– Синг, как дела у «Беты»? – выкрикиваю по общему каналу.
– Прорвались к южному сектору! Есть потери. Трое раненых, двое погибших, – слышу сухой ответ.
Сука, счет пошел… Я смачно матерюсь, бессильно сцепив зубы. На раздумья времени нет, как и на скорбь, и на клокочущую внутри ярость.
– Подготовить мины! Увеличить периметр защиты! – отдаю команду, чувствуя, как ледяной пот стекает по вискам и спине.
Бойцы работают скоординированно и уверенно, каждый четко и быстро выполняет возложенную на него функцию. Мины расположены вдоль второй линии защиты, их индикаторы вспыхивают красным цветом. Дроны зависают над позицией, освещая поле боя, фиксируя движение врага и уничтожая мутантов прицельным огнем.
– Барьеры на второй линии активированы! – докладывает Кирби, впервые с начала операции подав голос.
– Держим их до последнего! Турели на восток!
Твари прорываются сквозь снег и дым, мускулистые вытянутые силуэты мелькают в хаосе выстрелов. Турели «Тритона» методично поражают ряды шершней, воспламеняя пространство вспышками огня и взрывов. Но обозленные твари напирают с еще большей свирепостью.
– Левый фланг! – вопит кто-то из бойцов.
Оглянувшись, вижу, как несколько особей прорываются сбоку. Один из бойцов не успевает уйти – мутант кидается на него, повалив на ледяную землю и раздирая на парне броню. Выпущенная в голову шершня автоматная очередь отбрасывает ублюдка в сторону. Солдат лежит неподвижно, грудная клетка вспорота, кровь ручьями заливает тонкую корку снега.
– Прости, брат, не успел, – хриплю я, отчётливо понимая, что этот боец – не последняя жертва. Мутантов больше, чем мы рассчитывали. Данные разведки оказались недостоверными.
– Барьерный сектор Б3 просел, – сигнализирует система.
– Кирби, прикрой сектор минами! – командую, перезаряжая оружие.
С глухими хлопками детонируют взрывные устройства. Левый фланг удаётся стабилизировать, но боезапас тает с угрожающей скоростью. Я слышу прерывистое дыхание бойцов по каналу связи и повышаю голос:
– «Альфа», к объекту, живо!
Синг на связи:
– «Бета» в южных воротах! Заходят внутрь!
– Принято! Держим темп!
Сигналы о падении заряда щитов и приближении целей превращаются в хаотичный поток данных. Бойцы уходят к массивным воротам военного объекта, отбиваясь от мутантов. Турели продолжают косить тварей, но тех по-прежнему слишком много.
– Минируй проход! – командую Кирби.
Последний боец прорывается внутрь, и Томас активирует детонаторы. Раздается взрыв, и арка рушится и заваливается обломками, закрывая нас от опасности.
– Потери! – рычу, осматривая группу.
– Один убитый. Раненных нет, – отвечает Кирби.
– «Бета» здесь, вижу вас, – произносит другой боец, указывая на свет фонарей вдалеке.
Мы продвигаемся вперёд по тёмным, узким коридорам заброшенного комплекса. Воздух здесь тяжёлый, насыщенный запахом ржавчины, гнили и застоявшейся сырости. Пол устлан кусками разрушенных панелей и облупившейся штукатурки, мешающимися под ногами. Обрывки проводов свисают с потолка, словно щупальца, а стены испещрены трещинами и пятнами плесени. Вдалеке раздаётся едва слышный шорох, заставляющий каждого инстинктивно вскинуть оружие.
Я всматриваюсь в полумрак, где встроенные тактические фонари наших шлемов выхватывают из темноты детали обстановки: проржавевшие двери, обвалившиеся перекрытия и покореженные металлические конструкции со следами когтей, от вида которых кровь стынет в жилах. Ощущение чужеродного враждебного присутствия зашкаливает.
– Они здесь, – орет Кирби, направляя автомат в сторону подозрительного звука.
Сцепив зубы, я медленно двигаюсь вперед, прижимая палец к спусковому крючку. И, достигнув источника шума, обнаруживаю там крысиное гнездо. Облегченно выдохнув, оборачиваюсь к бойцам.
– Ложная тревога, не разбредаемся! Сантес, у нас чисто. Ты как? – выхожу на связь с командиром «Беты».
– Южный сектор под контролем. Очищаем проходы. Советую вам ускориться. Датчики фиксируют возможное движение в глубине комплекса, – отвечает Диего.
Эхо голосов гулко разносится по узкому пространству. Бетонные стены словно поглощают звуки и превращают их в зловещий шёпот.
– Кирби, остаешься с группой здесь. Я проверю последний проход, – указываю на боковую арку, виднеющуюся в темноте.
– Один? Лейтенант, это не по уставу, – протестует Томас, сделав шаг ко мне, но я останавливаю его уверенным жестом.
– Отставить споры.
Сжимая автомат, я шагаю в проход. Тусклый луч тактического фонаря освещает длинный узкий туннель, теряющийся в кромешном мраке. Пол покрыт ржавым металлом, отдельные сегменты прогибаются под тяжестью шагов, издавая мерзкий скрип. Местами покрытие нарушено, образуя зазоры, в которых виднеются наслоения пыли, осколки и вмятины от былых повреждений. Из глубины коридора доносится приглушенный стук капающей воды. Датчики начинают сбоить: сигнал связи слабеет, и на дисплее проскакивают помехи.
– Дерби, ответь! – раздается в динамиках глухой голос Кирби.
– Враг не обнаружен, заканчиваю проверку и возвращаюсь к вам… – успеваю доложить обстановку, прежде чем пол резко уходит из-под ног.
Грохот, скрежет металла – и я срываюсь вниз. Удар о жёсткую поверхность выбивает из лёгких весь воздух. Перед глазами темнеет, в голове оглушительный звон.
– Чёрт… – рвано выдыхаю, пытаясь прийти в себя.
Затылок пульсирует от боли, в ушах монотонный гул, перекрывающий остальные звуки извне. Пробую пошевелиться. Кажется, кости целы. Переворачиваюсь со спины на бок и принимаю сидячее положение, шаря ладонями по грязному полу в поисках автомата, который при падении отлетел куда-то в сторону. Фонарь часто мигает, вызывая болезненное мельтешение перед глазами. Шлем издает механический треск, и на дисплее вспыхивают красным сигналы ошибок:
«Повреждение интерфейса. Навигация отключена. Сбой системы фильтрации. Внешняя связь недоступна».
– Отлично, – сквозь зубы выдавливаю я, стягивая бесполезный шлем и осматривая его. Глубокая трещина вдоль панели. Все встроенные системы мертвы. На автомате тянусь в нагрудный карман за рацией, но ее там нет. Вылетела при ударе.
– Сука, как так-то!
Вокруг – тьма, разрезаемая слабым светом фонаря, который чудом остался цел. Направляя тусклый луч, пытаюсь найти последнее средство связи, которое осталось при мне… и нахожу. Рация валяется в метре от меня – разбитая в хлам. Все еще на что-то надеясь жму клавиши активации, но быстро понимаю, что зря только трачу время. Бросаю расколотое устройство в боковой клапан рюкзака и бегло осматриваюсь. Пол усыпан обломками бетона и кусками арматуры. В углах скопились глыбы наледи, а старые провода и кабели свисают с потолка, как чёрные лианы, потрескивая от остаточного напряжения. Похоже, я провалился в старый технический отсек. Над головой – зияющая дыра, ведущая обратно в туннель. Я оцениваю расстояние и удручённо понимаю: выбраться самому не удастся. Слишком высоко, а стены покрыты скользкой наледью, делая их неприступными. Свист ветра в вентиляционных трубах где-то в глубине отсека создаёт ощущение, что я здесь не один.
– Кирби! – кричу, надеясь, что у Томаса хватит мозгов отправить за мной бойцов. – Кирби, твою мать, – ору еще громче. В ответ – зловещая тишина.
Могу вопить тут хоть до разрыва связок, но они меня не услышат. Связь полностью пропала, мои координаты тоже не могут быть переданы. Для них я просто исчез. Но если пойдут на поиски, рискуют тоже сорваться вниз. Я должен предупредить… или найти другой выход. Медлить нельзя. Если взвод останется без командира, шансов выбраться у них немного.
С трудом поднимаюсь на ноги и подбираю с пола оружие. В груди и затылке всё ещё чувствуется болезненная тяжесть от удара, но паниковать нельзя. Услышав слабый скрежет слева, я замираю и вскидываю автомат. Свет фонаря выхватывает из тьмы глубокие следы когтей на металлической панели. Я делаю шаг ближе и замечаю что-то похожее на тёмную, маслянистую плёнку – словно кровь или остатки органики. Панель выглядит так, будто её задели совсем недавно: края царапин свежие, ещё не успели покрыться ржавчиной.
– Ну, просто чудесно… – бормочу себе под нос, сжимая оружие.
Внезапно сверху раздаётся грохот. Сначала резкий лязг металла, а затем – автоматные очереди и крики бойцов. Звуки борьбы разрывают тишину, гулкие, хаотичные, подтверждая самые страшные опасения – бойцы столкнулись с новой волной мутантов.
– Черт, – хрипло шепчу я.
Рокот кровавой бойни неумолимо усиливается: залпы выстрелов и разрывы гранат, вопли людей и утробное рычание монстров. Стискиваю челюсть до боли в скулах, чувствуя, как напряжение сжимает грудную клетку. Там, наверху, мои бойцы отбиваются от шершней, и я не могу им помочь. Я здесь. Один. Отрезанный от группы.
– Спокойно, – бормочу я, стараясь заглушить хаос в голове. – Не в первый раз. Выкручусь.
Перевожу взгляд на черную дыру над собой. Нет, не вариант. Лезть туда без снаряжения самоубийственно, даже если бы стены не были покрыты льдом. Поднимаю шлем с фонарем выше и снова осматриваю помещение. Надо искать выход. Впереди, в самом конце отсека, угадывается тёмный проход, который ведёт вглубь комплекса.
«Другого пути нет», – мысленно подталкиваю себя вперёд и делаю первый шаг, не опуская автомат. Тусклый свет выхватывает из темноты всё новые детали: проржавевшие вентиляционные решётки, разбитые экраны старых терминалов и потёки непонятной жидкости на стенах, застывшие в виде чёрных разводов.
Каждый шаг сопровождается эхом, словно пространство вокруг живёт собственной жизнью. Вдруг позади раздаётся отчётливый шорох. Я застываю, оборачиваюсь, фонарь лихорадочно шарит по полу и стенам, но там ничего нет. Только пустота.
«Просто крысы», – пытаюсь себя успокоить. Но ощущение, что за мной кто-то следит, не отпускает.
Если хотя бы гребаный визор работал… И навигационная система… И связь..
– Соберись, Дерби. Не время раскисать, – приказываю самому себе, и как ни странно, это срабатывает.