— Что это вы, сэр! Как знаю, так и пишу — нечего тут смотреть!
— Ну, ладно! — Рамаджоги пошел к своему стулу, но неожиданно обернулся. Как раз в это время «рассерженный» ученик потянул из-под своего листка для ответов какую-то бумажку.
— Что это такое, мальчик? Покажи немедленно!
На этот раз лицо ученика исказилось от непритворной ярости, но Рамаджоги в борьбе за правду не испугался бы и гнева свирепого бога Шивы. Он вытащил бумажку из парты, куда пытался ее засунуть ученик, и, сокрушенно качая головой, сел на свое место.
Этот эпизод произошел в самом начале экзамена. Не прошло и пяти минут, как Рамаджоги схватил шпаргалку, которую вытаскивал из кармана брюк кудрявый мальчик в очках.
Скатанная в трубочку бумажка на вид была совсем небольшой, но разворачивалась бесконечно, как бумажный язык изо рта фокусника. А исписана она была таким мелким почерком, каким пишут на рисовом зернышке. Невооруженным человеческим глазом и прочитать-то невозможно — требовалась лупа. Ответы на все вопросы уместились на этой бумажке — не меньше текста, чем в учебниках, изданных министерством образования.
Через полчаса Рамаджоги собрал уже две пригоршни шпаргалок всевозможных цветов и размеров.
Он категорически предупредил учеников, что скорее умрет, чем разрешит им переписывать ответы со шпаргалок. Однако прошло уже полчаса — Рамаджоги был жив, а ученики продолжали списывать.
В это время дверь отворилась, и вошел школьный сторож Папая с подносом, уставленным чашками с кофе.
— Хотите кофе, сэр? — спросил он у Рамаджоги.
— Какой там кофе, — кинулся к нему Рамаджоги, — позовите немедленно директора!
Изумленный Папая поставил поднос на стол и вышел из комнаты.
Шрикантам-гару влетел как сокол, и полы его пиджака развевались за ним словно крылья.
— Что случилось, Рамаджоги?!
— Посмотрите! — Рамаджоги протянул ему полные пригоршни шпаргалок.
— Что? Что это такое? Что это за мусор? Я видел бумаги и получше этих!
Рамаджоги побледнел.
— Какой же это мусор! Я отобрал шпаргалки, они списывали…
Шрикантам-гару смерил Рамаджоги выразительным взглядом. После минуты молчания его, наконец, прорвало:
— Ну, Рамаджоги! Пятьдесят лет вам, а жизненного опыта никакого. Держите в руках какой-то мусор и толкуете не разбери о чем! Я-то думал, вы меня вызвали по важному делу. Давайте эти никчемушные бумажонки, на них и чашки кофе не разогреешь. — Скомкав шпаргалки, Шрикантам запихал их в карман пиджака и вылетел за дверь как пуля.
Рамаджоги стоял совершенно ошеломленный. Слова Шрикантама обрушились на его голову, как сильнейший ливень, неожиданно пролившийся из безобидного маленького облачка. Эти слова, подобно цитате из классической поэмы, могли быть истолкованы по-разному. Но Рамаджоги стал в тупик и не находил им никакого истолкования. Это действительно было доказательством его полной житейской неопытности. Что же он должен был сделать со шпаргалками, если бы обладал житейской мудростью? — ломал себе голову Рамаджоги. Действительно, на этих бумажках, если их сжечь, и чашки кофе не разогреешь. А разве в доме директора на таких бумажках кофе разогревают?
В это время Рамаджоги услышал разговор между двумя учениками.
— Эй ты! Сколько карманов у нашего директора?
— Четыре наружных, четыре внутренних, а всего восемь.
— Сколько из них пустых? А сколько полных?
— Один полный, семь пустых…
— Верно, верно, ах ты, умница! — захлопал в ладоши третий ученик и, решив разделить свой восторг с учителем, обратился к Рамаджоги: — Вы слышите, сэр? Он сосчитал, что четыре да четыре — восемь, и минус один — семь! Какие способности! Как вы думаете, ему надо поступить на математический факультет, верно ведь?
Рамаджоги счел за лучшее промолчать, но это уже не помогло. После ухода директора школьники как будто с цепи сорвались. Они вытаскивали шпаргалки из карманов брюк, рубашек, из-за пазухи. Как у героев древних сказаний, у которых колчан был всегда полон стрел, их запасы не оскудевали оттого, что Рамаджоги, бегая между рядами, отбирал шпаргалки то у одного, то у другого. Когда же наконец он опустошил их карманы, ученики начали громко переговариваться, подсказывать друг другу решения и ответы. Рамаджоги, выбившись из сил, опустился на стул и закрыл лицо руками; потом вскочил и выбежал за дверь.
Хотя Рамаджоги никогда не обладал магической силой, но, должно быть, раз в жизни каждый способен сотворить чудо. В ту самую минуту, когда он, сжимая в руках огромный бумажный ком шпаргалок, очутился за дверью класса, к школе подъехал джип, в котором сидел старший инспектор областного отдела образования Мадхушудон Рао. Первый человек, которого он увидел, был Рамаджоги.
— Кто вы такой? Что вы здесь делаете? — строго спросил инспектор.
— Я наблюдаю сегодня за письменным экзаменом, сэр! — испуганно пробормотал Рамаджоги.
— Стоя за дверью?!
— Простите, сэр… Но в классе я ничего не могу сделать…
Инспектор посмотрел на Рамаджоги с изумлением.
— Что вы хотите сказать? Что здесь происходит? Что это у вас в руках?
— Это шпаргалки, сэр!..
— В одном классе столько шпаргалок?! Поистине ваша Сиривада — город чудес. Войдите в класс и ждите меня.
Старший инспектор распорядился, чтобы сопровождавшие его чиновники разошлись по классам, и через полчаса было собрано множество шпаргалок. Инспектор, его помощники и учителя собрались в кабинете директора, началось великое судилище.
Старший инспектор воззрился на Шрикантама-гару, потом на доверху набитую корзину, куда были ссыпаны все отобранные шпаргалки.
— Что вы имеете сказать? — спросил он директора.
Приезд инспектора был полной неожиданностью для Шрикантама. Обычно он получал предупреждение от своих многочисленных информаторов в областном отделе образования, но сегодня агентура не сработала. Директор стоял бледный как мел, и руки его тряслись. Не лучше выглядел и Ситамбарам, чиновник областного отдела образования, откомандированный для наблюдения за экзаменами в Сириваде.
Старший инспектор обратился к учителям:
— Вы же видели, что ученики пользуются шпаргалками! Почему не сообщили директору?
Из всех учителей ответить смог только Рамаджоги:
— Что вы, сэр! Я срочно вызвал директора и доложил ему…
— Ну и что он сказал?
Рамаджоги ответил не сразу, хотя слова Шрикантама отпечатались в его памяти.
— Он сказал мне, что я напрасно вызвал его по поводу каких-то никчемушных бумажонок…
— Как?!
— Да, он сказал еще, что видел бумаги и получше этих!
— Ах, вот как?! Ну, что ж, все вы увидите бумаги «получше этих»! В течение двух дней получите приказы об увольнении или переводе! Ситамбарам! Подготовьте список учеников, пользовавшихся шпаргалками, и учителей, наблюдавших за экзаменами.
Старший инспектор кивнул Рамаджоги и разрешил ему идти.
Рамаджоги вышел из школы, медленно, неохотно направился к дому. Солнце палило нещадно, и на глазах Рамаджоги, воспаленных от бессонницы, выступили слезы. Голова была тяжелой, в ушах звенело. Он добрел до садика перед зданием муниципалитета и сел в тени дерева. Вскоре его глаза стали слипаться, он растянулся на скамье и уснул.
Когда он проснулся, солнце уже село. Легкие облачка бежали по небу. Рамаджоги заторопился домой.
Проходя Типографским переулком мимо гостиницы Гавараммы, он увидел кучку мальчишек, столпившихся перед домом. У каждого в руке была какая-то бумажка. Все читали вслух, нараспев, на манер уличного представления харикатхи. Рамаджоги попросил одного из мальчишек, и тот сунул бумажку ему в руку.
В сумерках буквы были неразличимы; Рамаджоги подошел к фонарю.
Это не была киноафиша.
Это не было предвыборное воззвание.
Это не была торговая реклама.
Рамаджоги начал читать.
Слушайте, внимайте, граждане, собратья!
О делах достойных хочу вам рассказать я.
Что за славный город — наша Сиривада!
Расчудесный город — наша Сиривада!
Городской глава — человек великий.
Он, подобно Раме, честен, справедлив.
Мудростью своей город озарив,
Славься на века, отец наш солнцеликий!
Город наш подобен золотому саду,
Спелые плоды зреют за оградой.
Отчего ж печален усердный садовод?
Городской глава плоды себе берет.
Бедняки считают жалкие гроши.
Но кто в том виноват? Глава наш безупречен:
Он на авансцене произносит речи,
А за сценой воры делят барыши.
Ничего нет в мире лучше нашей школы.
Слава воспитателям! Слава их уму!
Усердно «занимаются» пьянкою веселой,
А школьников учить им вовсе ни к чему.
Впрочем, нашим школьникам незачем учиться:
Школу посещать — это тоже труд.
Небольшую взятку родители дадут,
И сдадут экзамен самые тупицы.
И директор школы — человек прекрасный.
Не транжирит денег школьных он напрасно.
В целях экономии в свой карман кладет,
Избавляя школу от тягостных забот.
Есть и полицейские, блюстители порядка.
На радость всем преступникам трудятся изрядно.
Заботливо блюдут друг друга интересы.
Что может быть прекраснее этой дружбы тесной!
Сколько избирателей в нашей Сириваде!
Не имеет права голоса лишь бог.
Всеми позабыт, робок и убог,
Прячется стыдливо в храмовой ограде.
А святые люди, славя божье имя,
Деньги собирают в собственный карман.
Город переполнен подобными святыми.
Лучшие из граждан входят в этот клан.
Что же вы молчите, женщины, мужчины?
Долго ль вам терпеть нищету и голод?
Почему никто не возвысит голос,
Не сорвет с обманщиков лживую личину?