Другой, бегущий рядом, поворачивает в панике голову, но не успевает увернуться. Темная тень срывается с места, бросается на него с такой силой, что тело мародера буквально складывается пополам, а затем с мерзким хрустом отлетает в сторону.
Еще одного падальщика настигают сразу трое. Его крик и отчаянный предсмертный вопль быстро гаснут в хлюпающем, отвратительном звуке рвущейся плоти.
Полчище шершней окружает поредевшую горстку мародеров за доли секунды, отрезая все пути отхода и методично атакуя, убивая наших недавних врагов по одному. Я вижу кровь. Она разлетается брызгами, оседает на снегу тёмными пятнами, стекает с когтей тварей, остервенело раздирающих человеческие тела. Они жрут их еще живыми.
К горлу подступает тошнота. Это не бой. И не схватка. Это гребаный кровавый пир.
– Стреляем! – скинув оцепенение, яростно рычу я и поднимаю автомат.
Микаэль толкает меня назад, оттесняя от края стены. Заслоняет собой обзор на творящийся у подступов к городу ад.
– Нет, – перехватив мой автомат, он с силой направляет ствол в землю.
Я не верю своим ушам.
– Какого черта?! Ты это видишь?! Они рвут их на части!
– Вот именно. – Голос Микаэля холоден, в нём нет ни капли эмоций, только жёсткая, расчетливая уверенность. – Пусть рвут.
Я не понимаю. Не хочу понимать. В груди всё закипает от ярости.
– Ты издеваешься?! Эти твари опасны! Мы не можем просто стоять и смотреть!
– А зачем мешать? Они делают за нас всю грязную работу, Дерби. Пусть доедят свой чертов завтрак.
Сцепив зубы, чувствую, как от бессильной злости кровь приливает к лицу. Именно в этот момент раздаётся ещё один голос. Тяжёлый, спокойный, холодный, отточенный, как стальной клинок.
Каэл.
Он стоит в стороне, невозмутимо наблюдая за происходящим. На лице выражение непоколебимой уверенности и… удовлетворения. Какого хрена он бездействует?
– Не стрелять!
Я ошарашенно поворачиваюсь и смотрю на главу Астерлиона.
– Почему?!
Морас не торопится отвечать. Он лишь на мгновение удерживает взгляд на умирающих в муках падальщиках, а затем медленно переводит его на меня.
– Мутантам не нужен город. Они сюда не сунутся, – твердо произносит он.
Я нервно смеюсь, приблизившись к нему вплотную.
– Их сотни… – рычу в непробиваемо спокойное лицо Каэла. – Как думаешь, что они сделают, когда набьют свои желудки?
– Уйдут. – Непреклонным тоном отвечает Морас, взглянув на меня так, что слова застревают в горле. – Ты увел своих людей. Они в безопасности. Это все, что должно тебя волновать, Эрик Дерби. Остальное оставь им, – он небрежно указывает рукой на развернувшийся за городом ад.
– Микаэль? – я переключаю внимание на Фостера, с кривой усмешкой смотрящего вниз.
– Ты слышал, что сказал Каэл, – не удостоив меня взглядом, отзывается Мика. – Мутантам не нужен город.
Развернувшись, снова смотрю за стену, с содроганием наблюдая, как один из шершней потрошит очередную жертву, вырывая из вскрытого тела внутренности. Другой опускается на четвереньки, обнюхивает оторванную конечность, словно оценивая качество мяса, а затем просто выбрасывает ее прочь, как мусор.
Снег становится багрово-алым, будто покрытым глянцевой маслянистой пленкой, отражающей солнечные лучи. Жуткое чудовищное зрелище, не похожее ни на одно сражение, оставшееся за моими плечами.
Затем вновь наступает тишина. Стаи мутантов медленно отходят в лес, забирая растерзанные тела, оставляя после себя только страх и запах смерти.
Каэл Морас был прав. Шершни не сунулись в город. Почему?
Почему, черт возьми?
Я медленно перевожу дыхание, чувствуя, как напряжение вытесняет собой последние силы. Микаэль поворачивает голову и, окинув меня взглядом, небрежно усмехается. В глазах нет жалости, нет удивления тому, чему мы только что стали свидетелями. Только привычная, ледяная отстранённость.
– Первый раз, да? – Он скрещивает руки на груди, с любопытством наблюдая за моей реакцией. – Со временем привыкнешь.
Слова режут по нервам. Желудок скручивается в тугой узел. Задерживая дыхание, сжимаю зубы так сильно, что во рту появляется металлический привкус. Слабость в коленях проходит, мышцы напрягаются, пытаюсь взять себя в руки. Дерьмо, я выдержал Полигон. Пережил не одну бойню за его пределами. Мне ли сейчас срываться?
Но этот чёртов запах. Горький, мерзкий, тошнотворный – он въедается в легкие, проникает в кожу. Запах мертвечины. Запах разорванных кишок. Запах смерти, который невозможно не узнать, если хоть раз с ним уже столкнулся.
Внутренности сводит судорогой, и меня выворачивает прямо на каменный пол. Я падаю на одно колено, упираясь рукой в холодную глыбу. Глаза слезятся, в ушах звенит. Вкус желчи на языке, пульс бьётся в висках.
Я чувствую обращенные на меня взгляды. Некоторые бойцы отворачиваются, делая вид, что ничего не происходит. Другие, наоборот, с нескрываемым любопытством смотрят, как меня безостановочно рвет, но никто не произносит ни слова.
И только один голос нарушает это молчание.
– Вот теперь ты выглядишь более человечно, – лениво протягивает Микаэль.
Я медленно поднимаю голову. Он не насмехается. В его тоне нет злорадства, нет издёвки – только констатация факта. Он, кажется, видел это сто раз. Словно для него это обыденность.
Я вытираю рот рукавом, поднимаюсь на ноги, глубоко вдыхая воздух. Он всё ещё пропитан этим мерзким смрадом, но мне уже всё равно. Спазмы в желудке медленно отступают, дыхание выравнивается.
Мы смотрим друг на друга бесконечно долго. Глаза в глаза, пока я наконец не понимаю: для него это не просто привычка.
Он уже давно перешагнул ту грань, из-за которой подобные зрелища больше не вызывают отвращения.
А я?
Я ещё нет.
Глава 22
– Что это? – словно сквозь вату слышу встревоженный голос одного из воинов. Он щурится, пытаясь разглядеть в небе едва различимый след, прорезающий облачную завесу.
Я поднимаю голову и в тот же миг чувствую, как внутри всё леденеет. Сердце пропускает удар. Этот след… он мне знаком. Так начинается артиллерийский залп.
Тонкие дымные лучи, вытянутые в небе, как будто кто-то невидимой рукой наносит перечеркивающие горизонт линии. Я видел такое раньше. Слишком много раз и слишком хорошо знаю, что будет дальше.
– В укрытия! – громогласно командует Каэл Морас.
Но я знаю, что это не поможет. Я знаю, что от этого уже не убежишь – нет такого запаса времени.
Первый удар. Воздух сотрясается от оглушительного взрыва. Огненный столб вспарывает землю у самой кромки леса, и взрывная волна разносит в стороны тела шершней и падальщиков.
Второй. Теперь ближе. Взрыв выбивает комья земли, осколки камней и куски раскалённого металла. Я слышу, как за стенами разлетаются крыши домов. Слышу крики. Слышу грохот обрушивающихся строений.
Третий. Земля вздрагивает под ногами, вызывая дрожь в коленях, пробирая до костей. Пламя взмывает ввысь, а затем оседает раскалённым дождём.
Я почти не слышу собственного дыхания. Только гул в ушах. Астерлион содрогается.
Я оглядываюсь. Воины застыли, будто не понимая, что происходит. Несмотря на то, что они уже становились свидетелями таких атак, к такому нельзя быть готовыми никогда. Это… это не бой, нет. Не отражение атаки. Это казнь.
Я смотрю вниз.
Вижу тела мутантов. Разорванные, разбросанные, вспыхнувшие, как факелы. Оторванные конечности, реки крови, отчетливо видимые на снегу, дымящиеся и обуглившиеся внутренности.
А потом я вижу дома. Те, что стояли ближе к окраине. Их больше нет. Остались только груды обугленного камня и осколки фасадов.
Чужие крики сливаются в единую неразличимую волну. Меня словно окатывает ледяной водой.
«Вы стреляете в нас с безопасного расстояния. Вы – слепое оружие. Вы не видите, куда падают снаряды и кого убивают…»
Теперь я понимаю, о чем говорила Иллана.
Корпорация не видит разницы. Для них нет людей. Нет анклавов. Нет границ.
Есть только цель.
И если ты стоишь на ее пути, тебя просто сотрут.
Иллана!!!
Ее имя стремительно проносится в сознании и пронзает его ядовитой стрелой. Всё остальное меркнет. Всё – гул в ушах, визг раненых, тяжёлый запах гари, хаос рушащегося города – становится лишь фоном. В голове только единственная мысль, ледяной иглой проникающая в мозг: «Она там, в городе».
Я срываюсь с места, резко отталкиваясь от стены парапета, забывая обо всем, что происходит вокруг. Меня не волнует, что воздух дрожит от жара; не волнует, что пепел забивается в горло; не волнует даже, что земля под ногами все еще содрогается от раскатов артиллерийских ударов.
Мне нужно ее найти. Я обязан ее найти!
– Дерби, стой! – резкий голос Каэла звучит прямо за спиной, но я уже лечу вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени, выскакивая на нижний ярус.
Мимо меня проносятся люди – одни в панике ищут укрытие, другие бросаются спасать раненых, кто-то просто застывает как вкопанный, уставившись на пылающий горизонт.
– Где Иллана?! – кричу я, схватив ближайшего воина за предплечье. Тот даже не сопротивляется, мотает головой, не в состоянии вымолвить ни слова.
Чёрт.
Сердце остервенело колотится в груди, взор заслоняет кровавое марево. Мыслей нет, планов и стратегий тоже. Только усыпанное веснушками лицо неотрывно стоит перед глазами, заставляя мое сердце скакать галопом и гореть в агонии.
– Отставить, Дерби! – голос Каэла гремит в ушах, заставляя меня инстинктивно замереть. – Ты никуда не пойдёшь!
Я разворачиваюсь и почти сталкиваюсь с ним лбами.
– Где она?! – ору в лицо Морасу. – Где твоя дочь?
– Прекратить истерику, – грозно рявкает он. – Ила в Бастионе. Она в безопасности! Слышишь меня?
Дыхание срывается, грудь сдавливает железными тисками.
– Ты уверен?! – рычу на Каэла, как дикий зверь.
– Если бы я не был уверен, то не тратил бы на тебя свое время! – огрызается Морас, толкая меня в грудь. – Мальчишка! И это ты взялся учить нас, как вести войну?