— Интересная теория, — пробормотал Нев. Об этом определенно стоило подумать. Это давало хоть какие-то штрихи к портрету преступника. — Спасибо, — он благодарно улыбнулся Лиле. — Я знал, что ты сможешь дать если не конкретную информацию, то как минимум подсказку.
— Да не за что, — она вернулась в более расслабленный режим и даже, не сдержавшись, зевнула. — Но я еще обязательно уточню у куратора. Может быть, он что-то знает.
— У тебя из-за этого не будет неприятностей? — обеспокоенно уточнил Нев. По идее, он не должен был знать о ее членстве в Обществе, а значит, не мог обращаться с такими просьбами. Ему не хотелось подставлять ее.
— Не думаю, — Лиля нервно дернула плечом, что выдавало ее неуверенность в собственных словах. — Я скажу, что ты звонил просто потому, что соскучился, а историю с картами упомянул вскользь. Я ведь и должна следить за тобой и выуживать из тебя подобную информацию, — с горькой усмешкой напомнила она. — Думаю, это будет выглядеть достаточно правдоподобно.
— Я действительно соскучился, — неожиданно для самого себя признался Нев.
Ее улыбка снова стала немного игривой.
— Ты всегда так говоришь, — с мягким укором заметила она. — Но никогда ничего не делаешь, чтобы как-то это исправить.
Когда она говорила подобные вещи, он неизменно смущался, хотя и понимал, что она всего лишь шутит. И как всегда не знал, чем на это ответить.
— Я не буду тебя больше отвлекать, кажется, ты собиралась лечь спать.
Она вздохнула, как ему показалось, немного разочарованно.
— Тогда спокойной ночи.
Таша почувствовала себя неловко, когда попросила Дементьева отвезти ее к Повиласу. На мгновение на лице следователя отразилось разочарование, словно он рассчитывал на более длительное время, проведенное в ее компании, или даже надеялся в данном случае выступить в качестве спасителя и утешителя. Она быстро отогнала от себя эти мысли вместе с угрызениями совести. К тому же, стоило ей выйти из его машины возле дома Повиласа, как она тут же забыла о Дементьеве вообще.
Идти к шефу было не лучшей идеей. Еще в доме Клениных он недвусмысленно дал ей понять, где проводит черту в их отношениях. Да и почему он вообще должен тратить свое время на возню с огорченной подчиненной? Какое ему может быть дело до того, что ее напугали эти вырезки из газет и достал молодой человек? Не он же ей прислал конверт и выбрал спутника жизни. Уж в последнем, кроме нее, так точно никто не виноват.
И все же, даже прокручивая все эти разумные доводы в голове, Таша поднималась на лифте на пятый этаж, где жил Повилас. Она несколько раз бывала здесь раньше, поэтому многие консьержи знали ее в лицо и помнили, к кому она обычно приходит.
Повилас долго не открывал. Она уже решила, что он куда-то ушел, или спит, или просто никого не хочет видеть. Замок в двери щелкнул, когда она собиралась вернуться к лифту.
— Таша? Что вы тут делаете? — в его тоне не было слышно недовольства, только удивление. Сонным он тоже не выглядел.
— У вас есть минутка? — вместо ответа спросила она, неловко улыбнувшись.
— Да, конечно, проходите.
По крайней мере, в этот раз он не выгнал ее сразу. Это немного обнадежило, хотя чувство неловкости никуда не делось.
Повилас пригласил ее в гостиную и даже предложил кофе, но Таша отказалась. Когда он сел рядом на диван, она практически на одном дыхании вывалила на него всю историю с конвертом и его содержимым. Только под конец рассказа она почувствовала, что ее бьет крупная дрожь, а глаза наполняются слезами от страха. Все это время она не осознавала, насколько сильно ее напугало послание.
— Таша, мне так жаль, — сокрушенно пробормотал Повилас, когда она замолчала. Его руки непроизвольно сжимались в кулаки, стоило ему на секунду потерять контроль над собой. — Это я виноват. Я втянул вас в эту историю. Мне не стоило брать вас с собой на чтение завещания, но я ведь и подумать не мог, что все так обернется. — Он посмотрел на нее и внезапно очень тепло улыбнулся. — Мне просто нужна была чья-то поддержка.
— Вы ни в чем не виноваты, — попыталась запротестовать Таша. — Не вы же затеяли всю эту больную игру…
Она осеклась, когда он внезапно взял ее за руку и погладил тыльную сторону ладони. У него были очень сухие и очень горячие пальцы. Уже от этого простого прикосновения ее сердце забилось сильнее, чем секундой раньше. Не то чтобы он никогда раньше не касался ее, но мысли о том, что она сидит в его гостиной, что, кроме них, в квартире больше никого нет, а онутешаетее, заставляли голову кружиться, а мысли — путаться. Ей пришлось напомнить себе, что вообще-то она сильно напугана и пришла искать защиты у него.
— Игру затеял не я, но я втянул в нее вас, — возразил Повилас. — Я бы хотел сказать, что вам ничего не грозит и все это касается только моей бывшей семьи, но я не уверен в этом. Нотариус ведь тоже был ни при чем.
Таша сидела, боясь пошевелиться. Она понимала, что в любой момент Повилас может опомниться и отстраниться, и не хотела этого. Ей нравилось ощущать его прикосновения, сидеть так близко, что чувствовать запах то ли его шампуня, то ли лосьона после бритья, слышать немного затрудненное, взволнованное дыхание. Она уже почти была благодарна неизвестному маньяку за то, что он прислал конверт именно ей.
— Как вы думаете, кто и зачем все это затеял? — едва слышно спросила она, когда молчание неприлично затянулось. — Это кто-то из Клениных? Или кто-то из тех, кто был на даче? Я недостаточно хорошо их знаю, но мне трудно представить кого-то из них в роли маньяка-убийцы, играющего в «Мафию».
Повилас грустно усмехнулся и снова посмотрел на нее. В его глазах было какое-то странное, незнакомое выражение.
— К сожалению, Таша, я не думаю, что кто-то из нас способен распознать в другом маньяка. Очень часто они выглядят как обычные люди большую часть времени. Поэтому это может быть кто угодно. И лживая охотница за состоятельными мужьями, и со всех сторон положительный хирург, и завязавшая алкоголичка, и преподаватель-мизантроп. — Он пожал плечами. — Кто угодно. Даже я, если посмотреть на это с вашей точки зрения.
— И все же вы назвали только этих четверых, — после паузы заметила Таша, но потом поправилась: — Пятерых, если считать вас.
— Был бы жив Степан, он бы возглавил список моих подозреваемых, — хмыкнул Повилас. — Но даже в страшном сне мне не может присниться маньяк-убийца Настя. Подозревать молодежь тоже смысла не вижу. Инна мертва, нотариус тоже. Вас я сам туда притащил и уже говорил, что в моих глазах это лучшее алиби.
Он все же выпустил ее руку из своей, встал и прошелся по комнате. Таша разочарованно вздохнула и задумалась. Теперь, когда ее мысли не крутились вокруг вопроса о том, стоит ли ей поцеловать его первой, воспользовавшись моментом, или подождать инициативы с его стороны, в голове нашлось место и для других размышлений.
— А этот следователь? Или следователей не принято подозревать?
— Теоретически это возможно, но практически маловероятно, — Повилас покачал головой. — Он никак не связан с Клениными, а тот, кто это устроил, должен быть связан с семьей.
— Наверное, вы правы, — вздохнула Таша.
Какое-то время они молчали, погруженные каждый в свои мысли. Повилас, судя по тревожной складке между бровями, размышлял на тему, кто же из предложенных им вариантов на самом деле может быть убийцей, а Таша думала о более прозаичных вещах: например, как можно избежать возвращения домой к Антону. Она знала, что ему нет равных в занудстве. Он будет весь вечер ныть о том, как отвратительно она себя ведет, что ей совершенно плевать на их отношения. Таша могла все это остановить и довольно просто: один раз честно признаться, что ей действительно наплевать, более того, эти отношения давно ей поперек горла. Если бы не боязнь застрять среди «неустроенных» женщин и не перспектива переехать в коммуналку, потому что отдельная квартира, даже «однушка», ей станет не по карману, она бы давно так и сделала. Вариант вернуться в Брянск, из которого когда-то приехала покорять северную столицу, она даже не рассматривала: этого она боялась больше, чем сумасшедшего маньяка-убийцу.
— Может быть, вы все-таки хотите кофе? — услышала она неуверенный вопрос шефа.
— Нет, не стоит, поздно уже для кофе, — она натянуто улыбнулась, выныривая из неприятных мыслей. Решительно поднимаясь с дивана, Таша добавила: — Да и хватит мне уже отнимать у вас время, я поеду домой.
— Подождите, куда вы одна на ночь глядя? — возмутился Повилас. — Давайте я отвезу вас. Или, если вы так боитесь за мое время, пусть ваш молодой человек приедет за вами.
— Он не приедет, — она поморщилась, как будто он провел пенопластом по стеклу, а не упомянул Антона. — Мы… поссорились, скажем так. И хотя все равно придется мириться, раз уж мы живем вместе и ночевать мне больше негде, но он не приедет за мной.
Повилас долго молча смотрел на нее, снова что-то обдумывая, но теперь тревожной складки на лбу уже не было. Он выглядел не столько встревоженным этими мыслями, сколько просто неуверенным в том, стоит ли их озвучивать.
— Таша, если тебе не хочется сегодня возвращаться домой, ты можешь остаться здесь, — наконец медленно произнес он, впервые за время их знакомства обращаясь к ней на «ты». — Если, конечно, действительно мне доверяешь. Ты можешь ночевать в спальне, а я постелю себе на диване.
— Это… очень мило с вашей стороны, Повилас, — против собственной воли Таша расплылась в довольной улыбке. Настаивать на возвращении домой с ее стороны было бы крайне глупо. — Только мне вполне сгодится и диван…
— Даже слышать об этом ничего не хочу, — тут же перебил он, тоже улыбнувшись. — Современным женщинам стоит чаще позволять мужчинам вести себя как джентльменам. Я постелю тебе свежее белье. Может быть, ты хочешь пока принять душ? Могу найти для тебя футболку на роль ночной рубашки.
Таша не стала отказываться ни от душа, ни от футболки. Она никак не могла перестать улыбаться и уже думать забыла об убийствах и присланном ей конверте. Единственное, что сейчас оставалось реальным и почти осязаемым, — это порхающие в животе бабочки, от которых становилось щекотно и радостно. Ей вдруг показалось, что несколькими минутами раньше он держал ее за руку не только с целью поддержать и успокоить. В том моменте было нечто гораздо большее.