– Я почти уверен, что ты разозлишься, потому что это не моя история, но... – говорит Ал Жасмин.
– Что? Выкладывай! Быстро!
– О, любовь моя. Ты такая нежная, такая вежливая...
Жасмин закатывает глаза.
– Ал заставляет меня разговаривать как огр-людоед, но на самом деле мы должны соблюдать границы. Работа есть работа.
Белла отрывает взгляд от документа, который у неё в руках.
– А вы знаете, что шеф состоит в советах директоров семи компаний, четыре из которых принадлежат Кайлу Аттенборо... – Затем она вздрагивает и садится прямо. – Прости, – говорит она, – ты что-то сказала?
– Всё та же старая добрая Белла, – тянет Жасмин.
– Кого-нибудь интересует то, что я принёс? – восклицает Ал.
– Давай сюда, – говорит Жасмин.
– Сначала дай мне объяснить. – Он держит бумаги вне её досягаемости, и Жасмин явно хочется выхватить их у него из рук.
– Люди в здании суда всё больше и больше расстраиваются из-за того, что происходит. Ни для кого не секрет, что шеф и Кайл в ссоре, и Кайл пытается от неё дистанцироваться, чтобы расширить своё влияние, что бы это ни значило. Итак, парень, с которым я разговаривал, сказал, что Кайл в ближайшую пару дней планирует слить кое-какую информацию и бросить шефа под волшебную карету, закатать её в волшебный ковёр-самолёт...
– Хорошо, мы поняли. – Жасмин жестами просит его поторопиться.
– И нам её слили раньше.
Ал отдаёт Жасмин бумаги.
– Это невероятно.
Белла встаёт и забирает бумаги у Жасмин. Она ахает.
– Шеф отмывала деньги через организации Кайла Аттенборо! Сотни тысяч долларов. Она не сможет объяснить, откуда взялись такие суммы. Должно быть, это откаты или доходы от незаконной деятельности.
– Например, продажи нелегальных волшебных зеркал за десять тысяч долларов? – говорит Жасмин.
– Например, продажи незаконных волшебных зеркал за десять тысяч долларов, – повторяет Белла. – Вполне возможно, есть много чего ещё. Она попалась, Мэри. Мы поймали шефа с поличным. Теперь она никак не сможет себя защитить. Кайл Аттенборо её уничтожит.
– Нет, если я сделаю это первой, – говорит Жасмин. – Ал, оставь мне завтра первую полосу. Придётся потратить большую часть ночи, чтобы всё сделать правильно, но я собираюсь рассказать об этом первой. Я не доставлю Кайлу удовольствия сделать это на его условиях и притвориться невинным.
– Хорошо, давайте постараемся, ребята! – Ал потирает руки, и теперь я понимаю, почему работа журналиста вызывает такую же зависимость, как работа детектива. Ты не только пытаешься добиться справедливости и раскрыть правду. Ты пытаешься сделать это первым и лучше всех. – Мы проведём идеальную пресс-конференцию!
– Но, Мэри, – говорит Жасмин, держась на почтительном расстоянии, – мне нужно спросить тебя кое о чём, и от тебя и твоего ответа зависит, будет ли разоблачение успешным или провалится.
– От меня? – Мои глаза всё ещё скользят по цифрам. Шеф получила пожертвования на кампанию в размере пятнадцати тысяч долларов, вложила их в одно из предприятий Кайла, а затем вывела деньги в виде зарплаты. Она делала это снова и снова. Так нагло. Начальница, должно быть, считала себя настолько могущественной, что никто никогда не сможет призвать её к ответу.
– Да, от тебя. – Жасмин мягко опускает листы рукой, и я вынуждена встретиться с ней взглядом. – Ты – ключ ко всему. Мне нужно, чтобы ты рассказала мне свою историю, всё, что ты видела в ночь битвы, всё, что ты любишь в своих друзьях, всё, что ты хочешь, чтобы мир узнал. Мне нужно, чтобы ты сказала мне правду и я могла поведать её людям в Королевском городе. У нас есть всё необходимое, чтобы прижать шефа, но нужно помочь людям понять, что случилось с так называемыми злодеями – как их похитили, принудили, убедили, дрессировали и предали люди, которые, как предполагалось, должны заботиться о них. – Жасмин ждёт, пока я обдумаю её слова. – Ты сможешь сделать это ради меня? И ради себя тоже?
Я смотрю на Беллу, не удивляясь потоку эмоций, который вот-вот хлынет из меня. Я весь день была на грани слёз. Я не знаю, имею ли право выносить на публику всё, через что они прошли, потому что я не одна из них. И я сделала свой выбор – остаться тут. Мои друзья, должно быть, считают, что они мне безразличны. Но теперь, где бы они ни были, возможно, ребята смогут взять газету и увидеть, что я осталась здесь ради них, что я скучаю и всё ещё их люблю.
Может быть, если они увидят статью, то придут и заберут меня из этой адской дыры туда, где я должна была быть с самого начала.
– Да, – говорю я. – Я дам тебе полное интервью.
Белла хлопает в ладоши.
– Да, – едва не рыдает она. – Давай сделаем это!
Жасмин вскакивает на ноги.
– Я не могу напечатать всё. Кое-что – только слухи, но их у меня достаточно. У меня хватает документов и интервью. Я могу раскрыть коррупцию и сговор, и могу написать теорию о Чудо-озере и потребовать проведения исследований. – Жасмин притягивает меня к себе и крепко обнимает. – Спасибо вам обеим! Я должна идти!
Мы с Беллой остаёмся смотреть друг на друга. Я чувствую себя очень усталой, грустной и завидую, потому что не могу пойти туда, куда ушёл Трент. Я хочу убежать от мира.
– Эй, – говорит Белла, – ты в порядке?
– Да. Когда-нибудь всё станет волшебно и радужно, правда?
Она гладит меня по голове и берёт под руку.
– О, милая, – говорит Белла, – я очень на это надеюсь.
А потом снаружи начинается хаос.
Глава семнадцатая
Мы выбегаем на улицу, где собирается толпа.
Белла указывает пальцем:
– Смотри. Все идут к Чудо-озеру. Похоже, что-то происходит!
– Когда это возле Чуда ничего не происходило?
– По-видимому, никогда, – бормочет Белла.
– Идём, девочки. Я чую историю. – Жасмин тянет меня за рукав, и мы оказываемся в потоке.
Дорога так забита людьми, что я едва могу протиснуться сквозь парад масок в виде голов животных и девушек в радужных париках, танцующих и дрыгающих ногами. Когда я продвигаюсь дальше по дороге, передо мной выходит марширующий оркестр, играющий «Что происходит в Шраме». По воздуху плывут мыльные пузыри, и люди бросают друг в друга блёстки.
Когда мы подходим к сцене, я вижу повсюду растяжки:
«Кайла Аттенборо на пост мэра»
«Хватит – значит хватит»
«#большеникакихзлодеев»
«#смотринасвет»
«#всезаодного»
«#спасёмшрам»
Дорогие костюмы и пальто с меховой подкладкой, в которых Кайл Аттенборо обычно щеголял по городу, исчезли. Я даже не вижу его всегда отполированных до блеска ногтей. Кайл Аттенборо на фотографии не похож на короля Элит, и он также не похож на Наследника. Он выглядит как никто и ничто, как все и всё. Как один из нас, но лучше – как тот, кто способен нас спасти. Взгляд Кайла кажется проницательным, но в то же время мягким. Его снимали снизу, поэтому он похож на бога, но он также выглядит весьма... скромным?
Это самая большая лужа гоблинских соплей, которую я видела в своей жизни. Кайл – настоящий тролль в человеческом обличье. Нельзя изменить человека, надев на него скучную рубашку на пуговицах и убрав гель для укладки с его волос. Ничто и никогда не сотрёт образ Аттенборо в моей голове, его голубые глаза, холодные и бесчувственные, когда он послал своих приспешников за мной и Джеймсом. Кайла волновало только то, что мы можем выдать его секрет. Даже когда выяснилось, что он экспериментировал на детях Шрама, пытаясь вернуть магию, это ничего не изменило. Никому не было дела.
«Знаешь что? Мы должны его убить. Разве не замечательно будет порезать его на кусочки? Четвертовать? Отрубить ему голову?»
О, прекрасно. Ты вернулась.
«Я всегда была тут. Разве ты по мне не скучала?»
Нисколько.
«Ты лжёшь».
– Ну, идём, – Белла тянет меня за собой. – Если мы собираемся здесь остаться, давай подойдём ближе.
– Напомни взять тебя с собой на концерт в следующий раз, – говорю я.
Мой телефон жужжит. Это Джия проверяет, всё ли со мной в порядке. Обычно в это время она спит, но я уверена, что она не может отдыхать из-за шума снаружи. Я быстро пишу тёте, что всё хорошо, и мы продвигаемся вперёд.
Мимо проезжает пара на передвижной платформе. Мужчина подбрасывает женщину в воздух и снова ловит. Они смеются и обнимаются. Мы приближаемся к сцене, и толпу охватывает лихорадка, когда из-за кулис выходит Кайл Аттенборо. Он в том же костюме, что и на растяжках. Он выглядит мягким, деликатным и простым, как дружелюбный ковбой.
Женщина рядом со мной кричит, её лицо залито слезами.
Кайл машет рукой, чтобы успокоить толпу. Оркестр замолкает. Веселье затихает.
Мне хочется уйти. Я не видела Кайла Аттенборо с тех пор, как его головорезы меня преследовали, пытаясь перестрелять или взять в плен моих друзей. Я помню, что Кайл сказал мне прямо перед тем, как его увезли (как оказалось, очень ненадолго): «Ты думаешь, что спасла город, но на самом деле ты убила каждого его жителя».
А как насчёт того, что сделал он?
– Посмотрите на эту чудесную погоду. – Кайл Аттенборо улыбается и вскидывает руки. Облака расступаются, и солнце светит на нас впервые с тех пор, как злодеи сбежали.
Снова раздаются радостные возгласы.
– Спасибо, спасибо, огромное спасибо за то, что вы здесь. Это великий день для Шрама и для всех вас, и для меня большая честь быть здесь вместе с вами.
Раздаются оглушительные аплодисменты, но они быстро стихают.
– Я бы с удовольствием затянул приветствие, – продолжает Кайл, – но ставки слишком высоки, поэтому давайте просто приступим к делу. Нельзя терять времени. Сегодня я пришёл сюда, чтобы официально объявить о своей кандидатуре на пост мэра этого великого города.
Толпа взрывается, и проходит несколько минут, прежде чем Кайлу удаётся вернуть себе контроль.
– Я никогда не планировал этого делать. – Он поднимает руки, чтобы продемонстрировать свою невиновность. – Я думал: «У Королевского города есть свои лидеры, и они довольно хорошо делают свою работу, верно?»