Я честно продержался ещё три часа, совершая все необходимые манёвры. Глаза пытались закрыться сами собой. Снизу, из трюма, где мы оборудовали камбуз, доносилось громыхание кастрюлек — это Нанна делала завтрак. Для своего возраста она неплохо готовила — этому, к счастью, девочек в приюте обучали отдельно.
Я даже немного завидовал Нанне в том, что ей сейчас есть чем заняться. Вот мне надо было только со сном бороться и постоянно прикидывать время в уме. К сожалению, я нигде пока ещё не обнаружил карманных часов, а они бы очень пригодились.
— Рубари, а тут продаются карманные часы? — спросил я.
— Да! — ответил механик.
— Дорогие? — уточнил я.
— Не то сл-во! — хохотнул он. — У нас в г-р-де б-ло вс-го штук д-сять…
Я почти и не сомневался в этом… Снова потянулись минуты ожидания. Снизу донеслись вкусные запахи готовящейся пищи. Я, наконец, изменил направление и повернул на восток. По стеклу стекали капли влаги, и смотреть по-прежнему было не на что. Кажется, я начал даже задрёмывать, но в этот момент пейзаж за окном сменился… Мы вывалились из облаков над поверхностью и продолжили неуклонно снижаться.
— Да что за чёрт! — вскинулся я. — Рубари! Мы снижаемся!
— Как так? — тот сунул нос в рубку и покачал головой. — Не д-лжны!
Я выглянул, приблизил нос вплотную к обзорному окну и посмотрел наверх. Надо мной нависала непромокаемая ткань дирижабля, с которой потоками стекала вода. Вода!
— В-да! — кивнул Рубари, пристроившись рядом. — Вот и сп-ст-лись!
— Давай больше мощности! — сказал я. — Попробуем держаться в тучах…
Я прошёлся по каютам и по коридору — везде мы оставили маленькие смотровые окошки. И, конечно же, обнаружил за кормой одного из преследователей.
— Вот скотины…
— З-м-тили?! — расстроенно спросил Рубари.
— Ага, — ответил я, поморщившись. — Упёртые, гады….
В принципе, удивлялся я зря. Мародёры были опытными воздухоплавателями — знали, куда ветер дует, и ещё наверняка знали, как можно загонять даже маленькие и юркие дирижабли. Ничего удивительного не было в том, что пока мы ошибались, они нас постоянно ловили. Они и рассчитывали на наши ошибки.
Пришлось вставать к штурвалу и думать, хоть голова с недосыпу и отказывалась от тяжёлого умственного труда. А думал я о напёрстках. Не о тех, где напёрсточники прячут шарики в рукав, а о тех, где честно соблюдаются правила.
Знали ли мародёры, куда мы летим? Могли догадаться. Ближайшая скала — это Сарви. Но вот откуда им было знать, что мы высадимся именно там, и что нам вообще надо высаживаться? Почему они так легко определяли, где мы? Ответ был только один — сифонящий аэростат! Они считали, что отремонтироваться мы могли только там.
Что было верно лишь отчасти. Была тут ещё одна скала, где можно было провести ремонт…
«Экори! Сволочь! Гадский каменный штырь! Да отпусти уже!» — мысленно взвыл я.
Но нет, Экори отпускать нас не хотел. Я бросил последний взгляд на скрывающуюся из виду поверхность Терры, начинавшую покрываться зеленью, и начал уверенно поворачивать.
— К-да л-тим? — уточнил Рубари.
— В Экори! — ответил я мрачно. — Попробуем там отремонтировать аэростат, пока нас мародёры ловят на пути на юг.
— Хм… Хм… — Рубари задумался, вцепившись в бороду. — Д-бро!
В тучах я держался настолько долго, насколько мог. Даже завтрак съел за штурвалом. К сожалению, вода постоянно тянула дирижабль вниз, и приходилось всё больше увеличивать тягу. В какой-то момент нам даже пришлось снова вывалиться из туч к поверхности. И, кстати, получилось неплохо, потому что мы промахнулись мимо нашего пункта назначения — и как раз в этот момент сей прискорбный факт и обнаружили. Дождавшись, когда вода стечёт, мы пошли резко вверх, меняя курс, проскакивая облачный покров и вылетая под сияющее солнце.
За ночь и день, что нас не было — Экори ни капли не изменился. Я подвёл дирижабль по ветру к скале и выключил винты, позволяя воздушному судну самому дрейфовать по направлению к верхнему плато. Мы неспешно приблизились и начали снижаться, пока логос огня тлел на минимуме мощности. Я включил передние винты и принялся подбираться к нашей ферме.
Дважды мы промахивались мимо, разворачивались — и шли на новый заход. Один раз почти получилось приземлиться в сарай — Рубари даже спустился со швартовочным канатом, но в тот момент, когда он пытался его привязать, резкий порыв ветра сместил дирижабль в сторону. Пришлось снова включать винты и делать круг, пока механик ждал нас внизу.
С четвёртой попытки нам удалось, наконец, привязать канаты и медленно опустить наше воздушное судно в сарай. Кто бы знал, как мне надоел Экори… Но найти, где сифонит ткань, было просто жизненно необходимо. Я последовательно отключил сферу пустоты, позволяя гондоле опуститься на землю, и сразу после неё — логос огня. Рубари подтянул канаты, и мы вдвоём отправились исследовать ткань аэростата, пока он ещё был надут.
Пробоин было несколько штук. К счастью, пострадала не сама ткань, а швы. Которые мы смогли с горем пополам зашить снова и проклеить. И даже уложились до заката — то запуская логос огня, то вновь выключая и всё время удерживая аэростат наполненным. К тому времени меня уже начинало штормить от усталости, но я упрямо держался.
И снова мы отчаливали вечером от Экори — в надежде покинуть его навсегда… В тот момент мне казалось, что если бы мне и через десять лет кто предложил сюда слетать — я бы не постеснялся высказать ответ в исключительно нецензурной форме.
Мародёры не появлялись — видимо, всё ещё пытались выследить нас на юге. Ну а мы не собирались с ними соревноваться в умении гоняться в воздухе… Сначала снова взяли курс на север, потом свернули на восток — и двинулись под самыми тучами к отметке в правом верхнем углу карты, собираясь потом вернуться к Сарви уже с востока. Да, тем самым мы теряли время, но у нас пока хватало и пневмы, и запасов, чтобы не слишком переживать по этому поводу.
Как только мы легли на курс, я передал управление Рубари и отправился расслабиться и немного поспать — впрочем, понимая, что вряд ли удастся отдохнуть больше шести часов. Наступал вечер, и механик тоже вовсю зевал и тёр глаза, так что придётся нам потерпеть ещё какое-то время…
Ночью я снова встал за штурвал. Делать мне было абсолютно нечего. Видимость никакая: внизу тьма, наверху тьма. Только фонарь в рубке давал освещение. Я сходил за рюкзаком, собираясь почитать «Особенности постройки эфирных судов за авторством Крума Каба», но руки мои неожиданно натолкнулись на что-то твёрдое — и вовсе не книгу. Я обхватил это что-то руками и достал. А потом ещё несколько секунд пытался вспомнить, что это всё-таки такое — и откуда оно вообще взялось.
Это был накопитель из храма, который я в порыве жадности подхватил и сунул в мешок. Хороший, большой накопитель…
Кристалл жизненной энергии — наполненность 18302 единицы.
Вот же! Логос огня с этим кристаллом мог работать ещё год и три месяца! Ничего себе карманные расходы у пневматиков — наверняка же личный кристалл гра Велиа… Стоимость-то у него вряд ли заметно меньше, чем у нашего корабельного накопителя. Я снова внимательно уставился на кристалл:
Кристалл жизненной энергии — наполненность 18302 единицы.
Интересно всё-таки, сколько он максимально может вместить… Зато можно было перекачать энергию и заполнить своё семечко пневмы. Как там говорила Нанна? Заполняешь под завязку, сливаешь, снова заполняешь? Вот этим я и занялся. Сначала заливал своё семечко пневмы под завязку, потом сливал сотню единиц в накопитель корабля — и снова повторял. Когда небо посветлело, я — уже с полным семечком пневмы — прекратил упражнения.
Семечко пневмы
2 уровень
Наполненность: 1000/1000
Свойства: 1/2
Логосы: 5/10
Кристалл же я кинул в сумку, оставив на нём 9505 единиц. В корабельный накопитель я скинул, таким образом, ровно восемь тысяч. Всё остальное оставил себе и своей жабе, с которой постоянно приходилось сражаться во время этого чудесного процесса тренировки…
Когда меня сменил Рубари, я с трудом дождался завтрака и тут же пошёл спать, надеясь выспаться перед очередной ночной сменой. Больше всего я боялся, что меня разбудят и сообщат о том, что мародёры снова у нас на хвосте, но всё прошло спокойно. Я проспал восемь часов — после чего сам проснулся и пошёл проверять, где мы находимся. В рубке нужен был стол… Сверяться с картами на весу было определённо неудобно.
Карты здесь, к слову, выглядели вполне по-земному. Обозначались географические названия, и указывались нужные высоты — тонкими линиями и местными цифрами. Правда, на каждой карте имелись кружочки с ориентирами, изображенными с высоты птичьего полёта. В качестве таковых указывали необычные элементы рельефа местности, чтобы дирижабли могли ориентироваться с воздуха.
Прошёл день, и снова наступил вечер. Мы всё так же летели вперёд, и на горизонте не было ни одного преследователя, ни одного гребаного дирижабля… Бесконечные леса, холмы и возвышенности, а ещё реки и озера были единственными объектами, на которые можно было посмотреть с высоты. Все они проплывали внизу по мере нашего движения.
Ночью мы продолжили путь, отключив два винта из четырёх. Судя по карте, до ориентира на разворот оставалось не так уж и много, но без лунного света разглядеть его в темноте никак не получилось бы. Я снова тренировался всю ночь, пытаясь расширить своё семечко пневмы, но пока оно не спешило снова вырастать в объёмах. В принципе, я понимал, что это процесс и сам по себе не слишком быстрый — и продолжал работать.
Утром я ещё не успел отправиться на боковую, а внизу уже показался нужный для поворота ориентир. Мы совершили манёвр, повернули — и снова взяли курс на Сарви. Эта скала в тот момент представлялась мне каким-то воротами на свободу — после почти года заключения в Экори. Хотя головой я прекрасно понимал, что это, скорее всего, дыра ещё покруче Экори… Тот хоть на рудниках зарабатывал, а что там в Сарви?