– Ты его уделал? Да? – Жанет смотрит на меня с благоговейным восхищением, сложив ладошки, словно в молитве. Смешная такая и по-своему милая…
– Конечно, уделал, – встревает Лейтон. – Диего только с виду здоровенный кабан, а мозгов с горошину, – Карла отодвигает подругу в сторону и, подойдя ближе, садится на пустую койку напротив моей. – Уверена, ты размазал его ещё в первом раунде, – сияя улыбкой, заявляет она. – Или специально тянул удовольствие?
– Это был тренировочный бой, а не цирковое шоу, – отзываюсь я, убирая с лица мокрую прядь волос. – Нечего устраивать спектакль.
– Но мы все хотим подробностей, – она чуть наклоняет голову, упрямо поджимая губы, в голосе появляются несвойственные ее характеру умоляющие нотки.
– Не о чем рассказывать, – отвечаю я, не глядя на нее. – Победителей нет. Ничья.
– Фу, как скучно, – разочарованно тянет Лейтон, накручивая на палец длинную прядь.
– Насчет «фу» согласна, – поддакивает Жанет, сморщив свой маленький носик. – Эрик, ты воняешь. Жуть как сильно.
– Ага, – не спорю я и, прихватив комплект сменной одежды, уверенно направляюсь в душевую. Лоб в лоб столкнувшись с Сантесом, отмечаю, что сегодня он удосужился натянуть на свой рельефный торс футболку. Черт, нам же еще на ужин идти. Как я мог забыть?
– Что, герой, всем растрепал, какой ты крутой? – посторонившись, хмуро буркает Диего. В почти черных прищуренных глазах все еще тлеет злость. Ни черта он не усвоил, с досадой понимаю я.
– Трепло здесь только ты, Сантес. Но если тебе нужна компания для ещё одной драки, можешь позвать Белову. Думаю, она будет рада.
По бараку разносится громкий хохот, который затихает, как только я оказываюсь внутри наполненного паром пространства. Плотно закрываю за собой дверь, радуясь возможности побыть в одиночестве. Моюсь долго и тщательно, растирая мышцы жесткой губкой. Горячие струи потихоньку смывают напряжение и усталость бесконечного дня. В голове ни одной связной мысли, клонит в сон. Даже голод притупляется, но я не могу себе позволить променять ужин на короткую передышку.
Ощущаю легкое движение воздуха и резко оборачиваюсь, уставившись на крадущуюся ко мне Карлу. Она совсем страх потеряла? Какого хрена?
– Что ты здесь делаешь? – грубо говорю я, наматывая полотенце на бедра. Она останавливается в шаге от меня, на лице играет самодовольная улыбка.
– Расслабься, Дерби. Все ушли на ужин. Никто даже не заметил, что я задержалась.
– Я задал конкретный вопрос, – выключив воду, стряхиваю с волос капельки влаги.
– Ты сегодня просто невыносим, – нахмурившись, качает головой Лейтон. – Я всего лишь решила проверить, всё ли с тобой в порядке, – она шагает вперед, заглядывая мне в глаза.
– Проверить? – фыркаю я. – Карла, я знаю, чего ты хочешь. Но твои игры начинают меня раздражать.
Ее улыбка гаснет, и в глазах появляется едва заметный вызов.
– А может, ты просто боишься? Боишься признаться, что тебе это нравится? – она делает ещё один шаг вперед. – Признай, Дерби, наша… связь тебе нужна не меньше, чем мне.
– Ошибаешься, – коротко отбиваю я, натягивая футболку и брюки. – Никакой связи больше не будет. Всё кончено.
– Почему? – Ее голос становится резче, а тон – требовательным. – Боишься, что нас застукают?
– Потому что у меня есть мозги, Карла, – четко проговариваю я. – Здесь не курорт, чтобы безрассудно потакать своим желаниям. Ты забываешься. И все чаще. Меня это не устраивает.
– Ты преувеличиваешь, – дрогнувшим голосом отвечает она, нервно поправляя прядь волос и, облизав губы, тихо добавляет: – Мы могли бы…
– Нет, – перебиваю жестким тоном, не оставляя места никаким уговорам. – На этом всё, Карла.
Она застывает, словно не веря в услышанное. В карих глазах вспыхивают обида и злость. Возможно, я слишком грубо ее послал, но иначе такие, как Лейтон, не понимают. Оскорбленно поджав губы, Карла резко разворачивается к выходу.
– Ты пожалеешь, Дерби, – бросает она через плечо, прежде чем исчезнуть за дверью.
Ну да, конечно. Конечно, я пожалею. Сколько раз я уже это слышал за последние несколько недель? И ни разу не пожалел. Лейтон может обижаться сколько угодно, но я знаю, что принял верное решение. Интуиция меня подводит редко, и сейчас она настойчиво вопит, что с Карлой изначально не стоило связываться.
Глава 3
Полтора месяца спустя
Генерал Одинцов сидит во главе круглого стола в зале для оперативных совещаний. Полупрозрачные голографические экраны на стенах переливаются мягким светом, воспроизводя логистические схемы маршрутов, динамику рейтингов инициаров и текущую статистику потерь. Освещение ровное и мягкое, не мешающее работе, а из встроенных динамиков раздается фоновый шум – один из тех звуков, которые никогда не затихают в помещениях командного центра.
Генерал внимательно изучает данные, проецируемые на дисплее. Отчёты касаются восьми групп инициаров, состоящих плюс-минус из десяти человек в каждой. С начала обучения потери составили двадцать процентов. Этот результат ниже ожидаемого, но запланированное отборочное испытание покажет, кто из них действительно готов.
То, что инициары называют экзаменом, на деле является комплексным стресс-тестированием, разработанным для определения не только физических, но и психологических пределов каждого кандидата. Формально это практическая проверка всех навыков, освоенных за время пребывания на Полигоне: выживания, командного взаимодействия, стратегического мышления, индивидуальной эффективности в бою. Но по факту – это жестокий фильтр, который беспристрастно разделяет рекрутов на тех, кто имеет военный потенциал, и тех, кто не выдерживает давления.
– Давайте начнем, – наконец произносит генерал, бегло осматривая присутствующих, и останавливает взгляд на лейтенанте Беловой.
– В первой, шестой и пятой группах все еще наблюдается внутренняя разобщённость, – сухо отчитывается она, указывая на дисплей с соответствующими показателями. – Отсутствие сплочённости – это основная причина низких результатов.
Одинцов потирает виски, внимательно слушая доклад лейтенанта. Его пронзительные глаза слегка прищурены, выражение лица остается непроницаемым.
– А что с подготовкой к предстоящему отбору?
Белова, держа осанку, как будто стоит на плацу, отвечает с легкой долей напряжения:
– Экзамен пройдет по плану, но есть риски. Перечисленные ранее группы не готовы выдержать все этапы. Их показатели не соответствуют требованиям.
– Почему? – коротко бросает генерал, слегка подаваясь вперед. На это замечание он всегда обращает внимание, когда дело касается недостатков в подготовке.
Белова на секунду медлит, словно взвешивая каждое слово.
– Это не только недостаток выносливости или навыков. Там, где нет единства, каждый работает сам за себя. Поэтому мой прогноз не самый оптимистичный.
Генерал замечает, как сержант Синг, занимающий место рядом с Беловой, чуть покачивает головой. Инструктор по выживанию редко выражает несогласие с командиром по боевой подготовке, но сейчас, похоже, именно тот случай.
– Синг? – зовет генерал, поднимая бровь. – Твое мнение?
Сержант кладет ладони на стол, голос его звучит глухо, но уверенно:
– Согласен с анализом, но это больше, чем просто «разногласия». У слабых групп нет лидеров. Они как дикие звери, которых не обучили навыкам взаимодействия в стае. Слабым группам не хватает твёрдой руки, способной удержать их вместе.
Генерал кивает, соглашаясь с доводами сержанта, и переключается на Марка Лоренса, ведущего аналитика психотактики, сидящего по правую руку от Синга.
– Что скажете, док? – спрашивает он, зная, что его аналитический подход часто позволяет взглянуть на ситуацию под другим углом.
Лоренс поправляет съехавшие на нос очки, приосанивается, пытаясь подражать коллегам, но с военной выправкой у него явно есть проблемы, зато, как профессионал, он хорош в другом.
– Полагаю, проблема глубже, чем просто разобщённость, – тщательно взвешивая каждое слово, проговаривает док. – Мы говорим о молодых людях, которые прибыли на Полигон не по своей воле. Они вынуждены бороться за право находиться в программе из страха или ради выживания. Они не понимают, что их успех зависит от того, насколько хорошо они доверяют друг другу.
– Доверие, – медленно повторяет Одинцов, словно силясь вспомнить значение этого слова. – Хорошо, Лоренс. Я тебя понял, но мы не опираемся только на внутреннюю мотивацию рекрутов. Мы здесь, чтобы выжать из них максимум, даже если для этого придется перекраивать их психику и представление о командной работе.
– Третья команда демонстрирует лучшее взаимодействие, – снова включается в разговор лейтенант Белова, указывая на графики. – Их лидер – Эрик Дерби. У него лучшие показатели на протяжении всего обучения. Он берёт на себя задачи, которые многим не по плечу, и поддерживает тех, кто отстаёт. Например, Кирби, начавший обучение с низких показателей, смог выйти на стабильный уровень исключительно благодаря вовлечённости Дерби.
– И что в нём особенного? Кроме фамилии? – бросает Одинцов, делая акцент на последних словах.
Белова отвечает без колебаний:
– Фамилия ему скорее мешает, генерал. Эрик – доброволец и преследует личные амбиции. Док даст более расширенную оценку, но, думаю, его цель – военная карьера. И уверена, что парень добьется успеха. Дерби заработал уважение даже тех, кто изначально воспринял появление сына президента в штыки. Причем, к мнению Эрика прислушиваются не только в его группе.
Генерал приподнимает бровь, его прицельный взгляд неподвижно застывает на воодушевленном лице лейтенанта. Многие инструкторы отдают личное предпочтение тем или иным рекрутам, так было раньше и вряд ли изменится в будущем. У этого есть вполне логичное объяснение. Командиры пристально и дотошно присматриваются к новобранцам, выискивая среди них самых перспективных, чтобы в дальнейшем забрать в свои отряды.