1. Город-государство в Ростовской земле
Междуречье Волги и Оки — сложный в этническом плане регион, заселенный восточными славянами относительно поздно. «Славянизация местных финнов здесь продолжалась в XI–XIII вв., а в отдельных местах затянулась до XIV столетия», — отмечает В. В. Седов{1}. Первые же сообщения летописи рисуют нам картину зависимости этой территории от «Русской земли».
Из Новгородской Первой летописи младшего извода, Лаврентьевской и Ипатьевской летописей узнаем, что в Ростове Владимир посадил Ярослава, а после того, как Ярослав был переведен в Новгород, здесь стал княжить Борис{2}. Появление киевских князей на. Северо-Востоке «нельзя расценивать как начало ее политической самостоятельности»{3}. Князья, подобно тому как это было в Новгороде и в других землях, выполняли роль посадников. Свидетельством того, что эта территория, рассматривалась в качестве подвластной, может служить, и ссылка в Ростов новгородского посадника Коснятина{4}. Вполне можно согласиться с мыслью В. А. Кучкина о «ближайшем отношении Ярослава к Ростовской земле»{5}. Не случайно в 1024 г. он снова появился на далеком северо-востоке, на этот раз в Суздале. «Слышав же Ярослав волхвы, приде к Суздалю», — читаем в летописи{6}. Ярослав прибыл сюда отнюдь не для поддержки старой чади, как думают многие историки{7}, а для того, чтобы собрать дань и таким образом пополнить казну. Средства нужны были Ярославу для оплаты алчного варяжского воинства, необходимого в назревавшей межкняжеской борьбе. Следовательно, здесь на северо-востоке жили данники — покоренные и обложенные данью племена{8}. Вполне возможно, что Ярослав упорядочил взимание дани. На это намекает новгородский летописец, свидетельствуя, что Ярослав «устави» землю Суздальскую{9}.
Такого же рода даннические отношения представлены и в летописном сообщении под 1071 г. Тогда на северо-востоке оказался Ян Вышатич, который по поручению киевского князя Святослава собирал дань{10}. Правда, А. А. Шахматов и М. Д. Приселков, а за ними и другие исследователи полагают, что Ян побывал в «Белозерском крае» до вокняжения Святослава в Киеве{11}. Однако некоторые историки датируют эту поездку Яна временем княжения Святослава в поднепровской столице{12}. Для нашего исследования не столь важно, из Чернигова или из Киева распространялась дань на северо-восточные земли, главное — это была зависимость от центра, именуемого «Русской землей». С целью сбора дани ходил, видимо, в междуречье Волги и Оки Владимир Мономах{13}. В 60-е годы право сбора дани с этих земель принадлежало, скорее всего, его отцу — Всеволоду Ярославичу{14}.
В период 1078–1093 гг. Ростовская земля своего князя не имела. По-видимому, она управлялась посадниками киевского князя{15}. Потом в Ростове сидел Мстислав. Можно согласиться с В. А. Кучкиным в том, что до 1107 г, на столе в Ростове сидел Вячеслав{16}. Но никак нельзя поддержать его тезис о том, что «верховными собственниками северо-восточных земель были южнорусские князья»{17}. Проявление этой «верховной собственности» В. А. Кучкин видит в том, что северо-восточные земли должны были оказывать военную помощь «Русской земле»{18}. Она выражалась также в праве южнорусских князей на получение дани и суда над населением Ростовской области. Все это позволило В. А. Кучкину «признать прекарный характер княжения в Ростовской земле сыновей Владимира Святославича, Всеволода Ярославича и Владимира Всеволодовича»{19}. Военная помощь ни в коей мере с верховной собственностью не связана. Не имеет отношения к феодализму и дань, данническая зависимость{20}.
Ранние свидетельства о северо-восточных землях рисуют не только зависимость их от «Русской земли», но и то значение, которое имели в них города{21}. Археологические данные говорят о том, что в конце X — начале XI вв. города Северо-Восточной Руси переживают сложный процесс перестройки, который известен историкам под названием «перенос» города. Процесс этот, о чем мы уже писали{22}, был обусловлен перестройкой общества на новых территориальных началах. На смену городским общинам, базирующимся на родовых отношениях, пришли территориальные городские общины. Рождение нового города соединялось с формированием «областей» вокруг них. Во всяком случае, в сообщениях о «восстаниях» в Суздале и Ярославле встречаемся как с городами, так и с определенной территорией, «тянущей» к ним. Выступления 1024 и 1071 гг. это прежде всего события, связанные с городом, городской жизнью. «Въсташа волсви в Суждали»; Ярослав «приде Суздалю, изъимав волхвы», «встаста два волъхва от Ярославля»{23}. В этих событиях ярко проявили себя лидеры городских общин, будь то «старая чадь»{24} или волхвы{25}.
Летописное сообщение 1024 г. содержит одну любопытную деталь: «Суждаль» в нем назван «страной»{26}. Конечно, термин слишком неопределен и «литературен», чтобы делать какие-либо конкретные выводы, но вполне вероятно, что к этому времени вокруг Суздаля сложилась определенная территория, зависевшая от него. К такому выводу склоняет и то, что древнейшие города в данном регионе, такие, как Ростов, имели кончанскую структуру{27}. Кончанско-сотенная система свидетельствует о тесной связи города с сельской местностью{28}.
Городская община явственно вырисовывается из летописных известий 1071 г., когда волхвы вместе с отрядом в 300 человек пришли к Белоозеру. О волхвах прибывшему в город для сбора дани Яну Вышатичу рассказали «белозерци». К ним же обратился Ян после того, как волхвы скрылись от него в лесу: «Янь же, вшед в град к белозерцем, рече им. „Аще не имате волхву сею, не иду от вас и за лето“. Белозерци же шедше яша я и приведоша я к Яневи»{29}. Сама летописная терминология говорит о том, что оформилась городская община Белоозера, Но что еще важнее, сложилось представление о «Ростовьстеи области»{30}.
А. Н. Насонов попытался установить территорию «Ростовской области» и пришел к выводу, что она «тянулась от устья Нерли клязьменской к устью Которосли, впадающей в Волгу, охватывала Поволжье, от устья Которосли до устья Медведицы, тянулась по Шексне до Белоозера»{31}. Впрочем, становление областной территории еще не закончилось: «фиксированных границ Ростовская земля в то время, по-видимому, не имела»{32}. Важно отметить, что Ростовская волость возникала на полиэтнической основе.
В междуречье Волги и Оки формировались те же социальные силы, что и в других землях. Так позволяет думать летописный рассказ о борьбе Олега Святославича с Мономашичами в 1096 г. Тогда находившийся в Муроме Изяслав Владимирович послал «по вое Суздалю, и Ростову, и по белозерци, и собра вои многы»{33}, т. е. призвал на помощь городские ополчения{34}. Между тем Олег подошел к Мурому и стал понуждать Изяслава уйти в Ростов. Но Изяслав не послушался, «недеяся на множество вои»{35}. Поведение Изяслава свидетельствует о том, что князья в своей борьбе друг с другом черпали силу в народном войске, а не в дружине. Совершенно ясно, что это войско не являлось хаотической толпой, а представляло собой организованное воинство, способное решать серьезные ратные задачи. Однако военное счастье на этот раз отвернулось от Изяслава и его воинов. Они были разбиты «воями» Олега — народным ополчением, сформированным в Смоленске{36}.
Войдя в Муром, Олег «изъима ростовци, и белозерци, и суздалце и покова, и устремися на Суждаль»{37}. Здесь все красноречиво. Враг Олега Изяслав не только повержен, но и убит в сражении. Казалось бы, Олег мог торжествовать победу, но он продолжает борьбу: заключает в оковы ростовцев, белозерцев, суздальцев,