Вики была бы так рада.
Они вернулись в дом, который теперь был в полном распоряжении Мередит. Кровати в гостиной уже не было. Питер ходил среди людей, пришедших на поминки, – членов правительства, военных, немногих друзей – и уже собрался уходить, когда Чейз отвел его в сторону.
– Питер, если у тебя есть секунда, я хотел бы с тобой кое-что обсудить.
Начинается, подумал Питер. Время выбрано хорошо, теперь, когда Вики нет, этот человек считает, что перед ним всё открыто. Они вышли на кухню. Чейз выглядел необычно нервно, теребя бороду.
– Мне несколько неловко, – признался он.
– Можешь не продолжать, Форд. Всё нормально – я уже решил не баллотироваться.
Питер сам удивился тому, насколько легко и просто он произнес эти слова. Будто гора с плеч упала.
– Поддержу тебя целиком и полностью. У тебя никаких проблем не будет.
Чейз озадаченно посмотрел на него, а потом рассмеялся:
– Боюсь, ты меня неправильно понял. Я хочу уйти в отставку.
Питер ошеломленно поглядел на него.
– Я просто ждал, пока Вики… ну, я знал, что она была бы разочарована.
– Но я всегда думал, что ты хочешь этого.
Чейз пожал плечами:
– Было время, когда хотел. Когда она выбрала тебя, я был изрядно разочарован, не стану отрицать. Но не теперь. У нас были разногласия, но она была права в том, что ты лучше всего подходишь для этой работы.
Как же я мог так ошибиться, подумал Питер.
– Даже не знаю, что и сказать.
– Скажи: «Удачи, Форд».
Питер сказал.
– И что теперь будешь делать?
– Оливия и я думаем уехать в Бандеру. Хорошая земля, скот держать можно. Телеграф уже есть, город первый в плане строительства железнодорожной линии. Думаю, лет через пятнадцать мои внуки там разбогатеют.
Питер кивнул:
– Хороший план.
– Знаешь, если ты действительно не собираешься баллотироваться, я бы хотел поговорить с тобой насчет партнерства.
– Ты серьезно?
– На самом деле это Оливия предложила. Она меня хорошо знает; я лучше работаю с мелочами. Если нужно вовремя сделать канализацию, это для меня. Но скотная ферма – дело куда серьезнее. Нужна выдержка, нужен капитал. Твое имя само по себе откроет многие двери.
– Форд, я вообще ничего не смыслю в коровах.
– А я смыслю, что ли? Научимся. Сейчас у всех так, не правда ли? Мы будем хорошей командой. До сих пор у нас это получалось.
Надо признать, предложение его заинтриговало. За все эти годы он почему-то не заметил, что Чейз и он, как ни странно, стали друзьями.
– Но кто тогда будет президентом, если не ты?
– Какая разница? У нас и так половина правительства только осталась. Пройдет еще лет десять, и это место опустеет, станет реликтом прошлого. Предположу, что следующий парень, который сядет в это кресло, будет и тем, кто здесь свет выключит. Лично я рад тому, что это будешь не ты. Я твой советник, так что позволь дать тебе последний совет: выйди из дела, пока силен, разбогатеешь, оставишь наследство. Чтобы у тебя была жизнь, Питер. Ты это заслужил. А остальное само наладится.
С этим Питер спорить не мог.
– И как скоро ты хочешь услышать мой ответ?
– Я не Вики. У тебя есть время подумать. Это серьезный шаг, понимаю.
– Спасибо тебе, – ответил Питер.
– За что?
– За всё.
Чейз ухмыльнулся.
– Всегда пожалуйста. Кстати, у тебя на столе письмо.
После того как Чейз ушел, Питер еще пару минут стоял на кухне. Когда он вышел в гостиную, то увидел, что почти все разошлись. Он попрощался с Мередит и вышел на крыльцо. Там стоял Апгар, засунув руки в карманы.
– Чейз откланялся.
Апгар приподнял брови:
– Вот так сразу?
– Кстати, а ты не собирался, случайно, в президенты баллотироваться?
– Ха!
По дорожке к ним подбежал молодой офицер. Весь потный, он с трудом дышал; судя по всему, ему пришлось пробежать изрядную дистанцию.
– Что такое, сынок? – спросил Питер.
– Господа, вы должны это увидеть, – ответил офицер, глотая ртом воздух между словами.
Перед зданием правительства стоял грузовик, который охраняли четверо солдат. Питер открыл задний борт и откинул в сторону брезент. Там стояли армейские ящики до самого потолка. Двое солдат вытащили один из них и поставили на землю.
– Много лет такого не видел, – сказал Апгар.
Ящики явно из бункера Данка. Внутри, в пластиковых вакуумных упаковках, лежали патроны. Калибры.223, 5.56 и 9 мм, 45 АСР.
Апгар вскрыл один из патронов и посмотрел на порох внутри. Восхищенно присвистнул.
– Хорошая штука. Армейские, настоящие.
Встав, он повернулся к одному из солдат.
– Капрал, сколько у тебя патронов в пистолете?
– Один и один, сэр.
– Дай-ка сюда.
Солдат протянул ему пистолет. Апгар вытащил обойму, передернул затвор, выбрасывая патрон из патронника, и вставил в обойму новый. Снова передернул затвор и протянул пистолет Питеру.
– Не окажешь честь?
– Как тебе будет угодно.
Апгар прицелился в землю в трех метрах от себя и спустил курок. Раздался грохот выстрела, и вверх взлетели куски земли.
– Давай посмотрим, что еще нам подвалило, – сказал Питер.
Они вытащили второй ящик. В этом лежали десяток магазинов для М‑16, а еще магазины на тридцать патронов, одинаково упакованные, выглядящие так, будто их только вчера сделали.
– Водителя никто не видел? – спросил Питер.
Никто. Казалось, грузовик просто появился тут сам по себе.
– И с чего бы Данку нам это посылать? – спросил Апгар. – Если только ты не устроил какую-то сделку, о которой мне не рассказал.
– Не было такого, – ответил Питер, пожимая плечами.
– Тогда как ты это объяснишь?
У Питера не было ответа на этот вопрос.
Она въехала в Техас по старому Шоссе 20. Утро сорок третьего дня; за это время Алиша проехала полконтинента. Поначалу ехала медленно, через завалы мусора на побережье, потом вглубь, поперек скалистых хребтов Аппалачей, а потом дорога стала свободнее, и она уже двигалась быстрее. Становилось всё теплее, начали цвести деревья, весна вступала в свои права. Иногда целыми днями шел сильный дождь, а потом вдруг солнце взрывало всё вокруг своим светом. Невероятные ночи, заполненные светом звезд, луна, меняющая фазы по мере того, как Алиша ехала всё дальше и дальше.
Они остановились, чтобы отдохнуть. Алиша легла на землю в тени навеса бензоколонки, а Солдат принялся щипать траву поблизости. Пару часов, и снова в путь. Тело отяжелело, Алиша чувствовала, как проваливается в сон. И так всю дорогу. День за днем – бодрствование, с полной, почти болезненной сосредоточенностью сознания, а потом она просто падала, как подстреленная птица.
Ей приснился город. Не Нью-Йорк; город, который она никогда не видела, о котором ничего не знала. Величественное зрелище. Город плыл в темноте, будто остров света. Его окружали могучие стены, защищая его ото всех опасностей. Изнутри доносились звуки жизни – голоса, смех, музыка, радостный визг играющих детей. Эти звуки осыпали ее, будто сверкающий дождь. Как хотелось Алише быть среди обитателей этого счастливого города! Она подошла и пошла вдоль стен, ища, где войти. Казалось, не было ни одного входа, но потом она нашла дверь. Крохотная, будто для ребенка. Она присела и повернула рукоятку, но дверь не сдвинулась. Потом поняла, что голоса утихли. Городская стена у нее над головой погрузилась в темноту. Впустите меня! Она начала молотить по двери кулаками, ее охватила паника. Кто-нибудь, прошу! Я здесь одна совсем! Но дверь отказывалась повиноваться. Ее крики превратились в вой, и тут она увидела, что двери нет. Стена перед ней была идеально гладкой. Не оставляйте меня! Город с другой стороны стены затих, все люди и дети – все исчезли. Она колотила в стену до тех пор, пока не выбилась из сил, и рухнула на землю, уткнувшись лицом в ладони и плача. Почему вы меня оставили, почему вы меня оставили…
Она проснулась в сумерках. Лежала, не шевелясь и моргая, чтобы проснуться окончательно, а потом приподнялась на локтях и увидела Солдата, который стоял у края ее убежища и косил на нее темным глазом.
– Хорошо, готова уже, встаю.
До Кервилла было еще четыре дня пути.
Кейт с девочками жили у них уже чуть больше месяца. Поначалу Калеб не возражал. Для Пим хорошо, что родные рядом, а девочки просто обожали Тео. Но шли недели, а Кейт становилась всё мрачнее. Ее настроение заполняло дом, будто ядовитый газ. Она делала мелкие домашние дела, но бóльшую часть времени либо спала, либо сидела на ступеньках снаружи, глядя в никуда.
И сколько еще она так хандрить собирается?
Пим мыла посуду после завтрака. Потом вытерла руки полотенцем и пристально поглядела на него.
Она моя сестра. Она только что потеряла мужа.
Лучше бы она уехала, подумал Калеб, но не стал говорить это вслух. Да и нужды в этом не было.
Дай ей время, Калеб.
Калеб вышел из дома. Во дворе Элли и Клоп играли с Тео, который уже научился ползать, и делал это с потрясающей скоростью. Калеб напомнил девочкам, чтобы они повнимательнее следили за братом и не уходили далеко от дома.
Он уже запрягал лошадей, чтобы пахать, как вдруг услышал крик испуга и боли. Бегом вернулся на двор и увидел, как из дома выбегают Кейт и Пим.
– Уберите! Уберите их!
Босые ноги Элли были усыпаны муравьями – сотнями муравьев. Калеб подхватил девочку и подбежал к корыту. Элли визжала и корчилась в его руках. Он опустил ее в воду и принялся спешно счищать муравьев с ее ног, водя ладонями вверх-вниз. Муравьи забрались и на него, он ощутил и укусы, будто слабые удары током, на ладонях, предплечьях, под воротом рубашки.
Элли наконец успокоилась, ее визг сменился судорожным плачем. Поверхность воды покрывал сплошной черный слой из муравьев. Калеб поднял ее и отдал Кейт, которая завернула дочь в полотенце. Ноги девочки были покрыты волдырями.