Белла выглядит ужасно. Это не обычный восхитительный, точно выверенный уровень небрежности, который является её фирменным знаком: несколько перекошенный хвостик, свободные брюки, безупречно естественный макияж. Это нечто совершенно другое.
Великий призрак.
Белла Лойола стоит в спортивных штанах.
Футболка свисает с одного плеча, и я уверена, что вижу на ней пятно от подливки.
И...
Я так сильно хочу её обнять. Белла необходима мне, как вода умирающему растению, кетчуп картошке фри, хвост русалке.
– Мэри Элизабет? – она щурится и быстро моргает, будто ей больно смотреть на свет.
– Да, привет. Я же писала тебе сообщение? Ты же сказала мне прийти?
Она едва заметно показывает, что узнала меня, но, конечно же, не приглашает внутрь. Быть может, моё сообщение и её ответ мне только почудились.
– Я знаю, что ты мне писала, – говорит Белла, и я выдыхаю. – И я ответила, помнишь? Я не сумасшедшая.
Да, но я сама вполне могла сойти с ума.
Белла упирает руку в бедро и раздражённо выдыхает, затем смотрит налево, направо, хватает меня за предплечье и тащит в дом, захлопывая за нами дверь.
– За тобой следили?
– В последнее время за мной часто следят, – говорю я. – Но сейчас нет, непохоже. По крайней мере, я никого не заметила.
Я собираюсь извиниться и объяснить ей, что происходит и почему я хочу поговорить, но мой настрой ускользает, когда Белла затаскивает меня в прихожую.
– Совсем никого?
– Да.
– В наши дни нельзя быть слишком осторожным. Осторожность, осторожность, осторожность. Именно то, что нужно. Дозор и всё такое. – Белла сжимает мою руку, и я чувствую затхлый запах, будто она не принимала душ несколько дней. Обычно она пахнет летними цветами: свежо, просто и мило. – Я так рада, что ты со мной связалась, – продолжает Белла. – Ты единственная из моих знакомых одновременно Наследница и детектив.
– Я больше не детектив...
– Бла-бла-бла, я тоже больше не такая. Это неважно.
Наши голоса отдаются в комнате эхом. На тарелке на обеденном столе лежит надкушенный бутерброд трёхдневной давности. Фантазия и Стелла, мать и тётя Беллы, обычно наслаждаются множеством вкусных блюд, праздничной фоновой музыкой и смехом, но сейчас этого нет, и дом кажется пустым и строгим, несмотря на тёплый, уютный декор.
– Где твоя мама? Твоя тётя?
– О, они уехали на какую-то конференцию на неделю, – рассеянно отвечает Белла. – Что- то о том, как научиться жить волшебно без магии. В основном они едят и наслаждаются массажем. – Она продолжает смотреть в сторону бального зала, будто не может сосредоточиться на мне.
– Послушай, – начинаю я. – Я хотела попросить прощения за...
– Мне не нужны твои извинения, – Белла наконец останавливает свой взгляд на мне, и меня тревожит сочувствие, которое я в нём нахожу. – Ты тоже многое потеряла.
– Я в порядке, – говорю я. – Я практически ходячий доспех.
– Хм, – с сомнением произносит Белла, – никаких чувств, да?
Я улыбаюсь, но шутка причиняет боль. У меня слишком много чувств. Всегда слишком много. И Белла это знает.
– Послушай, Мэри, ты единственный человек, который может понять, что происходит, – мягко говорит она. – Ты единственная в Шраме, кто был там, единственная, кто в ту ночь потерял больше, чем я. – Она берёт мои руки в свои. – Я много думала, беспокоилась и чувствовала себя очень одиноко. Мне казалось, будто из этого кошмара невозможно выбраться, меня просто придавило его тяжестью. Но потом пришло твоё сообщение, и мне показалось, что все крёстные феи мира собрались вместе, чтобы дать мне знак.
Я убираю руки и открываю рот в притворном удивлении.
– Ты сказала про знак? У тебя что, жар? – Белла – самый рациональный человек, которого я знаю. Нужно что-то из ряда вон выходящее, чтобы она поверила в знаки. Я прикасаюсь ладонью к её лбу, будто собираюсь проверить температуру, и Белла отталкивает меня.
– О, магия, – говорит она, но на её губах играет лёгкая улыбка.
– Я думаю, тебе срочно нужен психотерапевт.
– Хорошо, хорошо, – перебивает она, – хватит.
Если бы она сама не родилась Наследницей, Белла, вероятно, была бы одной из тех людей, которые отрицают существование волшебства и считают его простым обманом.
Она улыбается немного печально.
– Для меня всё изменилось.
– Потому что из-за меня тебя уволили.
– Нет, нет, нет! – Белла отмахивается, и я замечаю её короткие потрескавшиеся ногти. – Давай просто скажем, что я очень, очень быстро выросла как личность. Что насчёт остального? Всё в прошлом. Серьёзно. Не думай об этом больше. Разве ты могла поступить иначе? Ты должна была найти своих друзей и парня. В конце концов, ты всё сделала правильно, хотя и чувствовала искушение. Ты не пошла с ними, хотя хотела. Ты вела себя этично, что нелегко, и мне жаль, что меня не было рядом. Я слишком увлеклась, жалея себя, чтобы протянуть тебе руку помощи в последние несколько дней. Я должна была быть рядом с тобой.
– Нет. Я этого не заслуживаю...
Белла берёт мою ладонь и серьёзно смотрит на меня. Я набираюсь мужества. Она собирается копнуть глубже, поговорить со мной о Джеймсе, о шефе. Мне придётся держать эмоции в узде, чтобы не развалиться на части, даже если мне этого не хочется.
Но вместо этого Белла тащит меня в гостиную.
– Эй! Что ты делаешь?
– У нас не так много времени, чтобы тратить его впустую. Я же сказала: то, что ты мне написала, – это знак. Видела, что происходит? Я имею в виду, ты видела новости? Драку прошлой ночью? Я слышала, что все окна в «Чаепитии» разбиты.
Я останавливаюсь. Я не видела такого в новостях. «Чаепитие» – культовое место Шрама, которое принадлежит крёстной матери моего Джеймса, Делле, – ещё одному человеку, которого я не видела после битвы. Она, должно быть, подавлена.
– Ты не знала, – говорит Белла.
– Нет. Не знала.
– Мне очень жаль, Мэри. Правда жаль.
– Да, мне тоже.
Белла стискивает меня в объятиях. Это быстрые объятия, но я так сильно в них нуждаюсь, что прижимаюсь к ней ещё на секунду.
– Я хочу тебе кое-что показать, – говорит она, меняя тему. – Не против?
– Я сделаю почти всё, что угодно, если ты перестанешь надо мной издеваться.
– Ш-ш-ш, – говорит Белла и закрывает мне глаза руками. – Просто позволь этому случиться.
Мне хочется её ударить, но вместо этого я смеюсь.
После очередного сильного рывка я чувствую, как пространство вокруг нас становится больше. Белла заводит меня в бальный зал, где Наследники Шрама обычно прятались от магических обязанностей и расслаблялись. Тут высокие потолки и узорные колонны; лепнина на потолке, похожая на свадебный торт, и шторы из парижского розового атласа. Я понимаю, где нахожусь, потому что в воздухе смутно пахнет пузырьками и волшебной пыльцой – остатками магии. В этом месте произошло столько волшебства, что оно до сих пор не исчезло до конца, и повсюду видны его следы.
Белла убирает руки от моих глаз, чтобы я могла видеть.
– Великий призрак, – шепчу я.
Я смотрю на самую сложную, самую подробную ментальную карту из всех, которые я когда-либо видела. По всей стене развешаны фотографии людей, газетные статьи, распечатанные электронные письма, и всё соединено между собой шнурами так, что это похоже на паутину. Она простирается до самого потолка высотой почти в пять метров. Карта не идёт ни в какое сравнение с каракулями, которые мы делали в кабинете в участке. Рядом стоит лестница на колёсиках – такие обычно встречаются в библиотеках, но здесь её раньше использовали, чтобы помогать клиентам спускаться с потолка. Белла забирается на неё, чтобы поправить фотографию в паре метров от пола.
Когда она спускается, то упирает руки в бока.
– Это мой шедевр, – Белла указывает на карту. – Как я и думала, Королевский город – это цитадель коррупции, и мне нужна всего пара крошечных улик, чтобы это доказать.
– И под крошечными ты имеешь в виду...
– Я их достану, – огрызается Белла. – Я найду способ. Тайное всегда становится явным. Это непреложная истина. Они занимались грязными делами и должны предстать перед правосудием.
– Белла, – осторожно говорю я, – я не думаю, что это истина. Люди всё время совершают плохие поступки и не попадаются. Посмотри, сколько нераскрытых дел... Убийств, за которые людям никогда не придётся отвечать. А политики всегда пользовались своим положением. Это печально, но так устроен мир.
Белла сурово смотрит на меня.
– И чего тебе не хватает? – сдаюсь я.
– Во-первых, нужно найти доказательства сговора. – Она указывает на шнур, который связывает шефа с Кайлом и Лукасом Аттенборо. – Кайл и Лукас экспериментировали на детях-Наследниках, верно? Ты знаешь так же хорошо, как и я, что Кайл не мог просто пританцевать в Шрам, раскрыть его величайший секрет, купить здание и построить туннель, соединяющий его лабораторию со «Страной чудес» так, чтобы никто об этом не знал. Как он нашёл источник магии? Как получил разрешение на строительство своей лаборатории? Кто построил ему этот туннель?
– Я не знаю, – говорю я.
– Ставлю на шефа. – Белла смотрит на меня.
– Она никогда не бывает в Шраме. Едва ли даже признаёт, что она Наследница.
– Вот именно. Это идеальное прикрытие. Но ты права, ты права, я не могу этого доказать. Но мы точно знаем, что она мошенница. Мы сами видели. Она подкупила парня с татуировкой. Она подставила Калеба. Она сделала всё, чтобы снять нас с этого дела, когда мы только начали его раскрывать. По-моему, этого достаточно, чтобы подозревать шефа Ито. – Белла переводит дыхание. – И потом, есть ещё Дэлли. Мне жаль, но у меня есть чувство, что он тоже в этом замешан.
– Туннель трудно не заметить, – соглашаюсь я. Дэлли – самый дружелюбный, самый артистичный человек в районе. Он так занят, планируя мероприятия и управляя баром, что я не могу представить, чтобы он интересовался подобными интригами. Но я должна признать, ситуация и правда выглядит так, будто Дэлли причастен.