Ситуации в этой марионеточной комедии забавно неправдоподобны — и в то же время правдоподобны, условны — и одновременно реальны. Отвергнутый любовник поджидает во тьме ночи коварную возлюбленную и сматывает с нее сари (как нитку с катушки). Бедняк учитель Рамаджоги отдает раздетой красавице сари своей дочери. Наутро слухи множатся, как в сказке Андерсена о курице, потерявшей перышко: в городе бандиты! грабят женщин! воры! обокрали дом Рамаджоги! Комические недоразумения множатся… переплетаются… «маленький мир» играет всеми красками, сверкает и звенит.
Появляются на сцене новые, не менее яркие и причудливые фигурки: водоноска Чиннамми, которая выполняла роль любовных гонцов из классических поэм прошлого — лебедей, попугаев, голубей, «…хотя и не обладала плавными движениями лебедя, красноречием попугая, воркующей нежностью голубя»; молодая жена ревнивого старика; «святой» Маннару Дасу, для которого жизнь — огромное «блюдо, полное всяких яств, такое большое, что он посреди этого блюда сидит и до края дотянуться не может».
Простодушный бедняк Рамаджоги, индийский Акакий Акакиевич, и молодой писатель Чирандживи — два живых, реальных, лишенных условности героя повести. Это они разоблачают ложь, срывают с «хозяев города» покровы лицемерия, обнажают ханжество и узкомыслие, царящие во внешне таком праздничном, ярком «маленьком мирке». Это они раскрывают «закулисные дола» веселого «театра марионеток».
Автор выпускает из рук нити, с помощью которых он управлял движениями своих героев-марионеток; они дергаются, надвигаются на живых людей, их тупые своевластные лица искажают злые гримасы. Кажется, что их противники неизбежно должны быть раздавлены, но смелый и независимый поэт Чирандживи неподвластен «хозяевам» Сиривады, он остается победителем, казнит их смехом. Невольной жертвой становится простодушный Рамаджоги, и город лишается своего «единственного праведника».
Конец как будто бы минорен — положительного героя изгоняют, справедливость не торжествует. Тем не менее можно сказать, что побеждает смех — действенное оружие индийских писателей-реалистов в борьбе с пережитками прошлого и недостатками новой жизни. Именно оружием смеха, веселыми язвительными стихами вершит свой суд над «городничим» Сиривады и шайкой его прихлебателей писатель Чирандживи.
Характерно, что героем, воплощающим положительный идеал автора, является писатель. Неумирающей — или с новой силой возрождающейся в последние десятилетия — верой в высокую миссию литературы, искусства проникнуты произведения прозаиков Андхры 60—70-х годов.
Чирандживи — противник всего старого, отжившего. Он сочувствует простым людям Сиривады, сочувствует крестьянам, которым лишь на полгода хватает их урожая, как сочувствовал своим собратьям — нищим шотландским фермерам — «поэт-пахарь» Бернс, и недаром ироническое замечание Чирандживи (или Раджарама?) относительно участи индийцев: «Иметь одни блага и не иметь других» — вызывает в памяти знаменитые строки Бернса:
У которых есть, что есть, — те подчас не могут есть,
У которых есть, чем есть, — те сидят без хлеба…[3]
В признании необходимости бороться со злом — просветительский пафос легкого, веселого, занимательного произведения талантливого юмориста Андхры Мадхурантакама Раджарама. Казалось бы, Рамаджоги подвергается изгнанию из Сиривады в результате чистой случайности. Но авторскую мысль можно проследить четко: простодушного, правдивого, честного труженика Рамаджоги, который смотрит на мир ясным взглядом ребенка, не потерпит алчный, жестокий, лицемерный мир Сиривады.
Но остается в Сириваде Чирандживи, есть молодое поколение — студенты, которые разыгрывают пьесу Чирандживи, злую и веселую сатиру на «хозяев города». Пассивное добро в лице Рамаджоги не восторжествовало, но новое поколение защищает добро активно, и старым порядкам должен прийти конец.
Повесть «Лаласа» принадлежит перу известного писателя Чалама (род. в 1894 г.) — классика прозы телугу, представителя романтического направления. Его лучшие романы — «Амина» (1928), «Богоданная жена», «Луг на берегу реки» (30-е годы), сборники рассказов — «Печаль», «Радость», «Лунные сады» и многие другие. Последние двадцать лет Чалам живет в ашраме[4] и сравнительно мало пишет.
Соотечественники характеризуют Чалама как «бескомпромиссного критика традиционных табу». «Писателем, с наслаждением эпатирующим обывателя, переворачивающим ходячие представления и понятия, осыпающим тучей стрел ханжескую мораль» назван он советскими литературоведами[5].
Вместо пассивной страдающей женщины, героини просветительской литературы, в произведениях Чалама появляется героиня активная, стремящаяся к самоутверждению и независимости, отстаивающая свободу своих чувств, вступающая в конфликт с обществом. Жизнерадостная, искрящаяся весельем и энергией, сильная духом Лаласа принимает участие в соляной сатьяграхе[6] и попадает в тюрьму, но по выходе из заключения разочаровывается в политической деятельности. Это не столько разочарование в гандизме и методах ненасильственной борьбы, сколько возмущение «мародерами от политики», примазавшимися к борьбе за свободу и независимость Индии. Такие настроения были свойственны многим интеллигентам в Индии 30-х годов.
Брак Лаласы и Синга, союз слабого безвольного человека и полной ликующей жизненной силы женщины, очевидно, распался бы сам по себе по причине духовной несовместимости и без вмешательства внешних факторов. «Внешним фактором» становится вторжение в семейную жизнь Лаласы и Синга музыканта Мальванкара. Увлечение Лаласы в какой-то степени напоминает мотив «Крейцеровой сонаты» Л. Толстого: Лаласа подпадает под власть музыки, которая «заставляет забывать себя» и воспринимается Чаламом (вслед за Толстым) как «страшное средство в руках кого попало»[7]. Гордую и независимую Лаласу музыка бросает в объятия ничтожного и грубого человека.
Встреча Лаласы и Дешикачари — точка отсчета, с которой начинается новая жизнь героини. Активная, стремительная, порывистая Лаласа обретает «мир и покой», душевную гармонию. Изменяется ее духовный и даже физический облик — поэтому Синг так долго не может узнать свою бывшую жену. Вместо искрящейся, яркой, как пламя, трепетной красоты юной Лаласы — женщина, в чертах которой запечатлено ясное спокойствие и удовлетворенность. Этой Лаласе чужды порывы, в ней нет смятения духа, но нет и удивительного очарования прежней Лаласы. О том, что выше, борьба или покой, ведется спор между Сингом и Дешикачари, но то и дело маски спадают — становится ясно, что это Чалам спорит с Чаламом. Чалам 60-х годов, затворник ашрама, высмеивает молодого мятежного, беспокойного Чалама, борца за свободу против всех и всяческих препон. Сегодняшний Чалам берет себе в союзники великого Тагора. Идеи Красоты как высшей цели, высшего содержания жизни, идеи гармонии человека и природы принадлежат Тагору, но не чужды и Чаламу. В споре, разумеется, побеждает сегодняшний Чалам, живущий в стороне от бурь социальной жизни Андхры 60-х годов. Но не себя ли имеет он в виду, говоря о маленькой лужице, оставшейся на берегу моря после бурного прилива: «А вода в этих лужицах словно бы и никогда не была частью вечно движущегося моря, словно бы все время так и заключена в тесных пределах и не имеет ничего общего с бескрайней могучей стихией… И если прилив не зальет эту лужицу, не вовлечет вновь в вечную жизнь моря, то вода в ней загниет, а потом и вовсе высохнет».
Не раздумье ли это писателя о самом себе, оказавшемся вдали от могучего моря — народной жизни родной страны?..
В жанре рассказа представлены как видные прозаики — Девараконда Балагангадхара Тилак, Педдибхотла Суббарамая, Боммиреддипалли Сурья Рао, С. Рамачандра Редди, так и молодые — Содум Джаярам и Кешав Гопал.
Рассказ Педдибхотлы Суббарамаи «Горькая пилюля», в сущности, небольшая повесть. История жизни излюбленного героя современной индийской литературы — клерка. Прозаики Андхры 60-х годов — а Педдибхотла Суббарамая является одним из наиболее талантливых представителей этого поколения — успешно развивают традицию остросоциального психологизма прозы Трипуранени Гопичанда (1910—1962). В противовес некоторым тенденциям литературы телугу 50-х годов они опровергают мысль, что человек жалок и бессилен, раскрывают потенциальные возможности самых на первый взгляд бесперспективных персонажей, казалось бы настолько «заезженных», что и писать-то о них больше невозможно. Они утверждают, что люди достойны лучшей жизни, за которую следует бороться. Действие рассказа «Горькая пилюля» сосредоточено вокруг важнейшего события в жизни героя, «экзамена на чин»; наплывом воспоминаний воссоздается история его жизни. Герой рассказа не способен на дерзание, живет по присказке: «Где ты там, сверчок? — Знаю свой шесток!» Но явственно ощутимо новое отношение автора к своему герою — не жалостливо-умиленная интонация, характерная для «сочувствующего» гуманизма литературы предыдущих десятилетий, а осуждение робости, безволия и пассивности. Главному герою в рассказе «Горькая пилюля», пассивному и слабому, противопоставляется герой активный — юноша, работающий слугой в ресторане, который благодаря своей энергии и способностям может добиться многого.
Таких уже немало в Индии! — говорит автор об этом новом герое, которому, по мысли писателя, предназначена главная роль в будущем страны.
Крепнущая вера в человека-творца звучит в произведениях Девараконды Балагангадхары Тилака (1921—1966). Тилак — не только новеллист, но и выдающийся поэт Андхры 60-х годов. Для его поэзии характерна светлая, оптимистическая интонация. И хотя герой известного стихотворения Тилака «Жизнь клерка» так же слаб и пассивен, как герой рассказа «Горькая пилюля» П. Суббарамаи, в его душе тоже созревает недовольство, стремление к лучшей жизни.