– Ты сказал кое-что сегодня на суде.
– Я много чего наговорил. Это был хороший день для меня, ты так не думаешь?
– Ну, да, но ты сказал одну конкретную вещь.
– Одну вещь?
– Да.
– И это повлияло на тебя? Заставило проделать весь путь сюда? Оставить Шрам? – Калеб на мгновение прикрывает глаза. – Я скучаю по запаху города, улиц и сладостей, по небу, на котором движутся облака. Я скучаю по своим людям. Это место – тюрьма не только на физическом уровне. Эти марионетки Элит понятия не имеют, что значит жить, отстаивать что-то, обладать семенем магии.
– Да, – соглашаюсь я. – Так и есть.
О людях, которые живут за пределами Шрама, многое можно сказать, но сейчас у нас нет на это времени. Быстрый взгляд на телефон говорит мне, что занятия по аквааэробике закончатся с минуты на минуту. Мне нужно поторопиться.
– Ты сказал, что люди, которые не понимают движение Верности Наследию внутри Шрама, – это несчастные жалкие души. Где ты слышал эту фразу?
– Может быть, я сам её придумал. Звучит неплохо, не так ли? Цепляет?
– Дело в том, что Урсула, девушка, которой ты делал татуировку...
– Морская ведьма...
– Да. Кажется, теперь её так называют, и...
– Продолжай.
– Ну, ты же знаешь, что она была моей лучшей подругой, что я искала её в твоём тату-салоне и что она исчезла несколько недель назад.
– Но она всё же вернулась, не так ли? И вернулась с новыми силами, так сказать.
– Ей нравилось говорить о несчастных жалких душах. На самом деле, она часто повторяла эту фразу, и она единственный человек, от которого я её слышала.
Неуловимая улыбка Калеба возвращается, очень похожая на змею на татуировке, выглядывающей из-под его воротника.
– Если хорошо подумать, похоже, я действительно мог позаимствовать эту фразу у неё. Она могла сказать мне, что Бунтарка Мэри поймёт, что это значит.
Моё сердце сжимается, но я стараюсь не показывать своего нетерпения.
– Ты видел её? Где?
Калеб не двигается.
– О, она повсюду.
– Значит, ты не знаешь, где она?
– Я этого не говорил.
Я рычу. Калеб играет со мной. Но я сейчас не в настроении для игр. У нас нет времени.
Парень поднимает брови.
– Ну что за характер.
– Перестань ходить кругами. Это бесит. Ты играешь со мной, но это, серьёзно, вопрос жизни и смерти.
Калеб внимательно рассматривает меня.
– Видишь ли, в чём дело. Всю свою жизнь я хотел сделать Шрам лучшим местом для жизни, вернуть ему былую славу, – он стискивает зубы. – Но больше всего я хочу выбраться из-под контроля Элит. Я должен достичь этой цели, чего бы мне это ни стоило. Поэтому я собираюсь сделать то, чего они даже представить не могут. А ты... Ты сделала выбор остаться узницей, когда у тебя могло быть всё. Ты могла обладать магией и быть рядом с теми людьми, которых якобы любишь. Ты могла что-то изменить, но решила остаться в цепях. И теперь ты раскаиваешься в своём выборе. Уже не так уверена. Ты хочешь найти своих друзей. Для чего? Думаешь, они не знают, что происходит? У них есть магия. Они могут делать вещи за гранью фантазии. Ты их отвергла, а не наоборот. Не забывай об этом.
Когда Джеймс и Урсула звали меня с собой, я посмотрела на разрушения вокруг и решила пойти другим путём: путём закона, обычной жизни, более безопасной жизни... И посмотрите, к чему это привело: я осталась в одиночестве, без друзей и без цели. Но теперь я уверена, что Калеб знает больше, чем говорит.
– Думаю, я смогу понять твою низкую оценку, если посмотрю на себя твоими глазами, – говорю я серьёзно. Быть может, Калеб заперт тут, и он, возможно, опасен, но он не такой трус, как я. – Но прошу, пожалуйста, расскажи мне, что ты знаешь. Я никогда не причиню им вреда. Я просто хочу увидеть их снова.
– Если ты хочешь их увидеть, тебе придётся найти их самостоятельно.
– Почему? Если ты что-то знаешь, почему не хочешь мне сказать?
Калеб разглядывает свои ногти, потом снова смотрит на меня.
– Это не то, чего ты ожидала, не так ли? Ты должна найти правду в себе, прежде чем получишь то, что хочешь.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Ой-ой. Кажется, могут возникнуть проблемы, – Калеб прикладывает ладонь к уху. – Послушай-ка.
С другого этажа доносится тихий звук сирены.
– Где ты взяла эту форму, Мэри Сью? – почти шепчет Калеб.
– Феи-крёстные! Мне нужно идти. – Я вскакиваю на ноги. Меня будут искать.
– Подожди! – говорит Калеб. – У меня есть для тебя скромное угощение.
Я свирепо смотрю на него. Времени нет, но я не могу просто уйти.
– В тебе есть магия, которую ты даже не осознаёшь, – говорит Калеб. – Урсула просила меня передать тебе это, если ты придёшь её искать. Посмотри на семя магии, которое у тебя внутри, и позволь ему прорасти.
– Какой ещё магии? – с нажимом спрашиваю я. – Из-за чего ты поссорился с Урсулой? Когда она оставила тебе сообщение для меня?
Калеб пожимает плечами:
– Хм. Давай оставим этот разговор на другой день.
Я отворачиваюсь. Я больше ничего от него не добьюсь, и мне нужно убираться отсюда.
– Верность Наследию, Мэри, – кричит Калеб. – Никогда не забывай, кто ты.
А потом я иду так быстро, как только могу, не привлекая к себе внимания. Если я побегу, меня поймают. Я, не оглядываясь, выхожу в коридор и спускаюсь по дальней лестнице, затем прохожу в вестибюль, где уже начинается хаос.
«Не смотрите на меня, – думаю я. – Не смотрите на меня».
Люди в форме проносятся мимо меня. Я ни с кем не встречаюсь взглядом, но и не смотрю в пол. Я почти начинаю верить, что действительно способна становиться невидимой, когда слышу голос:
– Привет, новенькая.
Я поднимаю глаза в полной уверенности, что меня сейчас арестуют, но этого полицейского я раньше не видела. Я ещё не утонула.
– Ситуация в Шраме накаляется. Комендантский час нарушили. Всех вызывают работать. Ты тоже на дежурстве?
– Нет, сэр. Я иду домой, – я колеблюсь. – Так вот из-за чего вся эта суматоха? Шрам?
– Конечно. Там сейчас гражданские беспорядки, – полицейский бросает взгляд на моё запястье, которое прикрыто рукавом, поэтому он не может увидеть, Наследница я или нет. – Интересные люди живут в Шраме.
– Это точно.
– Ты в какую сторону направляешься? – Если это попытка выяснить, из Шрама я или нет, то я не хочу, чтобы у полицейских было хоть какое-то представление о моей личности, когда раскроется пропажа пропуска.
– Домой, – говорю я. – В Верхний город.
– Ладно, иди поспи немного. Нас ждёт много сверхурочных и большая нагрузка из-за злодеев и всего остального.
– Да, сэр.
Когда я выхожу на холодный ночной воздух, то поспешно сворачиваю в переулок. Я переодеваюсь в одежду из Шрама и выбрасываю два других костюма в ближайший мусорный бак. Оказавшись в своих ботинках, чёрных джинсах и кожаном пальто, я чувствую, что снова могу дышать свободно, впервые с тех пор, как вышла из метро.
И теперь у меня есть то, чего не было, когда я туда вошла.
Я знаю, что мои друзья живы.
И они хотят, чтобы я их нашла.
Глава пятая
Следующим утром я просыпаюсь оттого, что Джия кричит на телевизор. Эта привычка появилась у неё тем утром, когда мы покинули полицейское управление Королевского города в прошлую пятницу. Каждое утро после ночи глобальных продаж «волшебной» косметики она готовится ко сну, заплетает волосы, готовит свежий кофе для меня и чай на ночь для себя, а потом до хрипоты кричит на телевизор. Ей хватает причин для возмущений: беспорядки, митинги, ежечасные заметки об Урсуле, Малефисенте и Джеймсе, требование к гражданам Шрама немедленно связаться с властями, если у них появится какая-нибудь информация. Джия едва не плюётся всякий раз, когда на экране появляется Кайл Аттенборо. Какова бы ни была причина её гнева, я просыпаюсь под её комментарии как под будильник. Но сегодня в голосе тёти слышится странная тревога, достаточная, чтобы я вскочила с кровати и побежала в гостиную, напряжённая и готовая к битве.
Это не обычные возмущённые ругательства Джии.
– Феи-крёстные! – говорит она так, словно ей не хватает воздуха. – Палочки волшебные!
– В чём дело, Джи? – Я встала слишком быстро и теперь нахожусь на грани обморока, пытаясь сфокусировать взгляд на комнате и с трудом держась на ногах. – Ты меня пугаешь.
Джия одета в пижаму для сна, на ней очки в роговой оправе, кожа блестит от сывороток и кремов. Тётя бросает на меня быстрый взгляд, а затем снова поворачивается к телевизору.
– Это во всех новостях!
– Что?
Джия косится на то, как я плетусь на кухню, одним глазом поглядывая в телевизор, и наливаю себе кофе, а затем бросаю туда пару чайных ложек сахара. Сегодня день сладкого.
Репортёр на экране что-то говорит возле здания суда Королевского города в Центре, окружённый другими журналистами. Все заняты одним и тем же. Последнюю неделю это было каждый день, и тут нет ничего нового. Моё внимание привлекает другое. В нижней части экрана бежит строка с яркими, жирными буквами:
Калеб Ротко сбежал / все в опасности / оставайтесь дома /
заприте двери / бойтесь злодеев.
Я опускаюсь на стул за обеденным столом и стараюсь, насколько возможно, сохранять невозмутимое выражение лица.
– Ты можешь в это поверить? – говорит Джия. – Он просто исчез! Пуф!
– Он... – Мой голос дрожит, и я сжимаю запястье, чтобы успокоиться. – Он Исчезнувший?
– Нет! – Джия ёрзает на диване. – Его выпустила какая-то женщина. Есть даже видеозапись. Я уверена, её снова покажут.
Моё сердце начинает биться быстрее. Оно стучит о грудную клетку, и я делаю ещё один глоток кофе. Я не знаю, что делать. Много людей видели меня вчера, и это только вопрос времени, когда меня схватят. Наверное, я оставила дверь в камеру открытой. Я даже не помню, как запирала её ключ-картой. Я так паниковала из-за сирены, что почти ничего не помню, кроме того, как переоделась рядом с мусорным баком. Я наполняю лёгкие воздухом и опустошаю их до конца, пытаясь думать.