— Мы уходим!
Диана покорилась без лишних слов, и правильно сделала, потому что в этом состоянии Олег был способен на самый неожиданный поступок. Диана угадала это по злому и растерянному выражению его лица, и молча вышла вслед за ним на улицу.
Шагов тридцать Дольников волочил ее за собой, не замечая этого. Но затем она резко остановилась, вырвала руку и расхохоталась. Ее белые зубы сверкали в свете фонарей, и прохожие с улыбкой оборачивались на нее.
— Чего ты? — спросил Олег.
— Ой, не могу! — взялась она за живот. — Папа встретился с дочуркой. Как мило…
— Не смешно, — буркнул Дольников.
Он понемногу остывал. Диана права, ситуация глупая. Не надо было ему сюда идти! Это Диана его затащила, словно нарочно подгадала. А может, так и есть? Олег подозрительно посмотрел на нее, но тут же отогнал эту мысль. Во-первых, она не знала Алину, и состоявшееся знакомство это подтвердило. Во-вторых, для чего ей это нужно?
Он вздохнул и виновато улыбнулся:
— Прости, испортил тебе вечер.
— Нет, что ты! — воскликнула Диана. — Наоборот, ты сделал его незабываемым.
В глазах ее плясали чертики, и Дольников снова нахмурился. Конечно, ей эта встреча видится в комичном свете. А каково ему, она понимает? А если Алина все расскажет матери?
«А может, так даже лучше? — вдруг подумал Олег. — Когда-нибудь это должно было случиться. Почему не теперь?»
Диана коснулась кончиками пальцев его переносицы:
— Не хмурься.
Олег засмотрелся на нее. Она сияла той особой улыбкой, от которой у него щемило сердце, и жизнь словно делала огромный скачок назад. Он обожал эту улыбку. Она снилась ему, и всегда это были его самые счастливые сны.
— Не буду, — пообещал Дольников.
Оглянувшись, он неуверенно спросил.
— Хочешь, вернемся?
Диана отрицательно покачала головой.
— Тогда погуляем?
— Давай.
Сам не зная, почему, Олег повел ее не к стадиону «Динамо», откуда они пришли, а в другую сторону, к старому заброшенному скверу, который находился выше по течению Свислочи. Впрочем, знал, зачем туда идет. Когда-то он гулял там с девушкой, которая любила его, и притяжение этого места оставалось для него по-прежнему неодолимым. К тому же давно здесь не был, и хотелось воскресить старые воспоминания, изгладив тем самым неудачное посещение выставки.
Они прошли по безлюдной улочке, перешли дорогу и спустились к реке. Было очень тихо, в густеющих сумерках едва слышался плеск воды, цепочка фонарей отражалась в темном блестящем зеркале.
Диана молчала, ее обычная говорливость исчезла. Они перешли реку по новому мосту, которого раньше здесь не было. Рядом виднелся еще один, горбатый и явно здесь лишний — кто-то взялся обновлять это некогда необитаемое место не на шутку.
Олег с Дианой медленно пошли по скверу. Дольников помнил, что когда-то здесь была сплошная темнота, довольно романтичная, полная таинственных звуков и запахов. Теперь же повсюду горели фонари, освещая ухоженные дорожки, сбоку тянулась стальная сетка спортивной площадки, а посреди сквера, занимая большую его часть, раскинулась огромная гостиница, похожая на средневековый замок. Заветное место было испорчено навсегда. Время в виде этих построек и мостов будто выдавило все воспоминания, и Дольникову остро захотелось отсюда уйти.
— Мрачновато здесь, — проговорил он.
— Ты не торопишься? — спросила Диана.
— Нет…
— Пойдем тогда на Зыбицкую?
— Пойдем, — чуть помедлив, кивнул Олег.
Ему пришло в голову, что снова соглашается на предложение Дианы, не успев хорошенько все обдумать. Но затем решил оставить свои сомнения. Видимо, так и должно происходить, само собой. Алина, конечно, все расскажет матери. Тем лучше. Ирина легче воспримет то, что он ей сообщит. А ехать домой не хотелось. Возможно, Диана лучше чувствует, что ему сейчас нужно. Он зачем-то пошел с ней в этот глухой сквер, почти побежал, надеясь укрепить здесь свой дух, и не нашел ничего, кроме чужеродности и разочарования. Почему бы не довериться Диане и не пойти на свет, к людям?
— Надеюсь, — сказала Диана, — там мы твою дочь не повстречаем?
Она не смеялась и говорила с опаской.
— Если и повстречаем, ничего страшного, — сказал он. — Все взрослые люди, разберемся. Может, вызовем такси?
— Давай пройдемся, — возразила Диана. — Здесь ведь недалеко…
Чуть ускорив шаг, через десять минут они вышли к улице Первомайской, снова пересекли трамвайные пути, по тихой улице Янки Купалы дошли до цирка, посмеявшись неистребимому запаху зверинца. Затем миновали перекресток и через несколько минут свернули к Зыбицкой, чье шумное дыхание можно было различить издалека.
— Ух ты! — выдохнул Дольников, когда они увидели толпу, медленно шевелящуюся впереди.
Эта улица с недавних пор была отдана в полновластное распоряжение туристов, музыкантов и всех тех, кто любит повеселиться до утра. Если на Октябрьской было многолюдно, то здесь яблоку негде было упасть. Множество людей заполонило неширокую, ярко освещенную дорогу. Двери многочисленных кафе и ресторанчиков были раскрыты. Музыканты, играющие кто на чем, развлекали публику. Зрители подпевали им и танцевали, чувствуя себя совершенно свободно.
Дольникову неожиданно здесь понравилось. Он нуждался сейчас в такой бесшабашной, ни к чему не обязывающей обстановке — Диана как нельзя лучше угадала его настроение.
— Как тебе? — спросила она, когда задержались у троицы музыкантов, играющих на скрипке, баяне и бубне отчаянное попурри из народных песен.
— Отлично! — искренне ответил Дольников.
Вокруг качалась и шумела толпа. Люди радовались музыке, погоде и друг другу, и это было очень приятно. У него появилось ощущение, что попал в компанию старых друзей.
— Давай выпьем чего-нибудь! — прокричал он на ухо пританцовывающей и подпевающей Диане.
Та охотно согласилась, и они вошли в ближайший бар, удачно сев за только что освободившийся столик. Олег заказал официанту с рыжей бородой, заплетенной в две косички, вина и закуски — запеченных бутербродов с сыром и зеленью.
— А лучше, — придержал он официанта, — принесите бутылку шампанского.
Рыжебородый мотнул своими косичками и исчез. Диана блестящими глазами смотрела на Дольникова.
— Что будем отмечать? — спросила она.
В кафе тоже звучала музыка, посетители, перекрикивая ее, не сдерживали голосов, и поневоле приходилась говорить громко.
— Свободу! — с удовольствием прокричал Олег.
— Круто! — кивнула Диана. — Поддерживаю.
Принесли шампанское, и Олег с наслаждением выпил полный бокал. Ему становилось все комфортнее в этом шумном месте, и он пообещал себе стать его завсегдатаем.
«Точно тридцать лет сбросил, — думал он с восторгом, наполняя второй бокал. — Волшебство…»
Олег вдруг поймал взгляд одного из парней, сидевших за соседним столиком. Тот смотрел на него с презрительной усмешкой, и нетрудно было догадаться, чем она вызвана. Диана, конечно. Она слишком молода для него. Разница в возрасте бросается в глаза, и этот юнец дает понять, насколько он смешон в роли кавалера.
— Не обращай внимания, — сказала Диана.
Она тоже все заметила, и строгими, «взрослыми» глазами смотрела на Олега, едва заметно покачивая головой.
«Не реагировать», — напомнил себе Дольников.
— Я в порядке, — сказал он и поднял бокал. — Ну что, поехали?
— Поехали, — улыбнулась Диана.
— За свободу!
— Ага.
Веселье было испорчено. Олег заставил себя не смотреть на соседний столик, но что толку? Взгляд того наглеца так и стоял перед глазами.
«Никакого скачка назад не произошло», — сказал себе Дольников.
Не удержавшись и взглянув на соседей, он увидел, что они высоко — выше голов — подняли рюмки и громко чокаются, хохоча и выкрикивая шумные тосты.
Он вдруг остро позавидовал этим беззаботным мальчишкам. Сидят, галдят, открыто выражают свои чувства. Если бы он действительно был молод, разве усидел бы на месте? Уже вскочил бы и потянул обидчика на улицу. Или устроил бы свалку прямо здесь. В любом случае, не вел бы себя так. Проклятый возраст. А ведь он прав, этот наглец. У него красивое лицо, модная прическа, он высок и строен. Они с Дианой были бы отличной парой. Возможно, ему обидно за нее: нашла себе старика, терпит по какой-то причине, скорее всего, весьма прозаической. И его обида понятна, когда-то Олегу тоже довелось испытать нечто подобное. Но не это главное! А то, что как ни молодись, ни убеждай себя, от возраста не спрячешься и не спрячешь его от других. И надо это признать и смириться, иначе жить не сможешь под этими обжигающими взглядами, которых впереди будет еще так много…
Диана, умница, оживленно болтала, неся какую-то чепуху и притворяясь более пьяной, чем была на самом деле. Дольников благодарно взглянул на нее. Нет, он не отдаст ее никому. Отказаться от нее — значило бы перечеркнуть всю свою прежнюю жизнь. А она чего-то да стоила — хотя бы тех усилий, которые были затрачены на ее преодоление.
Он повернулся и уставился в глаза тому парню, который по-прежнему пялился на них. Тот сначала принял вызов, и даже расправил плечи, но потом что-то дрогнуло в его лице, уши, щеки и лоб налились краской, он медленно отвел взгляд в сторону и сделал вид, что занят разговором с приятелями. И даже громко захохотал, закидывая голову назад и тряся плечами.
— Дурак, — сказала совершенным трезвым голосом Диана.
— Кто? — спросил Олег.
Девушка поморщилась.
— Пойдем отсюда, — сказала она, забирая сумку и поднимаясь. — На воздух хочется.
— Пойдем, — согласился Дольников.
Они еще немного пошатались по Зыбицкой, слушая то одних музыкантов, то других. Диана купила себе сувенир в виде пары миниатюрных лаптей, они добрели до конца улицы и вышли к Хлусову мосту. Впереди лежала узкая горловина реки, сжатая с обеих сторон обводами набережной. Правее моста светились огни Троицкого предместья — убежища городских романтиков. На горе высилась белая громада Кафедрального собора, как бы присматривающего за той странной деятельностью, что кипела внизу.