И чтоб то ни было в пути
надвинется и встретит —
ты потихохоньку лети,
как ветерок, не ветер.
Zimeysa
Полустанция Зимейса
из проезжего окна.
Изумися, изумейся
над изгибом полотна.
Изумляюсь, из-умляюсь,
из ума на всем скаку,
глаза жмурю как умляут
над ухмылкою как U.
«Ищите и обрящете…»
Ищите и обрящете,
иду, клюкою тыкаю,
похрустывают хрящики,
потрескивают, тикают,
как часики. Еще часок,
вон тот еще пройти лесок,
и рощу, и болотце,
как конь или как ящерица, —
всё равно обрящется,
отыщется, найдется…
«Хоть бы в петлю, хоть бы в рай…»
Хоть бы в петлю, хоть бы в рай,
хоть бы в дедовские орды,
не горды мы и не твёрды,
не рабы мы и не лорды,
по старинке помирай.
По старинке помолясь
у порога в путь-дорогу,
в пурги, замяти, мороку,
обмороки, поволоку,
сутолоку, мрак и грязь.
За порогом замерев,
обойму и тьму, и тучи,
хлябей тяжких пар летучий,
где в засаде из созвучий
с агнцем затаился лев.
«Как мало флипперов теперь в Париже…»
Как мало флипперов теперь в Париже,
тем более в кафе и не покуришь,
и щуришься, как недобитый жмурик,
недоостывший, на ступеньку ниже.
Пейзаж, пейзаж – иль вправду пеизаж,
тем больше милый, чем более унылый,
дождливый, как березка над могилой,
и за него чего ты не отдашь?..
Пейзаж, пейзаж – иль вправду пеизаж… ⇨ «Так вот он – тот осенний пеизаж…» (Ахматова). Замечу, что не только в интернете, но и в печатных текстах довольно упорно пишется «пейзаж» (видимо, компьютеры «исправляют»).
…А впрочем, и не в том…восьмистишия остинато
Эти «не», эти «без»,
этот отрицанья бес
над безгрешной землёй
пролетел, сухой и злой.
Пролетел, сухой и злобный
над Калугой, над Коломной,
над Окой и Двиной
и над тёмной надо мной.
Если я автомобиль,
то, конечно, грузовик.
Если грязь и если пыль,
кузов мой из них возник.
Если стелется ковыль
пеленой из-под колёс
– небыль? небыль? или быль?
– в том вопрос? не в том вопрос?
Ухабами забитый,
разутый, позабытый,
кончается стишок.
И вновь пошли ухабы,
ну да и мы не слабы,
затянем ремешок
покрепче да потуже,
ныряя в рифму в ту же.
Если я автомобиль, / то, конечно, грузовик. ⇨ Это мой опыт езды автостопом.
«НЕ говорите мне, что ручей…»
НЕ говорите мне, что ручей
не сам выбирает в дебрях дорогу.
Он неуч, как я, а у неучей
в запасе всего понемногу.
Он не вечен, как я, он бежит по камням
и всплёскивает крылами,
пока ему, пока мне, пока нам
не приходит в голову заняться делами.
Пока ранний снег еще редок и сед,
пока нам сонет заменяет обед,
а соната заменяет и окна, и двери.
Покудова конь недостаточно блед,
а плед на коленях не оставил след,
наши дебри держатся на надежде и вере.
Развилкивосьмистишия десятые
Не думай… И не думала,
а шла себе, куда
что дурочка, что умная
доходит без труда,
куда и речка дотечёт,
и тропка добежит,
и где, как годовой отчёт,
рояль в кустах лежит.
Перекрестки, распутья, развилки.
Обмышленья, ошибки, обмылки.
Заблуждаясь, не заблудись.
Отчуждаясь, не учудись.
Научась и тому, и сему-то,
лишь одно наизусть затверди:
как сия драгоценна минута,
пока ты не свернула с пути.
Пока-покудова-покедова,
Графьёво, Внуково и Дедово,
куда-откудова – неведомо,
но я взлетаю и взлечу.
Мельчит полей чересполосица,
постанывает переносица,
неясный гул наружу просится,
навстречу туче и лучу.
«Кто я? Откуда? Куда я иду?» —
это, оказывается, банально,
как отличать от победы беду,
как не дышать при свече поминальной.
Эти «куда» и «откуда» и «кто»
ходят под дождиком в тёртых пальто,
в драных галошах, с ухмылкою рта
и, разумеется, без зонта.
Дождик, дождик, пуще,
дам тебе я… Ничего,
ничего тебе не дам,
я поеду в Амстердам,
там такие кущи
по музеям – прямо во!
Дождик, дождик, зачасти,
частый дождь у нас в чести.
И на очередной развилке
стою, как воин в несознанке:
не разобраться без бутылки,
не нарядиться без изнанки,
не обрядиться без изъяну
в полки, не собранные в стаю,
а значит, ни стрезва, ни спьяну
не говори: «Я улетаю».
Улетаю, колоду раскинув
от туза и до двойки червей,
и анапестом душеньку вынув
из чужих дочерей-сыновей,
и чернильными тучами хлынув
на чужую тетрадь… Перестань!
Улетаю. Далёко ли? В Хлынов,
где у Хлебникова Аристань.
Графьёво, Внуково и Дедово… ⇨ Каждый узнает здесь названия московских аэропортов.
Улетаю. Далёко ли? В Хлынов, / где у Хлебникова Аристань. ⇨ Тут вышла на старуху проруха: спутала Хлынов (Вятку) и Хвалынск (Астрахань).
Avian flu/Париж—Берлин
Значит, авиагрипп
подхватила в аэропорту,
и, как унтер-подлип,
прилипаю аортой ко рту
заскорузлых небес,
и машу пятернями двумя,
где ни ангел, ни бес
не помянет летучую мя.
Унтер-подлип – производное от Унтер ден Линден (Под Липами).
Avian flu – это, конечно, птичий грипп, но я превратила его в авиагрипп.
«Глу́ха, ста́ра…»
Ручейки бегут по склонам,
свеже-мартовски-зелёным,
слышу-слышу
тихий-тихий нежный звук
их изводов и излук
и натягиваю лук
рифмы.
«Помчи меня скорей…»
Помчи меня скорей
под звон незримых шпор
за речку, за ручей,
решая давний спор,
по горкам-бугоркам,
за Рубикон-рубец,
каурый автокар,
железный жеребец.
«Но где мой дом? И родина моя…»
Но где мой дом? И родина моя?
Сырой подвал, давно снесенный флигель,
и – «вот тебе уют»,
и – «здесь не подают».
И тешится змея,
сыгравши фигель-мигель
на дне трансатлантических кают.
«Хвою выпарили ели…»
Хвою выпарили ели,
в прах ссыпаются бугры.
На какой мы параллели?
Сколько градусов жары?
Сколько градусов от центра
города или Земли,
где меня переоценка
с распродажей замели,
где ни цента, ни процента,
ни клочка чужой земли.
Если точно, то ни пяди,
как написано в тетради,
пожелтелой не со зла,
где таблица умноженья
и готовые решенья,
как на складе в Ленинграде,
когда веют дыма пряди,
а еда уже зола.
…ни пяди, / как написано в тетради, / пожелтелой не со зла, / где таблица умноженья… ⇨ На старых тетрадках (довоенных и моего детства), кроме неизменной таблицы умножения, печатались лозунги, в том числе сталинские слова: «Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому».
…как на складе в Ленинграде, / когда веют дыма пряди, / а еда уже зола. ⇨ Намек на пожар Бадаевских складов в начале блокады Ленинграда.
«…хоть пережи́ла…»
«…хоть пережи́ла…»
(или хоть пере́жила)
тончает жила
в дюнах побережия
тончает голос
над несмолёной лодкою
и ум короткий
ершит колючей проволкой
пески ерошит