Я прикасаюсь к стеклу. Однажды Она уже помогла мне пройти через него, может быть, она сделает это снова. Может быть, на этот раз Она даст мне какие-то ответы. Красная Королева поднимает руку и кладёт её напротив моей, копируя мой жест.
– Пропусти меня, – говорю я. – Отведи меня к ним.
Она ухмыляется.
Моя рука лежит на холодном стекле.
– Тогда перестань меня преследовать, – говорю я, когда ничего не происходит. – Оставь меня в покое.
Красная Королева откидывает голову назад, открывая горло. Я её не слышу, но ясно, что она смеётся. Я стучу по стеклу раз, другой и ещё раз, но она не перестаёт смеяться. Она сгибается пополам, опираясь на раковину в своей версии ванной. Дверь распахивается, и в туалет заходит девушка с прямой чёлкой, стучась в кабинку. Я выбегаю, не оглядываясь, в полной уверенности, что если я это сделаю, Красная Королева перестанет смеяться и выползет из зеркала, чтобы последовать за мной. Я поднимаюсь по лестнице и уже в паре метров от зала чувствую, что кто-то снова идёт за спиной. На моё плечо ложится рука, и я уверена, что это Она.
Я разворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Лукасом Аттенборо.
Я отталкиваю его на пару шагов.
– Что ты тут делаешь? Ты за мной следил? – Наши лица достаточно близко, чтобы я могла видеть, как трепещут его ресницы. Лукас фыркает и хрипло выдыхает – нечто среднее между вздохом и смехом.
– Примерно тридцать пять секунд. – Он хмурится. – Ты в порядке?
Я свирепо смотрю на него.
– Не стоит. Не смей делать вид, что ты волнуешься за меня.
– Ладно, – говорит Лукас. – Прости. – Кто-то проходит мимо, и меня толкают ближе к нему. – Сегодня тебя не было в школе, и в последний раз, когда я тебя видел, тебя утаскивал Дозор.
– Всё благодаря Кэти.
– Да, – говорит Лукас. – Мы не общаемся последние дни.
– А как насчёт Чейза? Твои любимые демоны не могли тебя бросить.
Выражение его лица говорит мне всё, и я смеюсь.
– Может быть, в мире всё-таки есть справедливость.
– Да, да, – говорит Лукас. – Похоже, ты не следила за новостями. «Лампа джинна» вчера выпустила большую статью. Мой отец отказался от меня, и все Элиты последовали его примеру.
Лукас меня освободил. Я его ненавижу, но он действительно отпустил меня. И из-за этого его отец не хочет с ним разговаривать?
– Разве ты живёшь не со своим отцом? – спрашиваю я. Мне не хочется лезть в его дела, но любопытство берёт верх.
– Нет. С мамой. – Лукас мельком бросает на меня взгляд. – Она Наследница. Живёт над мебельным магазином на авеню Желаний.
– Ладно, хорошо, спасибо, что рассказал мне о своей жизни. Как выяснилось, ты получил то, чего заслужил. Столько, сколько я тебя знаю, ты ужасно обращался со мной и моими друзьями, и ты вколол мне что-то, от чего я, вероятно, схожу с ума, поэтому я не собираюсь тебе сочувствовать.
Лукас поджимает губы и смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать, но не может.
– Справедливо, – говорит он. – У меня сейчас никого нет, если тебе от этого станет легче.
– Ты знаешь, мне действительно легче, – отвечаю я. – Ты всегда был придурком, и теперь с тобой обращаются как с придурком. Может быть, во Вселенной всё-таки есть справедливость. И перестань меня преследовать.
Я собираюсь уйти, но Лукас меня останавливает.
– Мэри, подожди, – говорит он. – Я думаю, ты в опасности. Я могу помочь.
Я разворачиваюсь на пятках.
– О, правда? Как ты пришёл к такому выводу, гениальный детектив? – Я тыкаю его в грудь. – Конечно, я в опасности. Просто помни, что ты сам всё это начал. Ты несёшь ответственность. Держись от меня подальше, понял?
Лукас поднимает руки, сдаваясь.
Вполне довольная, я ухожу.
Джия ждёт меня в рабочей одежде, сидя за обеденным столом с поджатыми под себя ногами, и встаёт, как только я вхожу.
– Звонили из школы, – говорит она.
– Ох. – Мне следовало бы сильнее нервничать или чувствовать больше вины, но у меня слишком много мыслей в голове. Я снимаю куртку и вешаю на стул.
– Ты не сказала мне, что случилось с той девушкой из Элит.
– Кэти? Она не стоит упоминания.
– Ты не сказала, что тебе запретили входить в здание школы.
– Да. – Джия бросает на меня укоризненный взгляд. – Да! Я должна была сказать, но ты и так была на нервах, и это ничего бы не изменило. Я всё равно окончу школу. Всё под контролем.
– Да, но мы договаривались. Мы рассказываем друг другу обо всём. Я тебе доверяю и не хочу потерять это доверие.
Теперь я содрогаюсь и чувствую укол вины.
«О, прекрати. Это для её же блага, а вина – для дурачков. Можешь представить, что бы она сделала, если бы узнала, что ты задумала? Тебя бы уже приковали наручниками к кровати».
– Прости, Джи, но сейчас я хочу попросить тебя довериться мне без моих рассказов. Мне действительно это нужно.
– Это куртка Джеймса?
Я колеблюсь, но зачем лгать? Она уже знает ответ.
– Да.
Джия вздыхает и потирает виски. Я вдруг понимаю, что она выглядит измученной.
– Я потеряла свою сестру, Мэри. Также я потеряла свою племянницу, моего любимого зятя, магию, моих родителей, которые умерли от горя.
– Ты имеешь в виду мою семью? Пытаешься напомнить мне о том, чего я никогда не смогу забыть и чего ты никогда не сможешь понять?
– Я обещала твоей матери, что если с ней что-нибудь случится, я о тебе позабочусь. Я обещала, что буду беречь тебя.
– Так и есть! Ты обо мне заботишься!
– Я пытаюсь, но ты иногда слишком всё усложняешь. Город в хаосе. Дети исчезают. Нам нужно больше общаться. А ты гуляешь всю ночь и возвращаешься домой на машине Джеймса и в его куртке. Мэри...
– О чём ты говоришь?
Джия бросает на меня многозначительный взгляд.
– Я говорю, что сейчас не время хранить секреты.
– Я делаю только то, с чем могу справиться! Я стараюсь изо всех сил. Я не виновата в том, что меня выгнали из школы. Не по моей воле мне вкололи неправильную магию. Я только хочу, чтобы всё вернулось на круги своя. Я ни в чём не виновата! – кричу я.
– Но ты могла остаться дома, проявить немного терпения, подождать, пока детективы по этому делу восстановят порядок. Так мне, по крайней мере, не приходилось бы бояться за тебя каждый раз, когда ты выходишь за дверь.
Я падаю на диван напротив Джии и беру её за руку. Это сильная рука, всё ещё достаточно гладкая, но уже начинающая увядать.
– Правда в том, что ты не можешь меня уберечь, Джи. Ты дала моей матери обещание, которое не сможешь сдержать, поэтому стоит от него освободиться. Я уверена, что если она могла связно мыслить, когда умирала, она думала о тебе и о том, как ей повезло, что ты рядом, чтобы помочь мне.
Джия громко шмыгает носом.
– Но ты солгала, когда сказала, что сможешь это сделать. Со мной может случиться миллион вещей. Меня могут задавить, напасть, убить так же, как их. Меня может смертельно ужалить ядовитое насекомое, или я могу подхватить неизлечимую простуду.
– Но это другое. Ты сама бежишь прямиком в огонь, твоя жизнь рушится, ты даже не можешь нормально окончить среднюю школу.
Я встречаюсь с ней взглядом.
– И это нормально. Мне плевать на это, вот что. Я должна делать то, что в моих силах, чтобы помочь друзьям. Я отлично провожу свои дни, Джи. Я пытаюсь помочь Шраму, ищу противоядие, пытаюсь найти Джеймса и Урсулу раньше, чем это сделает Дозор. Возможно, я не смогу разобраться со всеми делами сразу. Возможно, я не смогу справиться ни с одним из них. – Я прерывисто вздыхаю. – Но я сделаю всё, что смогу, и ты должна мне это позволить.
– Но ты можешь...
– Умереть? Да, думаю, могу. А ещё всё может получиться прекрасно. И всё же ты должна мне позволить поступать по-своему. Потому что я такая, какая есть, это мой путь, и я должна идти по нему свободно, как бы сильно это тебя ни пугало.
Джия долго ничего не говорит, глядя в пространство между нами. Я медленно провожу большим пальцем по костяшкам её пальцев, надеясь, что она поймёт, как сильно я её люблю.
– Иногда, – говорит Джия через какое-то время, – печаль так накапливается, что ты едва можешь видеть что-то, кроме неё. Тогда бывает трудно вспомнить, что люди грустят только над тем, что они любят. Иди и найди свою любовь, Мэри. Со мной здесь всё будет в порядке.
«Это было очень впечатляюще, – говорит голос. – Ты была почти смелой».
Когда я захожу в свою комнату, то достаю телефон из кармана и набираю номер. Как бы уверенно я ни чувствовала себя в комнате с Джией, сейчас я съёживаюсь и ощущаю тревогу. Я рассказала тёте обо всём, что собираюсь делать, и это заставило меня понять, насколько мои планы велики, далеко за пределами моих возможностей.
Когда я слышу голос доктора Динь, который весело произносит: «Алло?», я едва не теряю сознание от облегчения.
Глава десятая
Терапия назначена рано, но она и должна быть рано, потому что в десять часов Динь нужно идти на основную работу в полицейском управлении Королевского города, а встреча там была бы в лучшем случае неловкой.
«Беги сколько хочешь, Мэри. Ты не сможешь убежать от того, что у тебя в голове».
Я въезжаю в жилой квартал с маленькими обветшалыми домами и нахожу место для парковки на улице. Здесь довольно мало машин. На воде залива покачиваются лодки. Это самая южная часть Шрама, конец улицы, где рыбаки живут бок о бок с людьми, которые хотят покоя. Место выглядит умиротворяюще. Здесь нет плакатов, предупреждающих о злодеях и опасности. Это почти похоже на нормальный маленький жилой район. Я останавливаюсь и смотрю на плоское серое небо, но не нахожу там никаких ответов.
Я ищу дом с зелёной крышей и коричневыми стенами на углу улиц Паутинки и Ивы. Похожий на дерево – как сказала доктор Динь. Затем я замечаю, как она машет мне с крыльца в зелёном свитере и джинсах. Когда я подхожу, она коротко и резко меня обнимает.
– Доктор Динь, – говорю я.
– Динь вполне достаточно. Заходи, Мэри.