Я бегу за ножом, затем отдёргиваю занавески, и там оказывается чёртов Лукас Аттенборо.
– Какого дьявола ты тут делаешь? – Я готовлюсь к драке, но как только Лукас заходит в комнату, его опухшее лицо не даёт мне что- то сказать или сделать. Мне просто становится жаль его.
– У меня есть кое-что для тебя, – говорит Лукас. – Тебе это понравится. – Он бросает взгляд на окно. – Журналисты за мной следили. Они повсюду. Я от них оторвался, но, пожалуйста, дай мне побыть здесь несколько минут, чтобы они потеряли след.
Сейчас не самое подходящее время. Мне нужно кое-куда уйти.
– Я принесу тебе воды, – наконец говорю я. – Ничего не трогай. И если я вернусь, а ты попытаешься ударить меня по голове или сделать со мной ещё что-нибудь, ты пожалеешь.
Лукас почти улыбается.
Когда я возвращаюсь, он расхаживает по комнате, уставившись на пробковую доску, куда я приколола фотографии со мной, Урсулой и Джеймсом. Лукас останавливает взгляд на снимке, где мы с Джеймсом обнимаемся и целуемся на откровенном селфи в Вечнозелёном саду среди волшебных растений.
Я знаю, какими мы выглядим: безнадёжно влюблёнными.
Лукас мог просто заглянуть в мои социальные сети, и он увидел бы те же фотографии, но он всё равно пристально их разглядывает, а затем снова осматривает комнату и говорит:
– Ты аккуратнее, чем я ожидал. – Затем что-то в его лице меняется, будто Лукас принята решение, и он поворачивается ко мне на четверть оборота. – Мне кажется, отец передумал насчёт Шрама.
– Твой отец?
– Да. Совсем недавно мы снова начали общаться. Сегодня, сразу после митинга, он мне позвонил, и мы встретились в «Стране чудес». Он дал мне это. – Лукас достаёт из кармана две ампулы. Жидкость внутри золотистая и пенистая.
– Магия?
– Нет, – говорит он. – Это противоядие.
Противоядие. Я помню, как сильно его хотела. Но с тех пор я продвинулась дальше. Время противоядия прошло.
– А что во втором? – спрашиваю я, указывая на второй флакон в руке Лукаса.
– Я собираюсь оставить его себе. На случай, если понадобится сделать ещё. Я имею в виду, если я смогу разобраться в формуле без отца. Он как раз всё мне объяснял, когда ему позвонили, и он выбежал, а потом...
Голос юноши дрожит, и ему требуется секунда, чтобы прийти в себя.
– Мне жаль, Лукас. – В этот момент мне действительно жаль. Хотя я ненавижу его семью и всё, что она делает, я вроде как понимаю – в этом нет вины Лукаса.
– Ага, – говорит он.
Я держу тёплую стеклянную ампулу, перекатывая её в ладони.
– Откуда мне знать, что там не яд или что-то в этом роде?
Лукас пожимает плечами:
– Ниоткуда. Но я действительно серьёзно думаю, что отец пытался поступить правильно.
– А что насчёт его сегодняшнего объявления? Про поимку злодеев и всё такое.
Лукас слабо улыбается и застёгивает толстовку до самого верха.
– Я не говорил, что он перестал быть политиком. Жёсткая борьба с преступностью полезна для кампании.
– Ага.
– Думаю, мне лучше уйти, – говорит Лукас, выглядывая в окно. – Похоже, фургон новостей поехал дальше.
– Будь осторожен, Лукас. – Я хочу говорить небрежно, может быть, даже немного саркастично, но слова звучат с большим чувством, чем я рассчитывала. Я знаю, каково это – потерять семью. Я знаю, как это больно.
Лукас замирает и испытующе смотрит на меня.
– Знаешь, – говорит он, – в школе я обращался с тобой как с куском дерьма, но я всегда тобой восхищался. Ты не была такой шумной и высокомерной, как твои друзья.
– Высокомерной? Самые высокомерные – дети Элит.
– Мы? Нет. У нас просто есть деньги. У вас есть магическая история и потенциал для большего, и вы носите его как корону, словно весь мир должен вам поклоняться. Наследники относятся к остальным, будто другим чего-то не хватает. – Лукас кивает на мою метку. – Это не очень приятно. Думаю, именно поэтому мой отец пытался поймать магию, понимаешь? Немного выровнять шансы в игре.
– Но... у нас ничего нет.
– У вас есть всё. У вас есть Наследие; у вас есть свободный дух; у вас есть возможности.
Я ошеломленно замолкаю. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения. Я отчасти понимаю, почему Лукас мог считать нас всех придурками, и как обидно, когда на большинстве уроков говорят о магии, и все школьные клубы посвящены магии.
– Лукас...
– Эх. Не надо, – говорит он. – По правде говоря, я всегда считал тебя красивой, умной и более человечной, чем все остальные – маленьким сокровищем, если честно. Думаю, именно поэтому я всё время затевал ссоры с Джеймсом, издевался над твоей компанией. Я не мог смириться с тем, что у него была ты, а у меня были только туфли получше, место на помосте в «Стране чудес» и вечера, которые я проводил, наблюдая, как ты повсюду ходишь за Джеймсом, пока он и его хулиганы устраивают беспорядки и грабят детей Элит. Ты слишком хороша для него. Ты всегда была хороша.
Я делаю шаг к Лукасу, когда он спускает ногу из моего окна, но потом понимаю, что я всё ещё в полотенце.
– Пока, Мэри. Увидимся на другой стороне.
«На другой стороне?»
Лукас уходит, и в полотенце или нет, я бросаюсь к окну, чтобы спросить, что он имел в виду и что именно он знает. Но тут моё запястье начинает гореть, и я смотрю вниз, чтобы обнаружить, что метка превратилась из чёрного сердца в красное. Она объята острыми языками пламени. Я подавляю крик и, спотыкаясь, ползу к шкафу, где заставляю себя одеться, несмотря на боль.
Стекло в зеркале становится туманным и странным, как раньше. Оно растягивается вдоль стены. Когда тени обретают форму, меня начинает бить крупная дрожь. Джеймс смотрит на меня, протянув мускулистую руку, его челюсть напряжена. Остальные двое тоже находятся в фокусе.
Мой телефон жужжит на прикроватном столике. Там сообщение от Беллы.
«Мэри. Я кое-что поняла насчёт Чудо-озера. Вода питает наши метки. Ты должна использовать золото».
Появляется видеозапись. Жасмин и Белла стоят возле Чудо-озера. У Жасмин в руке золотая ложка. Золото погружается в воду, но не распадается. Затем ложка касается метки Беллы, и девушки ахают, когда сердце становится синим и блестящим. Камера показывает лицо Беллы.
– Это сработало! – взволнованно говорит она. – Это было на флешке. Кайл и его лаборантка разговаривали во время эксперимента. Она думала, что сочетание воды и золота может быть способом заставить Эликсир работать, но Аттенборо не стал слушать.
Я была права. Я не ошибалась насчёт того, что Чудо-озеро является источником магии. Но магию не нужно вводить в вены, её нужно наносить непосредственно на метку.
Зеркало снова показывает чёткое отражение комнаты, и я вижу ошеломлённую себя, стоящую с телефоном в руке. Моё запястье горит и лихорадочно пульсирует, но ощущения, что это убьёт меня, больше нет.
Мой телефон опять вибрирует. Я не знаю, куда смотреть.
«Ещё не всё. Это касается шефа. Мы должны её остановить».
Телефон вибрирует снова и снова.
Моё сердцебиение ускоряется, а голова кружится. Я чувствую, что могу потерять сознание. Действительно могу.
«Ты мне нужна, – думаю я. – Не будь частью меня. Давай станем одним целым».
«Ты уверена? – спрашивает Красная Королева. – Ты должна быть полностью уверена».
«Да».
Я не сомневаюсь. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я хочу узнать, что мы сможем сделать вдвоём.
Я смотрю в зеркало.
Там Она. Или я.
Наконец-то.
Мои волосы цвета спелой вишни обвивают плечи и струятся по спине. Мои губы стали пухлыми и ярко-красными. Я не чувствую того страха, который испытывала, когда видела её раньше. Нет ничего, кроме облегчения. Я знаю, кто она такая. Я знаю, кто я такая.
Всё успокаивается.
Моё сердцебиение.
Моя метка.
Мой страх.
Всё.
Красная Королева была мной всё это время, звала меня, писала на стенах, спасала меня, поступала правильно, когда я была недостаточно храброй, говорила правду, следовала зову сердца и разбивала стекло, когда её не слышали.
Раньше я заставляла её уходить. Я боялась, когда она тянула меня в зеркало. Но почему? Что плохого она сделала? Разве она когда-нибудь поступала неправильно? Красная Королева помогла мне найти друзей. Она привела меня к ним. Она всё время знала о том, с чем я сталкиваюсь только сейчас. В этом мире для меня есть нечто большее. Тут есть магия.
Я делаю несколько шагов вперёд и роняю телефон на пол.
«Я ещё вернусь», – думаю я.
Я протягиваю палец и прикасаюсь к стеклу. На этот раз оно поддаётся, и палец проходит насквозь. На этот раз я не теряю сознание. Я не падаю на пол, не кричу и не размахиваю ножом. Я чувствую себя отлично.
Девушка в зеркале протягивает руку. И на этот раз я хватаюсь за неё.
Глава девятнадцатая
Это не было больно. Я не раскололась на части. Я прохожу сквозь зеркало живой и невредимой. Так же, как в ночь битвы на Чудо-озере, я оказываюсь в совершенно другом месте: в комнате с плюшевым ковром, столом, на котором разложены карты, книжными полками, забитыми книгами с разноцветными кожаными корешками. На столе всё накрыто к чаю в стиле Шрама: серебряная и фарфоровая посуда, крошечные квадратики сахара, нежная выпечка.
За столом сидит Малли со своим вороном Гелионом на плече, одетая в чёрный корсет поверх чёрного кружевного топа и облегающие чёрные брюки в том же стиле. Она делает глоток из чашки.
– А ты не торопилась, – тянет Малли.
Пол кажется неустойчивым. Мне трудно держаться на ногах.
– Джеймс очень злился, пока ждал, когда ты всё поймёшь и примешь себя, но теперь команда снова в сборе, так что ура и всё такое.
– Время – это самое важное, – говорит Джеймс, входя в комнату. Мои колени подгибаются, словно я вижу его в первый раз. Не знаю, что бы я делала, если бы здесь не было Малли. Кричала и плакала? Бросилась к нему? Ударила по лицу? Но одно можно сказать наверняка: даже без руки, щеголяя блестящим новеньким крюком, Джеймс выглядит отлично. Он словно бы даже подрос, а ещё похудел, чёрные брюки и рубашка свободно болтаются на теле. Он выглядит более расслабленным, чем в Шраме, загорелым и уверенным в себе, но его глаза горят, как в ночь битвы. Джеймс подходит прямо ко мне и обнимает.