– Ты меня совсем не знаешь.
– Это не имеет значения, – мягко протестует она.
Я. Чёртов. Дьявол.
Я не заслужил твоего доверия.
Но когда ее руки скользят вниз, ложась на мои плечи, когда она чуть дрожащими пальцами прикасается к моей коже, я понимаю, что проиграл по всем фронтам. Реальность неумолимо ускользает в медовой патоке распахнутых глаз.
Приподнявшись, я дергаю завязки ночной рубашки на ее горле и одним уверенным движением стягиваю через голову невзрачную тряпку, отбрасывая куда-то за спину. Через секунду туда же летит и моя одежда, снятая в рекордно короткие сроки. Не успев толком друг друга изучить, мы падаем на кровать и нетерпеливо сплетаемся обнажёнными телами. Ила осыпает горячими поцелуями мое лицо, обнимая стройными ногами поясницу, податливо прогибается и ерзает подо мной, не понимая что творит и каких чертей может случайно пробудить. Или не случайно…
– Не спеши, ведьмочка, – с хриплым смешком бросаю я и, удерживая вес на локтях, ловлю ее губы. Целую нежно, медленно, без давления, пробуя ее на вкус, смакуя. Она застывает на мгновение, а затем сама углубляет поцелуй, требовательно сжав мои плечи.
Чёрт, я теряю голову. Тормоза отказывают. Самоконтроль трещит по швам.
Прижимаясь к ней сильнее, ощущаю, как ее тело подрагивает и трепещет в моих руках. Она смело ныряет языком в мой рот, и я жадно сминаю ее чувственные мягкие губы, словно созданные для меня. Только для меня.
– Сладкая как мед, – одержимо шепчу я и срываюсь в бездну похоти, оставляя горячие поцелуи на ее шее, опускаюсь ниже, обрушивая на Иллану весь свой наколенный опыт. Уверенно веду через неизведанную территорию, не позволяя остановиться на половине пути. Черт, да она подталкивает меня вперед, впиваясь острыми ноготками в мою спину, словно метит или мстит за то, что когда-то целовал других.
Горячая, страстная, отзывчивая… Она заставляет меня гореть, как никто и никогда. Страшно, черт возьми, но я бросаюсь в жаркий омут, не думая ни о чем, сдыхая от потребности обладать этой девушкой здесь и сейчас.
– Ты и есть пламя, Ила, – обхватив ее запрокинутое лицо ладонями, потрясённо смотрю в поглотившие радужку зрачки. – Сожгла меня.
– Дурак, – она улыбается припухшими от поцелуев губами, звонко хлопает ладошками по предплечьям и тихо вскрикивает, когда я одним резким движением погружаюсь в распятое подо мной горячее тело.
Замираю, позволяя ей привыкнуть к новым ощущениям, а себе – немного остыть. Но куда там, меня буквально разрывает от неукротимого желания сорваться на остервенелый темп.
– Все нормально? – ловлю ее расфокусированный взгляд.
– Нет. Слезай с меня. Я передумала, – прерывисто шепчет она. И заметив отразившееся на моем лице смятение и шок, низко смеется.
– Что? – растерянно хмурюсь, не понимая, как реагировать. От перенапряжения по вискам стекает пот, заливаясь в глаза, а рыжая колдунья бессовестно хохочет над моими мучениями.
– Если ты сейчас остановишься, я тебя покусаю. Такой ответ устроит?
– Более чем, – с облегчением бормочу я, пожирая взглядом приоткрытые зацелованные губы, тонкую шею и налившуюся грудь. Она вспыхивает всем телом и снова спешит, впиваясь пальцами в окаменевшие мышцы на моей спине. Я перехватываю ее хрупкие запястье и вжимаю в матрас. Ила возмущенно ворчит, а я намеренно медленно провожу языком по бьющейся венке на ее горле, жадно слизывая солоноватые бисеринки пота, и только потом отпускаю себя.
– Знаешь, а я ведь пришел, чтобы соблазнить тебя и перетянуть на свою сторону, – с ленцой в голосе шепчу ей на ушко, поглаживая ладонями расслабленные женские плечи, периодически спускаясь к лопаткам и блуждая вдоль линии выступающих позвонков.
Иллана лежит у меня на груди, упираясь подбородком в сплетенные в замок пальцы, и задумчиво чертит невидимые линии на моем лице. Взгляд все еще немного шальной и поплывший, но мне нравится она такой… податливой, умиротворенной, слегка рассеянной. Облако медных волос рассыпалось по ее спине и завораживающе искрит в тусклом свете настольной лампы.
– О да, сын дьявола тоже умеет искушать, – насмешливо тянет она, прищурив янтарные глаза.
– Нет, все получилось наоборот. Это ты меня соблазнила, – протестую я, запуская пальцы в золотое руно. Ила довольно мурлычет, ласково потираясь носом о мой подбородок и забавно морщится.
– У тебя щетина, – капризно выдает она.
– А у тебя веснушки по всему телу, – отбиваю я. – Но, когда ты равномерно краснеешь с ног до головы в особо неприличные моменты, они становится почти незаметными.
– В отличие от моих веснушек, твоя щетина сама по себе не рассосется, даже если ты станешь пунцовым, как вареный рак, – усмехается Ила. – Жаль, что это зрелище мне недоступно. У тебя другой тип кожи, – добавляет с досадным вздохом.
– Голубая кровь, детка. Аристократы не краснеют, – улыбаюсь я, игриво щелкнув ее по носу.
– И не стареют, – фыркает Иллана и, внезапно поменявшись в лице, сползает мне под бок.
Перевернувшись на спину, она устремляет расфокусированный взгляд в потолок. От нее фонит глухой яростью и напряжением, но я не лезу с вопросами. Жду, пока сама заговорит.
– Как думаешь, Эрик, бессмертие для избранных стоит жизни целой планеты?
Я застываю, всматриваясь в её профиль. Губы девушки плотно сжаты, а глаза в приглушенном освещении кажутся почти черными.
Я медлю с ответом.
Слишком многое во мне бунтует против этого вопроса. А я понимаю к чему она ведет. Мика рассуждал точно так же. Он был уверен, что М-вирус запустила вакцина от старости. И так считал не только Микаэль. Однако ученые Корпорации утверждают обратное и неустанно бьются над созданием антивируса в засекреченных лабораториях Улья и других островов. Я был там, собственными глазами видел, как сотни людей – лучших умов Корпорации – сутками напролёт работали в стерильных белых залах, изучая заражённые образцы, тестируя новые формулы, выискивая малейший шанс на спасение.
Я видел отчаянные лица учёных, их бесконечные споры, емкости с мутировавшими клетками, колбы с жидкостью, переливающейся в холодном свете лабораторных ламп. Я видел, как вирус разъедает живую ткань, как убивает в короткие сроки, как действует на сознание, превращая людей в чудовищ.
Но я также видел отчёты, не предназначенные для чужих глаз.
Файлы, в которых было слишком много расхождений. Протоколы исследований, где фигурировали даты, не совпадающие с официальной версией появления вируса.
И ещё одно.
Я видел страх.
– Честно? – наконец спрашиваю я, обводя пальцем её ключицу и замечая, как по ее коже разбегаются мурашки.
– Честно, – подтверждает она.
Я шумно выдыхаю.
– Если выбирать между собой и миром, люди всегда выберут себя, – говорю я медленно. – Эгоизм заложен в саму природу выживания.
– То есть ты считаешь, что твой отец был прав?
– Я этого не говорил, – нахмурившись, уклончиво отзываюсь я. – Но мне понятна его мотивация.
– Значит, ты оправдываешь его? – она бросает на меня колкий взгляд.
– Нет, Ила, – отрицательно качаю головой. – Я сказал, что понимаю, для чего создавалась вакцина, но не верю, что именно она запустила М-вирус. У моего отца масса пороков и амбиции бога. Дэрил Дерби одержим контролем и помешан на власти, и я это признаю, но он не убийца мирового масштаба. Нет.
Иллана смотрит на меня в упор, затем устало прикрывает глаза.
– Это и пугает больше всего, – шепчет она.
– Что именно?
– Ты пытаешься его понять. И оправдать.
Тяжелое молчание повисает между нами, разделяя незримой стеной, и мне становится чертовски неуютно.
Я не знаю как ответить.
Не знаю, какой ответ она хочет услышать.
И пожалуй, впервые в жизни не уверен, что вообще хочу говорить.
– До дня празднования «Пламени Памяти» осталось три месяца, – спустя полвечности тишины, тихо произносит Иллана. – Если… если ты все-таки решишь остаться, то сможешь убедиться, что настоящее зло… самое чудовищное зло на этой планете когда-то было человеком. И я думаю… Нет, я уверена, Аристей захочет с тобой поговорить.
– Аристей? Так значит зовут вашего страшного божка? – обхватив пальцами ее подбородок, я вынуждаю Иллану взглянуть мне в глаза. – Его тоже придумали шаманы и Совет Старейшин? Как и того, второго, который добряк? Ассур, кажется?
– Аристей реален, Эрик, – серьезным тоном отзывается Ила. – Так же реален, как ты и я.
Я пытаюсь уловить хотя бы тень сомнения на ее лице, но вижу лишь непреклонную уверенность. Иллана действительно верит в то, что этот тип существует.
– Реален? Серьезно, Ила? – повторяю я. – Как мутанты, как Корпорация, как ржавые стены, которые кое-как держат ваш город? Или ты хочешь сказать, что он ходит среди вас, пожимает руки старейшинам и снисходительно улыбается простым смертным? А ты не задумывалась, что все ваши ритуалы – тщательно отрепетированный спектакль для того, чтобы держать жителей в страхе? Страх – это контроль. Страх – это власть. И мало кто из правителей отказывается от столь действенного рычага давления.
– Ты пытаешься доказать мне то, в чем совершенно не смыслишь, – яростно восклицает Ила, спрыгивая с кровати, и, пробежавшись голышом до брошенной на полу рубашки, суетливо натягивает ее на себя. – Я! Я видела его, – сверкая глазами, она тычет себя пальцем в грудь. Я невольно теряюсь, заметив, что Иллану буквально колотит в нервном ознобе. – Все астерлионцы видели его. И это не массовый гипноз, а самая что ни на есть чудовищная, неотвратимая реальность.
– Все, успокойся. Иди сюда, – мягко зову я, протягивая к ней руки. Поколебавшись, Ила с приглушенным рыданием бросается в мои раскрытые объятия.
– Мне страшно, Эрик, – сдавленно шепчет она, пряча лицо на моей груди, пока я крепко прижимаю ее к себе. – Я не хочу уходить с ним.
– Не бойся, Ила, – успокаивающе глажу дрожащие плечи. В горле застревает ком, когда я слышу ее жалобные всхлипывания. – Не надо плакать. Разберусь я с вашим монстром. Никто тебя не заберет. Ты – моя. Слышишь?