— Я подожду здесь, — сказал Джуди. — Брайан очень чувствителен к дыму.
Хукер не спеша зашел и стал восхищаться некоторыми табачными листьями. Потом купил сигару и спросил одну из женщин о Марии Раффлес.
Та честно ответила «нет». Мария не работала здесь. Это было тесное сообщество. Они слышали, что она пропала. Женщина полагала, Мария работала на Национальной сигарной фабрике на Пятнадцатой.
Мы забрались в «порше», и Хукер поехал на Национальную сигарную фабрику. Снова там находился маленький розничный магазин. Рядом с магазином, в окне виднелись женщины, скручивающие сигары. Там было шесть столиков. Но только пять женщин.
Я последовала за Хукером в магазин и отступила назад, когда одна из женщин подскочила и завизжала при виде Хукера.
— О, Боже! — вопила она. — Я знаю тебя. Ты… как там тебя!
— Сэм Хукер? — подсказал он.
— Да. Точно. Ты Сэм Хукер. Я твоя большая фанатка. Огромная. Я видела тебя по телевизору, когда ты разбился в Лоудоне[14]. Я начала плакать. Я так волновалась.
— Я въехал в стену, — пояснил Хукер.
— Я тоже это видела, — сказала я ему. — Ты выпендривался, вот и заработал аварию.
— Я думал, ты не смотрела НАСКАР, — сказал мне Хукер.
— НАСКАР смотрит моя семья. Я находилась в доме, лопала ужин на халяву и вынуждена была смотреть.
Ладно, ну может быть, иногда я все еще наслаждаюсь НАСКАР.
— Кто она? — женщина хотела знать.
— Понятия не имею, — заявил Хукер. — Она таскается за мной повсюду целый день.
Я ткнула его в плечо, на пару дюймов он отлетел.
— Ой, — сказал Хукер, но с ухмылкой на лице.
— Александра Барнаби, — представилась я, протягиваю руку. — Я ищу Марию Раффлес.
— Роза Флорез, — отозвалась она.
Роза была с меня ростом, но более круглая. Полная круглая грудь. Круглые коричневые глаза. Покрасневшие круглые щечки. Круглая попка как у Дженифер Лопез. Маленький мягкий валик жира обернул ее талию. У нее была светлая для кубинки кожа и коричневые коротко подстриженные волнистые волосы. Сложно назвать ее возраст. Возможно, от сорока до пятидесяти.
Она была одета в белую трикотажную рубашку с V-образным вырезом, открывавшим глубокое декольте, и джинсы, закатанные на лодыжках. Если вы засунете четвертак в Розину ложбинку и перевернете Розу вверх тормашками, то четвертак не выпадет. Она носила туфли на четырехдюймовых каблуках с открытым носом из прозрачного пластика, которые щелкали при ходьбе. На ней был минимум макияжа, и от нее сильно пахло цветочными духами.
— Марии здесь нет, — сказала Роза. — Она не появлялась здесь всю неделю. Должна вам сказать, я вообще-то волнуюсь. На нее это не похоже, пропускать работу. И не звонить. Мы были настоящими близкими подругами. Она бы мне сказала, если бы собралась уехать.
— Ты была с ней в клубе?
— Нет. Я не хожу в такие клубы. По большей части я провожу время в Майами. Мария обычно не посещала такие клубы. Она кубинка, знаете ли. Она всегда жила в этом районе. И вот в один прекрасный день пару месяцев назад она решила, что хочет быть поближе к пристани на Саут-Бич. На Кубе когда-то она жила в маленьком городке прямо возле воды. Она сказала, что скучает по дайвингу и прогулкам на лодке с тех пор, как живет здесь. — Роза понизила голос. — Я думаю, она также стремилась сбежать с сигарной фабрики. Полагала, что, может быть, встретит кого-нибудь и получит работу на яхте. Я полагаю, поэтому она начала ходить в клубы. Она была хорошенькой. Могла пройти бесплатно и посмотреть на богатых мужчин с яхтами. И была помешана на дайвинге. Вечно рассматривала морские карты. Постоянно говорила о дайвинге.
— Она когда-нибудь упоминала Луиса Сальзара?
— Не припомню. Может быть, просто в разговоре. Любой в Литл Гавана знает Сальзара.
Роза посмотрела на «порше», припаркованный за нами.
— Это твоя машина? — спросила она Хукера.
— Ага.
— Это «порше», да?
— Ага.
— Так в чем же здесь дело? — спросила Роза. — Почему вы ищете Марию?
— Мой брат пропал, и мы думаем, Мария и Билл могут быть вместе.
— На моей яхте, — уточнил Хукер.
— И что они собираются делать на твоей яхте? — хотела знать Роза.
— Они украли ее, — заявил он.
Я поджала губы.
— Одолжили ее.
Розе это понравилось.
— Без шуток?
— В газетной статье не было ее адреса, — напомнила я.
— Я знаю ее адрес! — заявила Роза. — Могу показать вам. Я могла бы поехать с вами на «порше». Мне всегда хотелось прокатиться на «порше».
Я посмотрела на других женщин. Они были старше Розы, и их округлость уже перешла в грузность. Они все перестали работать и открыто таращились, ожидая увидеть, что будет дальше.
— А как насчет твоей работы? — поинтересовалась я.
— Уже почти конец дня, — ответила Роза. — Я могу уйти на полчаса раньше.
— Уйдешь на полчаса раньше, и ты уволена, — отозвался одинокий мужчина, наблюдавший за производством.
— Поцелуй мою задницу, — предложила Роза. — Поцелуй его задницу. Поцелуй все их задницы.
Женщины залились смехом и стали издавать чмокающие звуки в сторону наблюдателя.
— Роза Луиза Франческа Флорез, ты оказываешь дурное влияние, — возмутился мужчина.
— Что правда, то правда, — призналась Роза мне и Хукеру. — Я еще та стерва. — Она сгребла свою сумку со стола и сунула сигару в рот. — Хорошо, пошли.
Мы все протолкнулись через дверь и остановились на тротуаре рядом с «порше». Джуди уже был на заднем сидении, прижимая Брайана к груди.
— Короткое сообщение, — сказал Хукер. — Мы не поместимся.
— Кто этот голубой парень с волосатой крысой? — спросила Роза.
— Это Джуди, — пояснила я ей. — Как ты узнала, что он гей?
— Посмотри на его цвет лица, — отозвалась Роза. — Он пользуется скрабом. Я могу убить ради такой кожи. И у него две брови.
Хукер поднял руку, чтобы потрогать свои брови.
— У меня тоже две брови или нет?
— Я не выйду, — сказал Джуди. — Я был здесь первым.
Роза протолкнулась мимо Хукера и меня и залезла в машину на заднее сидение.
— Просто подвинь свою маленькую костлявую гейскую задницу, и мы оба поместимся, — сказала она Джуди.
— Тут мало места, — заявил Джуди. — Ты раздавишь моего Брайана.
— Твоего Брайана? — спросила Роза.
— Мою собаку!
— О Боже, — воскликнула она. — Я-то думала, что ты говорил о своей штуковине. Ты знаешь, как парни постоянно называют свои штуковины.
— Я никогда не давал имя своей штуковине, — признался Хукер. — Я чувствую себя обделенным.
— Очень важно назвать правильным именем, — поучала Роза, пытаясь пристроить свою задницу на сиденье. — У них у всех собственные черты характера.
Джуди пытался сжаться на заднем сиденье.
— Он должен иметь что-то, связанное с НАСКАР.
Я скользнула взглядом по Хукеру.
— Быстрячок?
— Иногда, — подтвердил Хукер.
Роза втиснулась на заднее сиденье, одна ее нога висела снаружи машины, а другая упиралась в панель.
— Я готова, — объявила она. — Вези меня на Саут-Бич.
Мария жила через пару кварталов от Билла на Джефферсон. Здание было похожее, но побольше. Желтовато-коричневая штукатурка. Шесть этажей. У каждой квартиры имелся балкончик. Маленький передний вестибюль с двумя лифтами. Не полностью обветшалый, но дом выглядел как потенциальное убежище для тараканов размером с корову. Вездесущие ящерицы быстро смотались при виде нас, как только мы приблизились к двери вестибюля.
— У Марии есть соседка по комнате, — просветила Роза, нажимая кнопку второго этажа. — Она официантка, работает в обеденную смену, поэтому она должна быть дома, наверно, собирается пойти на работу.
На этаже было шесть квартир. Мария жила в 2B. Роза позвонила в звонок, цепочка соскользнула внутри, и дверь открылась.
Соседка Марии была молоденькой. Может быть, лет двадцати. У нее были длинные прямые белокурые волосы и губы, сильно накаченные коллагеном. Я отступила назад на случай, если они взорвутся. У нее была тонкая талия, маленький носик и большая грудь с большими сосками, выпирающими из крошечной белой футболки. Была она до боли хорошенькой, словно сделаной на фабрике.
— Роза! — воскликнула она. — О боже, это же не плохие новости? Не говори мне, что ее нашли мертвой. Она в порядке, правда?
— Никто ничего о ней не слышал, — сказала Роза.
— Это хорошо. То есть, по крайней мере, она не мертва или искалечена. Я имею в виду, что мы не узнали ни о чем таком плохом.
— Это мои друзья, — сказала Роза. — Мы все ищем ее. И это Барби, — сказала Роза, знакомя нас.
Барби. Джуди, Хукер и я потеряли дар речи.
Глаза Барби широко распахнулись при виде Брайана.
— Посмотрите на эту милую собачку. И привет красавчику, — сказала она Хукеру.
— Я красавчик, — заявил Джуди.
— Да, но у тебя безупречный цвет лица, ты идеально побрит, и у тебя две брови. Гей, гей, гей.
Хукер еще раз потрогал брови.
— Меня и в самом деле начинает беспокоить, что это там с бровями.
— Мы все надеялись, что у тебя есть соображения по поводу Марии, — сказала Роза Барби. — Вы вместе тусовались в клубах в ту ночь, когда она пропала?
— Да, что-то вроде того. Мы пришли вместе, но потом разошлись. Вы знаете, как это бывает. Я пробиваюсь в модельный бизнес, потому пытаюсь завязать нужные знакомства.
— Думаешь, она пересеклась с кем-то?
— Не знаю. Я потеряла ее из виду. Она позвонила мне на мобильный и сказала, что уходит. Это было около двенадцати. Мы только что туда пришли.
— А что до этого? — спросила я. — Говорила ли она об отъезде? Была ли расстроена? Напугана? Взволнована?
— Нет, нет и нет. И да, что-то типа того. Она работала над каким-то проектом. Что-то с погружением. Я ничего не знаю про дайвинг. Черт возьми. Да кого это волнует. Скукотища. Но Мария была увлечена этой фигней. У нее было множество карт в ее комнате. Водных карт.
— Морских карт? — сказал Хукер.