Он вернулся домой уже на закате. Выгрузил бутыли с керосином, отвел лошадей в загон и вошел в дом. Пим сидела рядом с Кейт у остывшего очага и что-то писала в дневник.
Взял то, что нужно было?
Он кивнул. Странно, но Кейт тоже молчала. Едва оторвала взгляд от вязанья.
Как там в городе?
Калеб задумался.
Очень тихо, ответил он.
На ужин они съели кукурузных лепешек, сыграли пару раздач в «рыбу» и отправились спать. Пим вырубилась мгновенно, а вот Калебу не спалось. Его сознание всю ночь прыгало на грани сна и яви, будто плоский камешек по воде, до бесконечности. Приближался рассвет, и он оставил попытки уснуть. Тихо вышел из дома. Земля была мокрой от росы, в светлеющем небе гасли последние звезды. Повсюду пели птицы, но это ненадолго; на юге, откуда к ним обычно приносило всю погоду, виднелась стена облаков, внутри которой мерцали сполохи молний. Ладно, значит, весенняя гроза. Калеб прикинул, что у него минут двадцать, пока она дойдет. Еще с минуту смотрел на тучи, а потом взял из сарая первую бутыль с керосином и пошел к краю леса.
И не поверил своим глазам. Этого не может быть. Может, эффект освещения. Но нет.
Среди деревьев не осталось ни одного муравейника.
6.00. Майкл Фишер, Босс Цеховиков, стоял на причале, глядя на восход. Небо было затянуто густыми облаками; воды канала, сейчас, в промежутке между приливами, были совершенно неподвижны. Сколько уже он не спал? Не то чтобы он очень устал – это уже давно прошло, – он жил и двигался на внутреннем резерве силы, в смертельном режиме, будто сжигая себя. Когда-нибудь этот резерв кончится, и вместе с ним кончится и он сам. Исчезнет, как клуб дыма на ветру.
Он вышел из чрева «Бергенсфьорда» с каким-то неосознанным желанием, которое уже не мог вспомнить. В тот самый момент, когда он вышел на свежий воздух, планы вылетели у него из головы. Он просто подошел к краю дока и только тогда осознал, что стоит здесь. Двадцать один год. Поразительно, как время летит. События захватывают тебя одно за другим, и в мгновение ока ты вдруг оказываешься с больными коленями и желудком, лицом, которое ты не узнаёшь в зеркале, не понимая, как всё это могло случиться. Было ли всё это с тобой на самом деле.
«Бергенсфьорд» был почти готов. Ходовая часть, гидравлика, навигационное оборудование. Электроника, устройства стабилизации, приборы на мостике. Все припасы загружены, опреснители запущены и работают. Всё ненужное они сняли, максимально облегчив корабль. Изначально «Бергенсфьорд» был газовозом. Слишком много оставлено на волю случая. Например, останется ли он на плаву? Расчеты на бумаге – одно, реальность – другое. Если останется на плаву, сможет ли его корпус, залатанный тысячами кусков собранной отовсюду стали, с миллионами заклепок и болтов, выдержать столь долгое плавание? Достаточно ли у них топлива? Что будет с погодой, особенно когда им придется попытаться обойти мыс Горн? Майкл прочел о водах, в которых им предстояло идти, всё, что смог найти. И новости были не слишком хороши. Легендарные шторма, противотоки такой силы, что могут руль сорвать, волны размером с гору, способные мгновенно отправить тебя на дно.
Он почувствовал, что кто-то подошел сзади. Лора.
– Хорошее утро, – сказала она.
– Похоже, дождь будет.
Она пожала плечами, глядя на воду.
– Всё равно хорошее.
Сколько еще у нас таких осталось, вот что она хотела сказать. Сколько еще рассветов мы увидим? Давай радоваться этому, пока оно есть.
– Как дела в штурманской рубке? – спросил Майкл.
Лора шумно выдохнула.
– Не беспокойся, ты справишься, – сказал он.
Облака слегка порозовели. Над водой низко летали чайки. Правда, хорошее утро, подумал Майкл. И внезапно ощутил гордость. Гордость за свой корабль, его «Бергенсфьорд». Он прошел полмира, чтобы проверить его на прочность. Дал ему шанс, будто говоря: «Возьми, если сможешь».
Вдали показался свет фар.
– Это Грир, – сказал Майкл. – Пойду-ка я.
Майкл прошел по причалу и подошел в тот самый момент, когда первый заправщик остановился и из его кабины вылез Грир.
– Остатки, – сказал Грир. – Мы залили девятнадцать заправщиков, так что остался последний.
– Проблемы были?
– Нас патруль заметил на юге от казарм в Розенберге. Видимо, они решили, что мы в Кервилл едем. Думал, они за нами погонятся, но они не сделали этого.
Майкл поглядел поверх плеча Грира и дал знак Рэнду.
– Займешься этим?
Люди уже обступили заправщики. В ответ Рэнд поднял большой палец.
Майкл снова поглядел на Грира. Тот явно был изнурен. Лицо будто череп, обтянутый кожей, острые скулы, запавшие красные глаза, желтоватая влажная кожа. На щеках и шее белая щетина, будто иней. Кислый запах дыхания.
– Давай-ка поедим что-нибудь, – сказал Майкл.
– Мне бы прикорнуть немного.
– Сначала позавтракай со мной.
У них стояла палатка с буфетом и койками для отдыха прямо на причале. Майкл и Грир наложили себе в миски водянистой овсянки и сели за стол. Рядом сидели еще пара человек, ссутулившись над мисками и механически отправляя в рот ложку за ложкой, с лицами, обмякшими от усталости. Никто не разговаривал.
– Всё остальное нормально продвигается? – спросил Грир.
Майкл пожал плечами. Более-менее.
– Когда собираешься воду в док пустить?
Майкл зачерпнул ложку овсянки.
– Он будет готов через день-два. Лора хочет сама весь корпус проверить.
– Аккуратная женщина наша Лора.
В дальнем конце палатки появился Пластырь. С невидящими глазами с трудом подошел к котлу, поднял крышку, потом передумал и подошел к одной из коек. Даже не лег на нее, а попросту упал как подстреленный.
– Тебе самому бы немного поспать, – сказал Грир.
Майкл с болью усмехнулся:
– Вот бы здорово было, а?
Они закончили завтракать и пошли в погрузочную зону, где стоял пикап Майкла. С двух заправщиков топливо уже слили, и они стояли рядом. У Майкла в голове начала вырисовываться идея.
– Давай-ка оставим один заправщик полным и поставим в начале причала. У нас еще остались эти серные запалы?
– Да, стоит.
Дальнейшее объяснение не требовалось.
– Проследи за этим.
Майкл сел в пикап и поставил «Беретту» в держатель под рулем; короткоствольное ружье с пистолетной рукояткой и пенал с запасными патронами к нему лежали между сидений. На пассажирском кресле лежал его рюкзак: патроны, смена одежды, спички, аптечка первой помощи, монтировка, флакон эфира, тряпка и перевязанная шпагатом картонная папка.
Майкл завел мотор.
– Сам понимаешь, мне еще не доводилось бывать в тюрьме. Каково там?
Грир ухмыльнулся, глядя на него в открытое окно машины.
– Еда получше, чем здесь. И спится великолепно.
– Ладно, не так уж плохо звучит.
Лицо Грира стало серьезным.
– Он не должен узнать о ней, Майкл. Как и о Картере.
Майкл пару секунд глядел на своего друга. Действительно, ужасно выглядит.
– Иди-ка спать.
– Добавлю в список дел.
Они пожали друг другу руки. Майкл переключил скорость.
– Призываю всех к спокойствию!
В зале было не протолкнуться, все места заняты, люди стояли в проходах и сзади. Пахло страхом и немытыми телами. Стоящий за кафедрой мэр, с красным лицом, обливаясь потом, напрасно стучал молоточком по столу, крича и призывая всех к спокойствию. Сидящие позади него члены Совета Свободного Штата, бестолковое сборище людей, на кого ни глянь, – подумал Юстас, – с преувеличенным вниманием перебирали бумаги, поправляли пуговицы на одежде и стыдливо, будто пойманные на списывании студенты, отводили взгляды.
– Моя жена пропала!
– Мой муж! Никто его не видел?
– Мои дети! У меня их двое!
– Что случилось с собаками? Кто-нибудь их видел? Ни одной собаки нигде нет!
Снова стук молотка.
– Проклятье, люди, умоляю!
И так без конца. Юстас глянул на Фрая, который стоял на другом конце зала. Это обещает быть весельем, правда, парень?
Наконец шум стих достаточно для того, чтобы мэра было слышно.
– Окей, так-то лучше. Мы понимаем, что все встревожены и хотят услышать ответы на вопросы. Я собираюсь дать слово шерифу, который, возможно, прольет свет на события. Гордон?
Юстас поднялся на трибуну.
– Что ж, на данный момент мы знаем ничуть не больше остальных. За последние две ночи пропало около семидесяти человек. Это те, о которых мы знаем. Заместитель Фрай и я еще не успели обойти все фермы.
– Так почему же вы этим не занимаетесь? – заорал кто-то.
Юстас нашел лицо кричавшего в толпе:
– Потому, что я стою тут и треплюсь с тобой, Джер. А теперь рот закрой, и я смогу сказать остальное.
– Ага, закрой рот и дай сказать человеку! – рявкнул кто-то с другой стороны зала.
Снова крики, нервные голоса, перебивающие друг друга. Юстас решил не прерываться.
– Как я уже сказал, – продолжил он, – мы не знаем, куда подевались эти люди. На первый взгляд, всё выглядит так, будто по какой-то причине каждый из них встал посреди ночи, вышел из дома и не вернулся.
– Может, их кто-то забирает! – заорал Джер. – Может, этот человек здесь, среди нас!
Эффект от его слов был мгновенным. Все начали переглядываться и негромко переговариваться. Может ли…
– На данном этапе мы не отвергаем никакие версии, – сказал Юстас, понимая, насколько слабое в этом утешение для людей. – Однако такой вариант выглядит маловероятным. Речь о слишком большом количестве людей.
– Может, это и не один человек делает!
– Джер, хочешь подняться сюда и вести собрание?
– Я просто хотел сказать…
– То, что ты говоришь, пугает людей. Я не хочу, чтобы началась паника и вы все подозревали друг друга. Насколько нам известно, все эти люди вышли из домов по своей воле. А теперь умолкни, пока я тебя под замок не посадил.
В первом ряду встала женщина:
– Ты хочешь сказать, что мои мальчики сбежали? Одному семь, другому – шесть!