я перестану чувствовать руки и ноги от холода…
Первое, что мы сделали, ввалившись в домик охотников — так это развели огонь в печи. И пока пламя не разгорелось, просто сидели и ждали, стуча зубами и трясясь от холода. Домик был совсем небольшой — пара шкафов, двухъярусная кровать, стол с двумя скамейками, печка с плитой и умывальник. Что характерно — с подачей воды из бака на чердаке, по всей видимости.
Когда я достаточно согрелся, то принялся с интересом осматриваться, но, к сожалению, смотреть здесь было особо не на что. Шкафы были пусты, на кроватях лежали только соломенные матрасы, а вот утварь и личные вещи охотники, видимо, забрали с собой — всё это их дирижабль ещё сумел унести.
— Что они не поделили с мэром? — спросил я.
— Не зн-ю, — равнодушно пожал плечами Рубари. — З-чем т-бе?
— Да так… — в ответ я тоже пожал плечами и отмахнулся, потому что не хотел объяснять. Чтобы снова не прослыть дураком.
Ну вот как можно объяснить Рубари и Нанне, что всё происходящее вокруг — оно явно неспроста? Во всей этой запутанной истории с мародёрами, торговцем и странным нападением скамори важной была каждая мелочь, каждый незначительный штришок… Никто не мог гарантировать того, что когда-нибудь мы снова не встретимся с мэром, экипажем торговца, бывшими жителями Экори… И что тогда говорить, что предъявлять в случае претензий?
В избушке охотников мы просидели полчаса, переводя дух и отогреваясь. А потом собрались с силами и переместились в ангар, где когда-то стоял охотничий дирижабль. Помещение ангара было не слишком большим — метров десять в длину и столько же в высоту. Я с опаской поглядывал на поскрипывающие деревянные конструкции под потолком, а ещё с подозрением смотрел на каменные стены и пыльные углы. За ангаром никто особо не ухаживал — так что мало ли на каких соплях тут всё держится…
Рубари, бормоча себе под нос, кинулся к куче запасных частей, сваленных без особого порядка в дальнем углу ангара, а я спокойно пристроился за письменным столом, стоявшим у стены рядом с печуркой. И первым делом развёл огонь, потому что, как я справедливо полагал — замёрзнуть я успею и на обратном пути…
Поставив фонарь на стол, я поглядывал, как Рубари вытаскивает то одну деталь, то другую из беспорядочной кучи. По размерам ангара я попытался представить размеры дирижабля охотников — и понял, что этот транспорт либо был нашпигован лучшими логосами, либо нёс такой малый вес, что просто не мог быть приспособлен для слишком дальних перелётов. В первый вариант как-то слабо верилось — не так уж и много, как я слышал, в Экори платили охотникам…
От скуки я дёрнул один из ящиков стола — и с удивлением обнаружил, что тот вовсе не был пуст. В верхнем ящике, который первым и подвергся осмотру, были найдены три тетради в кожаном переплёте — совершенно чистые — а ещё бумага, писчие принадлежности и принадлежности для ухода за писчими принадлежностями. Я выгреб содержимое и закинул в сумку. Пригодится…
В среднем ящике нашлись кожаные папки, туго набитые какими-то бумагами. А вот в нижнем болталась одинокая бутылка креплёной молосы. Я достал папки и принялся изучать их содержимое. В одной были различные документы и накладные по оплате запасных частей и закупке всякого-разного, что могло пригодиться охотникам. В другой папке нашёлся комплект карт — судя по печати, из архива Экори. Карты — это хорошо. Печать — плохо. Придётся потом покупать новый комплект карт… Впрочем, те, что были, всё равно охватывали только окрестности ближайших скал. В общем, карты я тоже забрал.
А вот в третьей папке было что-то настолько невероятное, настолько не вязавшееся с моим невезением, что я даже не сразу поверил своим глазам… Во-первых, в ней имелось письмо — и не кому-нибудь, а самому мэру Экори. Листок сложили пополам и положили поверх отчётов. Я пробежался глазами по строчкам, не поверил — и решил внимательно перечитать. Но нет, ошибки не было, и глаза меня не обманывали:
«Радон, ты — мудак. Мы сообщали тебе о скамори раз десять, но ты ничего не сделал, чтобы их отогнать! Попомни мои слова: эти твари сожрут твой город! И мне наплевать, сколько ты будешь платить нам с Демми — это не заменит репутации. Города под моим прикрытием не страдают от чудовищ, Радон. Так всегда было с тех пор, как я впервые спустился на Терру! Извини, но мы с Демми сваливаем отсюда. Не хочу иметь ничего общего с тем, что произойдёт. Чтобы не подставлять тебя — оставим копии своих отчётов в ангаре. Пусть твоя совесть сама решает, что с ними делать.
Тгор»
Дальше в папке шли отчёты. Каждая разведка охотников занимала один лист, исписанный мелким подчерком — со схемами, пояснениями и перерисованными картами. Вот отчёт о появлении стаи ррафов. Вот сообщение о том, что хлыз переместил свою обычную зону обитания и теперь достаточно удалился от скалы. А вот и причина отступления хлыза— огромная стая скамори, о которой сообщалось ранее («см. отчёты от дат» — и ниже приведены даты).
Я залез в сумку, достал свежеприсвоенную пачку бумаги — и начал вытаскивать нужные мне записи охотников, подменяя их чистыми листами. В моей голове всё больше крепла уверенность, что из ангара надо бы сваливать, и как можно скорее. Каждый найденный отчёт про скамори убеждал меня в том, что мэр отлично знал, что здесь произойдёт. И вполне сознательно отдал город на разграбление, приказав добить выживших…
Впервые охотники обнаружили скамори, когда я только прибыл на скалу. Стая насчитывала полторы тысячи голов — матка (я не ошибся в своих догадках!), два самца и огромный выводок. Стая быстро определила, откуда тянет скоплением людей — и начала свою подготовку к восхождению по склону. Накапливая резерв, огромная матка перестала плевать кислотой во все стороны и гоняла своё семейство по тем вертикальным поверхностям, которые ей удавалось найти внизу. Получается, тупое чудовище тренировало своё семейство — и делало это весьма сознательно. Охотники подозревали, что в ней «проснулся разум» — в чём, как мне кажется, они не ошибались. Ошиблись только в одном — в своих прогнозах. Они считали, что штурм скалы состоится в тёплое время года, в середине весны. Но скамори обхитрили всех: и охотников, и мэра города…
И чем больше я узнавал, тем чётче понимал, что из ангара надо срочно бежать. Папка и документы в моих руках — это то, за чем мародёры обязательно заявятся перед тем, как улететь (ведь трюмы у них не безразмерные — так что обязательно улетят!). Подобный компромат они просто обязаны были забрать в первый же свой прилёт. Нам повезло, что не забрали сразу — видимо, не настолько боялись нанимателя, чтобы в точности выполнять его приказы. Оставалось лишь надеяться, что они не станут дотошно проверять документы. Иначе быстро заметят, что многие листы заменены на чистые — и на них ничего нет.
— Что там? — спросил Рубари, заметив мои действия.
— Там ужас, — ответил я лаконично. — Берём всё, что нужно, и сваливаем.
— За раз не у-у-у-ут-щим! — с сомнением заметил ремесленник.
— Придётся утащить! — вздохнул я. — Ещё и следы замести за собой надо.
— Всё пл-хо? — на этот раз Рубари не спорил. Просто уточнил.
— Совсем плохо… — кивнул я. — Берём необходимое и тащим в ангар. Чтобы ни следа не было нашего присутствия…
Рубари с сомнением огляделся.
— Ж-лко! Ст-лько о-о-отд-дим! — заметил он.
— Лучше отдадим не самое нужное, чем совсем всё, что добыли! — мрачно заметил я.
Наше отступление выглядело следующим образом: весь путь мы разбили на несколько частей. В конце каждого отрезка наметили точку для отдыха. Сначала мы оттащили в несколько заходов всё на первое место остановки, потом вернулись к заимке, там отдохнули, погрелись напоследок — и принялись уходить налегке, заметая следы. К счастью, не только мы над этим корпели, но и метель нам вовсю помогала.
Затем мы переместили добытое на следующую точку — и повторили процедуру с заметанием следов. На следующей стоянке мы погрелись в небольшой самодельной палатке. Взяли кусок брезента, насадили его на палку, чтобы получился конус, а внутри запалили маленький костерок, оставив только щёлку для выхода дыма. Посидели полчаса, отогрелись (ну как смогли!) — и снова принялись тащить добытое домой, как трудолюбивые муравьи.
Пока ещё было светло — отогревались мы быстро, а замерзали медленно. Однако чем ближе была ночь, тем холоднее вокруг становилось. Метель всё усиливалась, и последний участок пути, который мы преодолели поздней ночью, дался нам особенно тяжело. После каждой ходки мы заскакивали в фермерский дом и грелись. Спать легли поздно, а утром и я, и Рубари проснулись со всеми признаками начинающейся простуды.
К вечеру признаки простуды усилились, а ещё пошёл кашель и температура. Нанна готовила нам отвары из каких-то травок, которые имелись в доме, но те лишь убирали симптомы, но никак не помогали нашим организмам справиться с болезнью. Сытная еда и обильное питьё — вот это и было лучшим лечением…
Метель продолжалась ещё два дня. Всё это время мы не покидали дом, постоянно держа помещение натопленным. Болезнь пошла на спад, и нам удалось проскочить возможные осложнения. А на третий день мы ещё раз хорошенько натопили дом — в последний раз. Теперь, до самого отбытия мародёров, пускать дым из трубы было слишком опасно… Во всяком случае, днём.
Я бы с удовольствием сходил сейчас на разведку — проверить, чем занимаются пришельцы в городе, но пробиваться через снежный покров — значит, оставлять следы. А нам, наоборот, надо было действовать как можно незаметнее… Зато у нас появилось время для разговоров и рассуждений — как по мне, так его было даже слишком много. Как только мы с Рубари пошли на поправку, тот сразу потребовал документы для ознакомления.
Пришлось доставать отчёты охотников. Нанна, конечно, тоже подглядывала из-за плеча, но никак не могла понять, что именно меня зацепило.
— Почему ты во всём обвиняешь мэра? — спросила она, наконец.
— А вот смотри! — предложил я, доставая чистый лист. — Мы знаем, что мэр знал о скамори — и знал задолго до нападения. Охотники ему сообщали и предлагали способы борьбы. И просили сделать пояс безопасности. Тот самый, который вокруг Экори уже много лет назад задумали.