Он повертел ее в пакете, а потом спросил:
— Можно?
— Да, конечно, эксперты уже взяли с нее все, что могли.
Нурейтдинов кивнул и достал карту. Отбросив пакет на преподавательский стол, он поднес ее ближе к глазам и осторожно ощупал пальцами.
— Очень талантливая работа, — заметил он, переворачивая карту «рубашкой» к себе и гладя ее пальцами. — С художественной точки зрения. Да и сделано интересно. Похоже, что использована какая-то старая колода, сторона с изображением покрыта светлой краской, а потом расписана заново.
Дементьев кивнул. Его эксперты сказали то же самое. Одна из карт осталась в лаборатории, с нее сейчас пытались снять верхний слой, чтобы посмотреть, что под ним.
Нурейтдинов продолжал поглаживать карту подушечками пальцев и хмуриться.
— Пожалуй, я беру свои слова обратно по поводу невозможности магических свойств колоды, — в конце концов сказал он.
Дементьев моментально напрягся.
— Считаете, что она действительно может заставлять людей убивать?
— Ну, за это не поручусь, но какая-то сила в ней определенно есть. Правда, очень слабая. Да и какая именно, сказать трудно.
— Это не очень мне поможет, — заметил Дементьев, поморщившись от боли, когда попытался сменить позу.
На этот раз Нурейтдинов заметил его гримасу.
— С вами все в порядке?
— Да так, небольшая авария, — Дементьев деланно безразлично отмахнулся. — По сравнению с моим пассажиром, я отделался легким испугом.
— И насколько сильно пострадал пассажир?
— Скончался на месте еще до того, как я пришел в себя после столкновения.
— Мне очень жаль. Это был ваш друг?
— Да нет, это был подозреваемый. То есть… была. Не то чтобы я действительно ее подозревал в произошедших убийствах, но я был вынужден ее задержать.
Дементьев сжато пересказал историю, связанную с Нелл, не забыв упомянуть про то, что ей прислали карту Мафии и что она в прошлом убила человека. Упомянул он и том, что водитель черного внедорожника покинул место происшествия, пока он сам оставался без сознания, а машина с утра числилась в угоне.
— И знаете, что самое интересное? — невесело усмехнулся он. — Перед аварией она сказала мне, что карта осталась у нее дома, а когда я пришел в себя, та лежала прямо на ней. У нее не было причин лгать мне, понимаете? Она уже призналась, что она Мафия. Я успел наведаться к ней домой с обыском. В том месте, где, по ее словам, осталась карта, ничего такого нет и в помине. Это какая-то глупость, понимаете?
— Перемещающиеся карты… Интересно, — пробормотал Нурейтдинов. — Значит, в новой… «игре» Мафия совершила уже два хода?
— Да, — Дементьев снова поморщился, но на этот раз уже не от боли. — Два убийства ночью и одно «линчевание», — он изобразил пальцами кавычки. — Нелл считала, что свой ход сделал и Маньяк, но сыграла карта Доктора, поэтому его убийство не состоялось.
— Вы говорили, что карту Маньяка оставили на кухонном столе? — припомнил Нурейтдинов.
— Да.
— Тогда Маньяк едва ли в игре. После вашего звонка я прочитал все варианты правил, какие нашел. Везде говорится о том, что карты сдаются играющим.
Дементьев кивнул. Именно об этом он и говорил утром Нелл.
— Тогда зачем его карту вообще показали? — все же недоумевал он.
— Возможно, она предназначалась кому-то, кто не приехал? Вы не узнавали, мог ли на чтении завещания быть кто-то еще?
Дементьев отрицательно покачал головой и сделал себе мысленную пометку выяснить этот момент.
— А нож? — вспомнил он. — Нож мы нашли воткнутым в дверь одной из комнат. Что он значит? Зачем он там? Если это не ход Маньяка, то что?
— Вы так спрашиваете, словно из нас двоих следователь я, — проворчал Нурейтдинов. — Я не знаю, что это означает. Я даже нож этот не видел.
— Простите, я просто думаю вслух, — отмахнулся Дементьев. — Нож на экспертизе еще. Но он обычный, охотничий. Я имею в виду, не похож на ритуальный или что-то в этом роде.
Нурейтдинов чуть склонил голову набок и едва заметно улыбнулся, глядя на следователя.
— А я смотрю, вы на полном серьезе рассматриваете вариант магического ритуала?
— Это звучит дико, согласен, — усмехнулся Дементьев, — но иначе я просто не понимаю, что происходит. По логике первая и вторая серия убийств должны быть связаны, но пока их связывает между собой только Степан Кленин, а он мертв. Кто из ночевавших в доме мог совершить эти два убийства и почему, мне совершенно не понятно. Кому мешал Носков? Кому мешала Инна? Могу предположить, что истинной целью убийцы был кто-то один, но не многовато ли трупов для прикрытия? Обычно при расследовании убийств отталкиваешься от двух вещей: мотив и возможность, но тут ничего не понятно ни с одним, ни с другим. Носкова убил крепкий высокий мужчина или, на худой конец, высокая, сильная женщина, что делает подозреваемыми первой очереди бывших мужей, старшего брата и, с большим допущением, Нелл. Могла ли она действительно убить Носкова, если она Мафия? У нее была самая лучшая возможность отравить Инну, но я не представляю, кто может быть в этой компании ее сообщником? Ведь Мафий две.